«…Положительное решение. В соответствии с выпиской из Вашей истории болезни, предоставленной нам из офиса Главного Медицинского Управления ВС США, увечья, понесенные Вами на военной службе, включают, двоеточие… Дальше, по номерам… Один. Ампутация правой верхней конечности на уровне плечевого сустава, с удовлетворительным излечением. Два. Ампутация левой верхней конечности на уровне верхней трети плеча, с удовлетворительным излечением. Три. Полное удаление правого глазного яблока, с удовлетворительным излечением…» – А нафига они это все перечисляют? Как будто ты сам не знаешь, что конкретно тебе отчекрыжили?

– Так положено, пупсик. Это юридический документ, в конце концов, – сказал Уильям. – Пожалуйста, читай дальше. Там сказано что-нибудь про налоги?

– О налогах ничего еще не было. Читаю дальше, – продолжала Клэрис: «Четыре. Проникающее осколочное ранение левого глазного яблока, с частичным удалением глазного яблока. Достигнуто удовлетворительное излечение, с остаточным зрением, не превышающим трех процентов… Дальше в скобках три процента цифрой. Забавно… Пять. Шестнадцать… В скобках опять: шестнадцать, как номер…осколочных ранений мягких тканей нижней части лица, шеи и груди, с удовлетворительным излечением…» – Ты мне никогда не говорил, что было так много, но я знала. Пересчитывала потихоньку, пока ты спал…

«Как предусмотрено Инструкцией о порядке установления степени инвалидности, параграфы со второго по седьмой, одиннадцать, шестнадцать, семнадцать и двадцать семь…» – Что за фигня?

– Да так, просто адвокатская писанина. Параграф семь – это про тех, кому ампутировали одну руку. По нему дают тридцать процентов инвалидности. Или двадцать пять, если не доминантная конечность. Параграф одиннадцать – это про тех, кому в дополнение к доминантной руке, укоротили и другую руку. Помнишь, я тебе объяснял? На «Мусоровозе», счастливчики без обеих рук, я, например, назывались «Севен-Элевен», то есть семь-одиннадцать. Как тот обанкротившийся магазин на углу, где сейчас пекарня… – пояснил Уильям.

– А, помню! Я еще спросила, что это за фигня: «Севен-Элевен». Та медсестра… в Галвестонском порту. Она тебя все «Севен-Элевен» называла.

– Ты правильно запомнила, пупсик. А другие параграфы – это, наверное, про глаза, осколочные ранения, и все прочее. Кроме военных юристов, эту фигню никто полностью не знает, даже медики. Не бери в голову и читай дальше…

«…Вышеперечисленные увечья приводят к постоянной и необратимой инвалидности – семьдесят девять процентов…» – В скобках циферка стоит: семьдесят девять… Что за хренотень? Почему только семьдесят девять? Вон Пол, наш сосед через дорогу. Вернулся из Египта полностью слепой, так? Он как-то хвастался, что ему дали пятьдесят пять процентов?!

– Ну и правильно, что столько дали. Быть слепым – не фунт изюму. Это я совершенно точно по себе знаю.

– Ну! А теперь вон твой приятель в конце улицы: Даррел или Дамиан, как его там? Ну, тот, который тебя делать Маршрут водил, когда я гриппом болела? Ему только кисти оторвало. Кисти, а не по плечо… Ему дали сорок пять процентов, так? Пятьдесят пять плюс сорок пять – это сто! Я не въезжаю. Они должны были дать тебе сто процентов, зайка! И та медсестра тоже говорила: «стопроцентный», так ведь?

– Это не так устроено, пупсик, – возразил Уильям, – Для комбинированных повреждений, они считают не то что отрезали, а то, что осталось. Называется: остаточные функции. Нам на «Мусоровозе» все это объясняли. Вот у меня есть две ноги, то есть по десять процентов на каждую. Сто минус двадцать – восемьдесят. Наверное, они еще процентик вычли за остаточное зрение в левом глазу. За мои четыре десятитысячных мегапикселя. Все правильно: семьдесят девять.

