Наступил 1996 год, хотели встретить его бодро и радостно. Решили брать кокаин на всех. Но где взять двадцать грамм кокаина под Новый год, не  заплатив при этом. Конечно же у негров, те вякать не станут, ну а если станут, то их никто не услышит. Сделали куклу, просто скрутили однодолларовые купюры  в цилиндр и перевязав их резинкой. Всё основывалось на том, что развернуть его он не успеет, а помочь в этом нам должен был наш одноклассник, ныне опер на рынке. Встречу назначили в ярко освещенном подземном переходе, при передаче куклы и порошка, нас должны были принять. С обоих входов перехода стояли переодетые милиционеры, а может и не стояли, кто их знает. Главное чтобы наш опер  там был, мы его правда не видели, но надеялись что он вынырнет в самый нужный момент.

Приходим ждём неграв Москве, в 1996 году, в ярко освещенном подземном переходе, зимой, ну что ещё надо этим ментам.  Дождались, бежит кучерявый, запыхался, говорит еле от гопников убежал. Делаем квадратные глаза, не может быть, гопники в столицы  России, невероятно. Совершаем обмен, сую ему наш чудо-цилиндр, он нам пакет с двадцатью дозами кокса. А опера нет, вообще никого нет, пустой переход только  мы втроём. Наш загорелый друг начинает разворачивать скрученные баксы и удивленно смотрит на купюры номиналом в один доллар, потом на нас, потом на ствол пистолета в руке моего товарища. Разворачивается и бежит крича, что сейчас они всей общагой сюда приедут. Приём этой обезьяны так и не случился, наш опер просто проспал. Ну и приезда сухумского обезьянника мы тоже не дождались. Нас также ждало разочарование дома, вместо кокаина это животное нам принесло героин разбавленный так, что не возбудил бы и младенца. Вот так весело у нас начинался год, мой последний год. Весна была ранняя и жаркая. На мой день рождения в апреле уже вовсю были листья на деревьях, пели птицы радуясь жаркому солнцу. Наступили майские праздники, отмечать которые, я начал усиленно употребляя водку. Пробовал всё же слезть с героина таким образом, говорили что может помочь. Однако стоило мне помнить простое правило или водка или героин, вместе это смерть сразу.

11 мая 1996 года 22.20, время я точно запомнил, не вытерпев ломки, которую не заглушил даже недельный запой, мы купили героин. Встретились мы с барыгой напротив магазина с вывеской «Лунный свет». Такая холодная синяя неоновая вывеска с бледно-голубым дрожащим ореолом. Мне стало почему то грустно тогда, но вскоре это чувство прошло, как только мы устроились в подъезде на лестнице между этажами. Ну наконец то, вот он полный шприц, сейчас будет тепло. Потом пол ночи кайфа и забудусь до обеда, ну а там посмотрим, главное сейчас и здесь. Поехали.

                                                                                                                                    Глава 6

                                                                            «В тот день вы не спросите Меня ни о чем» (Ин. 16: 23).

      Мощная, как цунами, волна возбуждающего тепла прокатилась по телу снизу вверх, расслабила мышцы и закончилась в голове фонтаном фейерверков. Судорога удовольствия, чем-то сродни агонии пронзила насквозь жаждущее тело. Вдалеке послышался хрустальный звон, всё нарастая он приближался, постепенно превращаясь в набат колоколов. Откуда то взялся то ли шум ветра, то ли надоедливый шорох крыльев. Звуковые галлюцинации усилились и остановились на грани приемлемого. Тело не слушалось и почему то уже не сидело, а лежало. Точно зная, что веки мои закрыты я видел как товарищ мой с перекошенным лицом медленно поднимается и стучит в ближайшую квартиру. Мне хорошо, меня тянет вбок и немного вверх. Следующий кадр – я уже на улице перед подъездом лежу на асфальте. Рядом люди в белом, что то делают со мной, вернее с моим телом, мне хорошо и в тоже время безразлично всё окружающее. Боли нет, она кончилась в момент перехода.

