Видимо, вирус «словесного поноса» я подцепил у Васька.

Пива очень хотелось. На жаре мы оба вспотели, и теперь майка противно прилипала к спине, а организм требовал немедленно восстановить водный баланс.

— Хорошо, — злобно и коротко буркнул я. — Вот там магазин. Я жду тебя снаружи.

Пока мы неслись по улицам в темпе скоростного «Allegro», я мало обращал внимание на сам город, а только на вывески общепита. Теперь я заметил, что мы случайно вышли к его самой экономной и, как следствие, молодежной части.

Везде вокруг были уже даже не гостиницы, а так называемые «хостелы» — то есть попросту, общаги на ночь, в которых привыкли останавливаться много путешествующие по свету, но небогатые европейские студенты. Стоимость проживания в таком заведении почти копеечная, но есть строгие правила: где-то нельзя оставаться в номере после одиннадцати утра, где-то — приходить после двенадцати. И, конечно, в одной комнате не допускается проживание людей разного пола.

Район бурлил молодой горячей жизнью. Из распахнутого настежь из-за жары кабака доносились крики футбольных фанатов, их перекрывали гогот и смех, летящие из еще одного. Там, скорее всего, сейчас безработные, но, конечно, верящие в великую будущую славу, начинающие актеры разыгрывали что-то вроде пантомимы и пытались насобирать денег у такой же нищей братии на дальнейшее путешествие. Эта часть города выглядела настоящей. Даже чахлые, с запыленной листвой деревья казались более живыми, чем их ухоженные, аккуратно подстриженные в форме кубов или шаров собратья при «звездных» гостиницах.

Честно говоря, я бы сам с удовольствием посидел пару часов в таверне здесь, но теперь приходилось держать «мину».

Костюня быстро слетал за двумя банками прохладительного, откупорил свое, глотнул… И тут сосуд выскользнул у него из пальцев, обдавая меня с ног до головы пенным душем.

— Кость, ты охренел?!

— Я нет. А вот он конкретно!

Он был в ковбойских сапогах, шляпе… и розовых стрингах. Другой одежды на мужике, который только что по-деловому прочесал в десяти шагах от нас и теперь гордо удалялся в пространство и время, не было в принципе. Зато его спину и вид сзади сопровождали восхищенные возгласы. Оно того стоило. У «стрингоносца» были отличные пропорции и ни одного прыща или волоса на демонстрируемой широкой общественности филейной части.

— Ну, подумаешь, мужик в стрингах. Ты, что, не видел их раньше? Это повод меня пивом обливать? — возмутился я, — зад у него вполне ничего себе, так что никакого криминала я не вижу.

— А ты много их видел и где? И с каких пор ты так хорошо разбираешься в мужских задах? — снова очнулся в Костюне дух сыщика, — Слава, ты меня беспокоишь. Сначала Вася, потом негр, теперь этот. Каких светлых открытий мне еще ждать? А ты у нас случайно не того?

— Ты сейчас сам будешь «того». Иди ты нафиг. Что ты привязался ко мне, как банный лист к… — психанул я.

— К заднице? — уточнил для ясности Костюня.

И мы рванули наматывать круги дальше. Надо ли говорить, что кафе, которое идеально отвечало моим требованиям, оказалось почти в двух шагах от нашего отеля? Но настропаленный крайне содержательной беседой с Васьком, я на скоростях пролетел мимо него. Только вот под требования заведения не подошел я.

Его хозяин, пожилой, за шестьдесят, испанец с необычно яркими голубыми глазами глянул на меня, как на бомжа, и тревожно принюхался. У пива есть одна странная особенность. Когда пьешь, запах вполне приятный, но если, не дай Бог, его разлить, то при высыхании на полу, одежде или теле появляется такое амбре, что хоть всех святых выноси. Костик-то вышел из передряги с сухим бельишком, в прямом смысле этого слова, а все содержимое его банки досталось мне… Теперь я и сам чувствовал, что от меня несет, как от помойки.

— Good day, — поздоровался я, — can you bring us the menu? (День добрый. Не могли бы вы принести меню?)

Испанец скосил на меня один глаз, но не двинулся с места.

— Слушай, по-моему, я конкретно не нравлюсь мужику. Спасибо, тебе, Костя, за пиво, — протянул я. — Давай, попробуешь ты.

— Ага. Сейчас. А говорить-то чего?

— Вин нид зе меню. (Нам нужно меню).

Костюня как попугай повторил фразу, и черная папка с перечнем блюд волшебным образом оказалась аккуратно лежащей перед ним на столе. А в мою сторону она полетела, снося по пути солонку. На автопилоте я перебросил через левое плечо три щепотки, чем, видимо, еще больше разозлил хозяина, который тут же схватился за швабру и принялся, бормоча что-то под нос, усиленно втирать соль в пол. Только сейчас я заметил тонкие багровые прожилки на лице испанца. Очевидно, в свое время хозяин был большим поклонником Дионисия и теперь находился в глубокой завязке. Во мне же он узрел такого же «алконавта», каким был раньше сам.

— Вид лайк ту ода ту поршинс оф фрайд порк, селид, вайн, — произнес я по слогам и суфлерским шепотом на ухо Костюне. — Запомнил? (Мы бы хотели заказать две порции жареной свинины, салат, вино).

Костик кивнул. Ткнул испанцу пальцем в изображение блюд, которые мы выбрали. Тот отрицательно покачал головой и вперился в меня тяжелым взглядом:

— No pork. Paella for you. And no wine until six in the evening. (Свинины нет. Для вас только паэлья. И никакого вина до шести вечера).

Нет. Не то, чтобы я был принципиально против традиционного испанского блюда. Как выяснилось впоследствии, паэлья действительно вкусная штука. Она готовится на основе морепродуктов или мяса птиц и распаренного отборного риса с добавлением шафрана, который придает каждому зерну особый охристый оттенок, а также других специй. Исключение лишь так называемая «черная паэлья», там блюдо окрашивается в цвет земли за счет добавляемых чернил каракатиц, но… После пятидневной голодухи я элементарно хотел настоящего с жирком мяса.

— Why? — ступил я, снова неудачно влезая в беседу. — We have got the money, and we gonna pay for the meat. (Почему? У нас есть деньги и мы готовы заплатить за мясо).

— Вecause, — глубокомысленно заметил испанец и снова воззрился на Костюню. — Тел йор френд зет, яй ду нот андерсент зе ленгвич, хи спикс… (Потому что. Скажите вашему другу, что я не понимаю язык, на котором он говорит).