– Правильно-неправильно! А кому тогда сто дают? – перебила Клэрис.

– Хм… Ну, скажем, если полное повреждение мозга. Овощ. Кормим с одной стороны, и убираем какашки с другой стороны. Главное, не перепутать…

– А что, если «самовар» – вообще без рук и без ног? Да! Только голова и туловище. Как наш местный Джек-Потрошитель, что на рынке рэп исполняет?

– Он, наверное, получил процентов девяносто пять. Или даже девяносто. Он, ведь не слепой, так? Два глаза, два уха. Болтает непрерывно, рэп исполняет, да еще как. Где-то процентов десять и насчиталось. Вот если бы он был еще и слепо-глухонемой, тогда бы дотянул до сотни. Но тогда, он не был бы Джеком-Потрошителем. Вот прикинь, если бы мне, в дополнение ко всему прочему, еще бы и ноги оторвало? Ты бы возила меня в кресле-каталке. А я бы делал под себя, как младенец.

– Нет, зайка, нам однозначно повезло, что у тебя ноги остались. С ногами ты мне нравишься куда больше. Однако, все равно, семьдесят девять процентов – это как-то нечестно.

– Это все фигня, детка. Инструкция есть инструкция. Мне семидесяти девяти процентов вполне достаточно. Ничего большего и не ожидалось. Пожалуйста, читай дальше. Я прямо от любопытства умираю, сколько они там насчитали…

– Хорошо, хорошо, читаю дальше, зайка… «Мы уважаем и ценим жертвы, которые Вы принесли, защищая нашу демократию и американский образ жизни, и глубоко сожалеем о страданиях и неудобствах, испытываемых Вами в настоящее время…» – Да. Страдания и неудобства… «Будьте уверены, что нами будут приложены все усилия для реабилитации инвалидов боевых действий. Пожалуйста, позвольте нам воспользоваться этой возможностью, чтобы рассказать Вам о программах реабилитации инвалидов…» Дальше – опять по цифрам пошло… «Один. «Пожизненное Протезирование» Президентская программа «Пожизненное Протезирование» предоставляет ветеранам бесплатное изготовление современных протезов в государственных протезно-ортопедических клиниках по месту проживания…»

– Это можешь не читать. Меня еще на «Мусоровозе» обнадежили, что мне протезы не понадобятся. Я для этой программы не гожусь.

– Тут еще на пол-страницы… Ля-ля-ля… А вот, в конце тут про тебя, дорогуша. «К сожалению, в связи с характером Ваших увечий, Ваше участие в вышеуказанной программе в настоящее время невозможно…» К сожалению – невозможно… О-кей, проехали. Двигаем дальше… «Два. «Дом Надежды». Программа штата Техас «Дом Надежды» предоставляет инвалидам бесплатное содержание в учреждениях компактного проживания инвалидов открытого типа…» – Что еще за инвалиды открытого типа?

Майк выдал на-гора объяснение еще до того, как Уильям успел раскрыть рот, – Не инвалиды открытого типа, Рисси, а учреждения. Если учреждение открытого типа, это значит, что ты можешь оттуда уйти в любое время. Научно доказано, что безрукие и безногие инвалиды особой опасности для общества не представляют. Вот если у тебя неподетски едет крыша, тогда тебя запирают в других учреждениях. Закрытого типа. С охраной и колючей проволокой.

– Ясно, спасибо за объяснение… «инвалидов открытого типа.» Тут дальше – снова на пол-страницы всякая муть. Тихая природа… Условия для отдыха… Дежурная медсестра… Школа для детей… На рекламу больно смахивает. А что-нибудь конкретное? Ага, вот: «Пожизненное содержание одиноких инвалидов, либо инвалидов с непосредственными членами их семей…» «Койки в общей спальне, из расчета двадцать квадратных футов[50] на человека…» Опа! «С общей кухней, туалетом и умывальником…» Да, компактное проживание, ничего не скажешь. Ну и нахер кому это надо?