Смотрю на тело как на старую грязную скомканную одежду. Без эмоций и сожалений. Мне легко, меня начинает тащить вверх и вправо, краски блекнут, перед мной труба или тоннель. Нет скорее все же труба хотя и очень большого диаметра. Тоннель это ближе к чему то подземному, а здесь движение наверх. Скорость нарастает, опять этот неприятный гул, ощущение полёта. Я лечу по трубе, вроде даже по спирали, хотя точно не уверен. Стены одновременно и темные и прозрачные, за ними мелькают россыпи звёзд или просто размытые тени неведомых ландшафтов, не понять, да и не так важно. Субъективно полёт длился недолго, вокруг стало светлеть и на траверзе движения всё больше разгорался овал невиданного доселе мною яркого белого света. Вспышка, взрыв аккордов чарующей мелодии и необъятное пространство в которое я вывалился.

      Можно сравнить с аттракционом в аквапарке, спиральный полёт, свет в конце трубы и вылет в бассейн с теплой ласковой водой. Первое что я осознал, что я умер. Умер? Переход от жизни к смерти произошел незаметно, как вдох, также автоматически. Сознание ни на секунду не покидало меня, раз и стало легко. Осознание, правда пришло не сразу. Хм, умер, но ведь мне совершенно не страшно, скорее приятно даже. Да, пришел ответ, это не страшно. Страха не было абсолютно, только сладостная обволакивающая нега возникла во мне. Как во мне, тела то нет, а вот и не правда. Было, причем такое какое я хотел. Теперь я мог принимать любые формы. Вот у меня две руки,  полупрозрачные с еле заметными границами, а вот появились ноги стоило только подумать о них. Голову просто обозначим. Эдакий студень без костей и кожи, просто как в кино прозрачная водяная фигура с очертаниями человеческого тела.

Меня мягко приподняла и опустила на спину невидимая ладонь. Волны любви и заботы окутали моё естество, я чувствую себя опять в материнском чреве, абсолютная защита, абсолютный покой. Меня окружает любовь, даже не знаю как описать. Любовь матери к новорожденному ребенку в бесконечной степени. Ею можно было дышать как атмосферой, брать в руки переливая из одной в другую, плескаться в ней. Невероятное блаженство, такое не получишь если даже уколешься всеми наркотиками Земли одновременно. Это состояние великолепно, божественно. Я жил в этом бесконечном пространстве наполненной любовью, реально ощущаемой моим телом. Как могут душевные переживания стать материальными, а материя духом. Всё слилось в единое целое, я знал всё, я жил в этом поле информации, я сам был этим полем. А что же стало с моим телом, просто мелькнула мысль и вот тут же ответ. Вижу оно лежит в машине скорой помощи, его можно потрогать рукой, но оно мне безразлично. Нет не неприятно, а просто неинтересно. После перехода мне стало без разницы моя бывшая оболочка, это сброшенная одежда сродни куколки бабочки. Теперь у меня есть крылья и я способен летать. Могу моментально оказаться в любой точке стоит только захотеть.

      Лёжа на спине, омываемым волнами блаженства, я стал подниматься выше. Меня кто-то звал, ненавязчиво тихо с любопытством и тонкой улыбкой сквозь полуопущенные веки. Вот мимолётный проблеск мысли проявил во мне такие ассоциации. Один росчерк молнии на небе, один беглый взгляд, но в нём информации столько, что если бы я захотел подробно тогда всё записать, то размером это было с «Войну и Мир». Более того простая мысль, содержащая в себе столько информации, в этом мире становилась законом и приобретала материальные очертания. Мысле-действие во всей своей красе. А иначе Слово. Да, да именно то Слово, которое было в начале Создания. Мне становится ясно, что смысл который мы вкладываем в понятие Слово, неверен в целом. С греческого это Логос, что всё таки ближе. Понятие заключает в себе и мысль и последующие творение. А если ты находишься в тонком мире, в котором и мысли и действия суть одно целое, то плод твоих размышлений превращается в материальное тело. Твои желания трансформируются в материю, которая потом может ожить. Например в планету Земля. Вот хотите режьте меня, хотите жгите, но нюансов я конечно же не знаю. Не помню, но я даже что-то смастерил эдакое. Свой первый блин, но так как он исчез, то вероятно вышел комом.