Этот музыкальный смех напомнил Лиде день, когда они с Верой познакомились. Череду безрадостных черных дней Завьялова тогда была готова закончить жирнющим крестом на своей творческой жизни: депрессия ухватила ее цепкими лапами с острыми коготками. Но ужаснее всего для талантливой актрисы было полное равнодушие к сцене. Казалось, игра и вообще темперамент навсегда исчезли из ее души. Все потускнело… Кто-то из знакомых посоветовал ей обратиться к психотерапевту Лученко. Она пришла к Вере Алексеевне, абсолютно не веря в исцеление, но чтобы окончательно убедиться, что помочь ей нельзя, и чтобы знакомые отстали раз и навсегда. И тогда случилось нечто, чего Лида не могла бы даже толком объяснить. Она поздоровалась, Вера ответила – и в актрисе словно задрожала какая-то струна.

Голос. Верин голос был тихим и громким, сильным и слабым, знакомым с колыбели и новым. Нет, никакого гипноза, просто беседа, хорошая, задушевная, такое устаревшее обычное занятие – но именно беседа вернула актрисе интерес к жизни. С еще большей силой вернулось желание играть. Одним словом, депрессия вскоре исчезла так же внезапно, как и появилась. Зато возникла дружба.

Тем временем в ночном клубе прозвучало музыкальное вступление, режиссер скомандовал «Разгон! Снимаем!», и по подиуму заметались разноцветные лучи света. Грациозно пританцовывая, вышла Завьялова и начала звонко исполнять популярную песню, к ней вторым голосом присоединился ведущий Савчук. Они элегантно брали девушек под ручки и усаживали их на высокие стулья.

Когда песня кончилась, Лида ушла, а ведущий, улыбаясь первой из тройки участниц шоу, задал вопрос:

– Как называется переходная пора от отрочества к взрослому возрасту человека? Прошу, Маша!

Влад подал ей большой атласный куб с точками. Маша бросила куб, он мягко прокатился и застыл вверх нулем. Зеро! Повисла пауза. Подсказки не будет. Девушка испуганно посмотрела на табло, закусив губу. Оператор крупно снимал Машино славное молодое личико и надутые губки. Эти губы выглядели такими свежими и детскими, словно с них только что вытерли манную кашу. Другой оператор снимал с нижней точки ее длинные, красивые, совсем не детские ноги.

– Маша расстается с одним из предметов своего туалета! – объявил ведущий. Девушка сняла с себя вечернее платье и осталась в нижнем белье. – Ход переходит ко второй участнице!

– Дурочка! – проворчала Лида, усаживаясь рядом с Верой. – Как можно не знать такого простого слова?

Вера пожала плечами.

– Наверное, там, под ярким светом и камерой, не сразу придет в голову, что «переходная пора от отрочества к взрослой жизни» – это юность.

Шоу продолжалось, и Савчук уже улыбался следующей участнице. Ослепительный свет ламп освещал сцену казино, по лицам девушек, сидящих на высоких стульях, бегали цветные блики от вращающегося под потолком шара с гранями-зеркальцами. Прогремела музыкальная заставка, и прозвучало следующее задание: «Назовите фамилию французского министра, который придумал вырезать изображения придворных из цветной бумаги». Второй девушке повезло больше, чем предыдущей: игральная «кость» показала две точки. Помощник открыл на табло две последние буквы слова: «э» и «т».

– Силуэт! – радостно захлопала в ладоши девушка.

– Браво! Поаплодируем Оле, угадавшей это сложное слово! – предложил публике Влад, пока помощник открывал остальные буквы.

Публика, в основном приглашенные знакомые телевизионщиков, лениво похлопала. Сами телевизионщики ладоней не утруждали: все равно потом к изображению подпишут бурные аплодисменты.

За соседним столиком громко и бесцеремонно разговаривали. Вера невольно прислушалась, затем присмотрелась. Там сидели молодые девушки, по специфической одежде было видно, что они тоже участницы шоу.

– За что их только выбрали! Не понимаю, девочки! Эта Машка Карпенко – такая тупая! – возмущалась хорошенькая белокурая девушка с фарфоровым личиком. Говорила она, нарочито растягивая гласные, особенно смешно звучало слово «тупа-а-ая». – Просто удавила бы ее!

– И не говори, подруга! – поддержала ее смуглая кареглазая красотка с длинными, черными как антрацит, блестящими волосами. – А кстати, девочки, вы в курсе? Настя проторчала час в туалете: что-то с желудком. А теперь уехала домой и сниматься не будет! Так ей и надо!

