– Да. Причем срочное. В пожарном порядке…

– Но я же об этом только и мечтала все последнее время! Как вы догадались?! – всплеснула руками Алиса. – Если бы вы знали, Вера Алексеевна, как мне надоела жизнь домашней кошки! Еще в Лондоне, когда Джон категорически запретил мне работать… Каждый день, каждую ночь я думала, мечтала! Я все мозги себе иссушила, воображая, как я устроюсь на работу! А вы вот так сразу поняли!

– Кем вы работали до замужества? – спросила Вера, делая уже кое-какие прикидки.

– Переводчиком. Я институт иностранных языков закончила. Но я согласна кем угодно, секретарем, курьером – только бы заниматься делом и пользу приносить. Деньги не имеют значения!

– В таком случае начнем с вашего трудоустройства. А затем и остальными проблемами займемся.

Впервые за последнее время Алиса Старк почувствовала облегчение. Она шла по улице, и ей казалось – стоит посильнее оттолкнуться, и взлетишь. Некоторые мужчины и даже женщины оглядывались на красивую девушку с летящей походкой.

Если бы некий живописец решил написать портрет Веры Алексеевны Лученко, ему пришлось бы немало потрудиться. Впрочем, воспроизвести в карандашном наброске ее гармоничные черты было бы легко. Но вот кистью… Как запечатлеть лицо, если цвет глаз все время меняется от прозрачно-голубого до сиренево-темного? Причем без всяких контактных линз, в зависимости от погоды, от настроения, от одежды. Широкие брови подчеркивали впечатление изменчивости: они постоянно находились в движении, нарисованные природой двумя точными росчерками, как птицы в небе.

Сейчас она позволила себе минутную передышку перед приемом следующего человека. Очередь под дверью кабинета сегодня опять немаленькая. Нужно немного отодвинуть мысли о предыдущей пациентке и ее жизненных трудностях. Это как в дегустации: между одним сортом вина и другим пьют чистую холодную воду. Иначе вкуса не почувствуешь. Однако спустя минуту Вера поняла: не тут-то было. Мысль об Алисе и ее проблеме не изгонялась, как обычно изгонялись все остальные. Она застряла в лабиринте извилин, зацепилась лапками и угнездилась окончательно. Вера вздохнула. Вот и нашла ее еще одна детективная история…

Знакомые называли Лученко «Шерлок Холмс в юбке» или «Доктор Каменская». Она с удовольствием разгадывала психологические загадки. И не только связанные с профессией. Бывали, и частенько, задачи детективного свойства. Обычно такие задачи находили ее сами, но уж себе-то Вера могла признаться честно: если бы они не находились, она бы их искала.

Она обладала способностью определять многие вещи, за что в средние века ее вполне сочли бы колдуньей и попросту, без лишних разбирательств, сожгли бы на костре. Людям не очень нравится, если кто-то знает, что случится с ними завтра или через некоторое время. А она знала. У нее была необычайно развита интуиция. И еще она обладала врожденным умением влиять на окружающих. Причем оно, влияние, не ограничивалось обычными гипнотическими рамками. Ее одаренность отточилась годами кропотливой работы в профессии. Поэтому гипноз был лишь одним из инструментов. Она не просто лечила, а и «подсказывала» своим пациентам улучшенные сценарии их жизни.

Один влиятельный банкир рассказывал своему приятелю о Лученко как о «чудесном» докторе, женщине, в буквальном смысле слова спасшей его жизнь. Ему поставили неправильный диагноз, он считал себя приговоренным к смерти, а доктор… Рассказ финансиста, человека сдержанного и в силу профессии подозрительного, изобиловал эпитетами «чудо», «легкая рука» и тому подобными.

А однажды к ней обратились за помощью, когда в семье «новых» хозяев жизни случилась страшная история. Гувернантка заперлась с ребенком в детской и, угрожая убить трехлетнего малыша, кричала, что она его настоящая мать. Она забаррикадировалась и требовала, чтобы родители отказались от малыша в ее пользу. Милиция с мегафоном накалила обстановку до такой степени, что гувернантка грозила зарезать ребенка ножом, если в ее распоряжение не будет предоставлена машина и ей не дадут возможность скрыться… Вот тогда к обезумевшим от страха родителям привезли Веру Алексеевну. Поразив всех, она, подобно Шахерезаде, уселась на ковер под замочной скважиной запертой детской и принялась рассказывать невменяемой женщине какие-то странные истории. Сидя под дверью комнаты, Вера сначала умело перевела крики и вопли похитительницы в русло разговора, а затем с невероятным участием и пониманием слушала ее жалобы. Почти три часа она контролировала положение, спасая ребенка от смерти. И когда похитительница разрешила доктору Лученко войти в комнату, ее обезвредили… Да, немало удивительных историй случалось в жизни Веры.

В год, когда взорвалась Чернобыльская АЭС, Вере исполнилось семнадцать лет. Ее подруга работала старшей пионервожатой в одной из киевских школ. Девушка попросила Веру помочь эвакуировать детей в не зараженные радиацией, чистые районы. Юная Вера охотно согласилась. Перед вступительными экзаменами в мединститут ей хотелось хоть недельку отдохнуть от учебников.

Поезд вез детей в пионерлагерь, в отдаленную безопасную область. Во всех одиннадцати вагонах, в каждом купе ехали дети. Разместить школьников вместе не удалось – в тот год все ринулись прочь из Киева, билетов не хватало. Кроме учителей, пионервожатых и Веры, детей сопровождали несколько активных родителей. Местом назначения был крохотный полустанок, где поезд стоял лишь три минуты, а дальше следовал в Ворошиловград.

Председательница родительского комитета попросила Веру пройтись по всем вагонам и напомнить детям, на какой станции выходить – ведь остановка поезда такая короткая, нужно приготовиться заранее. Вера отнеслась к поручению ответственно. Попросив еще двух родителей сопровождать ее, она отправилась по вагонам. Открывала двери купе и произносила только одну фразу: «Всем выйти из вагона на полустанке!» Когда поезд остановился, из вагона вышли не только дети, но и взрослые пассажиры, мирно ехавшие в Ворошиловград по своим делам. В общем, на полустанок высыпали все пассажиры поезда вместе с проводниками. Придя в чувство, пассажиры осознали себя стоя щими на платформе маленькой станции и изумились. А остановка-то всего три минуты! Дети смеялись до слез, наблюдая, как взрослые тетеньки и дядьки зайцами запрыгивают обратно в вагоны. Взрослые вслух удивлялись: «Почему мы все вышли на платформу?»

Не удивлялась только Вера. Она знала почему… Позже, закончив институт и став психиатром, она направила свои уникальные способности в медицинское русло, и все встало на свои места.

С тех пор она стала интересоваться любыми неординарными человеческими способностями. Читала и про Вольфа Мессинга, которого называли личным гипнотерапевтом Сталина, и про Константина Сараджева с его необыкновенным гениальным слухом. Его слуховая гиперсинестезия позволяла ему совершенно отчетливо слышать в октаве множество звуков. Мало того, он и вещи, и людей ощущал как набор диезов или бемолей. Например, тональность Анастасии Цветаевой, написавшей о нем книгу, определял как «ми шестнадцать диезов мажор» и еще удивлялся – ведь это же так ясно! Читала Вера и «Парфюмера» Зюскинда, где вундеркинд-нюхач вместо слов пользовался обонятельными впечатлениями. К возрасту, когда дети едва лепечут, он обонятельно полностью постиг мир, овладел огромным словарем, позволявшим ему составлять из запахов любое число новых фраз…