– А кто вместо нее? – жадно поинтересовались ее собеседницы.

– Должна была Соня, но у нее началась аллергия на мейк-ап. Вы бы видели, как у нее распухло лицо! Прямо как тыква на Хэллоуин! Фильм ужасов. – Говорившая показала руками круг, и ее собеседницы, как по команде, хихикнули. – И ее отправили в больницу.

Вера прислушалась к разговору еще внимательнее, тем более что из-за встречи с подругой ей расхотелось уходить, и она решила: с хозяином фармацевтического концерна и этой развлекательной передачи она увидится позже. Хэллоуин? Ужасы? «Не бывает негативных совпадений без всякой причины. Просто так девушки из шоу не выбывают», – подумала она, в то же время сердясь на себя за подозрительность. Стоило около нее начать происходить чему-то странному, как она сразу настораживалась. Потому что чутье на странное ее редко подводило… Однако, не успела она пообещать Алисе заняться ее делом, как назревает, кажется, что-то еще!..

– Ой, девочки, аллергия – это такой ужас, все опухает, чешется, – сказала фарфоровая блондинка без всякого сочувствия в голосе. – А при мне Лесе позвонили на мобильный и сказали, что ее родители вроде бы попали в аварию, она пулей унеслась…

Девочки продолжали щебетать. Вера спросила у Лиды:

– У вас на этой передаче так всегда?

– Что?

– Отравления, аллергические реакции и катастрофы. Или это только с участницами «Взрослого шоу»?

– Нет, – озадаченно протянула Завьялова. – Просто совпало, наверное.

– Не нравятся мне такие совпадения, – нахмурила высокий лоб ее собеседница.

– Ах да! Я ведь забыла, с кем сижу за одним столом! Наша отечественная мисс Марпл и Шерлок Холмс в юбке! – состроила рожицу актриса. Но тут же совершенно серьезно посмотрела на Веру. – Слушай, но это ведь действительно странно, если вдуматься…

Вера прислушалась к себе, зная по опыту: если возникает пусть даже едва ощутимое, но сосущее чувство тревоги – значит, что-то не так. А чувство, к ее огромному сожалению, пока было…

Надо сказать, что Вера Лученко привыкла доверять своим чувствам. Она с детства могла точно определить, что «пахнет несчастьем», правда, каким – объяснить не умела. Началось это однажды давным-давно, то ли поздней весной, то ли ранним летом. Маленькая второклассница Верочка категорически отказалась купаться, и это было очень странно, совсем не похоже на обычное ее поведение. Девочка обожала воду, для нее ежевечернее купание было обязательной радостной процедурой. Вера с удовольствием лезла в любую воду – и морскую, и холодную речную, хорошо умела плавать и даже была Рыбой по гороскопу. У нее никогда не было водобоязни, скорее наоборот – стремление больше других детей плескаться, плавать и брызгаться. А тут ее словно подменили!

Верин папа, врач-педиатр, и мама-педагог забеспокоились. Они взволнованно наблюдали за внезапной капризностью дочки, а она еще и выдала загадочную фразу: «Сильно волнуется!» Взрослые ничего не поняли, но состояние девочки их встревожило. Особенно отца, знавшего, как неожиданно порой налетают детские болезни. Позже, ближе к моменту укладывания в постель, Верочка все же согласилась на уговоры матери и отправилась с ней в ванную комнату, где уже плескалась теплая вода и плавали любимые мочалки-утята. В эту секунду по поверхности воды прошла тяжелая волна, так, словно чугунная ванна находилась в открытом море во время шторма. Свет замигал, забренчали пузырьки на полочке. Верина мама подхватила дочь на руки, выскочила в столовую и увидела, как раскачивается люстра. Кутая дочь во что попало, она закричала мужу: «Землетрясение!» – и выбежала из дома с Верочкой на руках.

В их старом дворе на Подоле уже стояли соседи, выскочившие из домов кто в чем. Кто-то в ночных рубашках и пижамах, кто-то в зимних шубах и с чемоданами в руках. Так Вера с родителями и соседями встретила знаменитое турецкое землетрясение середины семидесятых, к счастью, отозвавшееся в Киеве всего тремя-четырьмя баллами. В Турции же был зафиксирован удар в десять баллов, принесший много жертв и разрушений. Тогда маленькая Вера впервые удивила родителей своей сверхчувствительностью.