— Почему это хуже?

— Ну, вдруг мы все начнем вымирать?

 — Суть моего проекта,— скромно начал он,— очень проста.

— Глупости! — авторитетно заявил Сашуня. — До ледникового периода уже был такой климат, и никто не вымирал.

— А мамонты?

— При чем тут мамонты? То мамонты, а то люди!.. Первое время, конечно, будут трудности, а потом привыкнем…

Мимо прошел паренек с транзистором. Громко звучал голос диктора:

«…а также сильные тропические ливни на севере Европы. Необычайные климатические явления связаны с тем, что Земля внезапно изменила свою орбиту, приблизившись к Солнцу примерно на двадцать семь миллионов километров…»

Сашуня показал Юре большой палец. Ребята, не сговариваясь, устремились за голосом.

«Симпозиум астрофизиков, геофизиков, биологов, геологов, геохимиков, биохимиков…» — перечислял диктор.

Ребята, как загипнотизированные, шли за транзистором.

«…обсудил создавшееся положение и пришел к следующим выводам. В течение ближайших месяцев льды Гренландии и Антарктиды полностью растают…»

— Ура-а-а!!! — заорал Юра.

— Все-таки молодец Лопатин! Точно все предусмотрел в своем проекте! — одобрительно сказал Сашуня.

— Тихо, вы! — погрозил кулаком владелец транзистора.

«…в результате уровень мирового океана повысится в среднем на семьдесят — восемьдесят метров! — продолжал диктор. — Многие страны Европы, Америки, Азии и Африки окажутся затопленными. В зоне умеренного климата возникнут пустыни. Пока трудно сказать, сумеет ли человечество в имеющиеся короткие сроки приспособиться к новым геофизическим и климатическим условиям. Кроме того, могут возникнуть и другие, еще более серьезные явления, предсказать которые пока не представляется возможным…»

Потрясенные услышанным, ребята предоставили владельцу транзистора идти своим путем.

— Нет, какая сволочь этот Лопатин со своим проектом! Кретин! — сказал возмущенный Сашуня. — В десятом классе учится, а какую простую вещь не смог предвидеть! Ведь это все равно, что всемирный потоп!

— А ты где был? — презрительно отпарировал Юра.

Лена заплакала.

— Да не реви ты! — сказал ей Юра. — Подумаешь, горе какое! Все ведь в наших руках! Захочу и верну Землю на старую орбиту, и привет…

— Стой, не торопись! — сказал Сашуня. — Жалко все-таки от такого дела отказываться. Может, Лопатин просто немного просчитался? Может, не на двадцать семь миллионов надо, а миллионов на десять? А? И будет в самый раз?

Юра остановился в нерешительности. С одной стороны, ему очень хотелось как можно скорее предотвратить неизбежную космическую катастрофу. Дело все-таки было не шуточное. Но, с другой стороны, то, что говорил Сашуня, звучало вовсе не так уж глупо.

Виктор Петрович Красиков взволнованно бегал по своему институтскому кабинету.

— Аллочка! — позвал он. — Вы моему отпрыску пропуск заказали?

— Конечно, заказала! Ну, что вы все время нервничаете? — отозвалась Аллочка.

— Понервничаешь тут! — пробурчал Виктор Петрович. — Аллочка! У меня к вам просьба. Встретьте его, пожалуйста. Он должен появиться с минуты на минуту. И, главное, не спугните его! Придумайте что-нибудь… Вот что! Скажите, что у нас в институте будут показывать сегодня знаменитый американский фильм.

В кабинет вошел Коля.

— Ну вот! — сказал Виктор Петрович. — Сегодня джин будет загнан обратно в бутылку, и — молчок! Помните условие! Никому ни слова! Хорошо еще, что мы с вами сравнительно быстро успели синтезировать вещество «Це-один»…

Виктор Петрович открыл сейф, достал и поднес к глазам маленькую колбочку, наполненную прозрачной жидкостью.

— Ну, а потом? Когда все данные будут обобщены? Я надеюсь, мы опубликуем результаты? — вкрадчиво спросил Коля.

— Вам что, мало? — спросил зло академик. — Еще захотелось?

— Но ведь Юра — ребенок! — пробовал возражать упрямый Коля. — Он не может отвечать за свои поступки!

— А вы уверены, что, окажись на его месте вы или я, мы вели бы себя намного умнее? — запальчиво возразил академик.

Ученые были готовы снова начать свою бесконечную дискуссию, наивно полагая, что вопрос о том, стоит ли вторично выпускать джина из бутылки, решать предстоит им. Между тем окончательно решать этот вопрос будет не кто иной, как Юра Красиков. А вот, кстати, он уже здесь, легок на помине.

— Здрасте, — сказал Юра, появляясь на пороге в сопровождении Аллочки, — У вас, правда, будет кино?

— Будет вам и белка, будет и свисток, — загадочно пообещал академик, включая радиоприемник.

«Четырнадцать метров! — загремел дикторский голос. — Эвакуация населения из всех приморских районов Южной Европы продолжается! Общая сумма потерь, принесенных внезапной космической катастрофой, исчисляется десятками миллиардов рублей. Не исключено, что в самые ближайшие дни окажутся затопленными величайшие памятники мирового зодчества…»

Выключив радио, академик Красиков грозно спросил:

— Твоя работа?

Понимая, что утаивать истину не имеет смысла, размазывая по лицу слезы и сопли, Юра сокрушенно признался:

— Моя…

— Ну, вот что! — зловеще продолжал академик. — Я тебя ни разу в жизни пальцем не тронул, но теперь чаша моего терпения переполнилась… Сию же минуту верни Землю на старую орбиту, или я тебя так отлуплю, что ты свою фамилию забудешь!

— У-же… — заикаясь, ответил Юра.

— Так! Прекрасно! А теперь на-ка вот выпей! — Виктор Петрович протянул Юре колбочку с «противоядием». — И скажи спасибо, что мама ничего не знает!

— Что это? — подозрительно спросил Юра.

— Лекарство.

— Горькое? — наивно спросил Юра, из всех сил делая вид, что не понимает, зачем его заставляют ни с того ни с ceго пить какое-то лекарство. На самом-то деле он сразу же смекнул, в чем дело.

— Ничего, не умрешь! — сурово ответил отец.

Юра взял колбочку в руки, понюхал, нерешительно поднес к губам. Он уже совсем был готов выпить ее содержимое и навсегда покончить со своим неслыханным могуществом. Но Юра Красиков не был бы Юрой Красиковым, если бы в этот миг его не осенила еще одна — последняя в этой повести — блестящая идея.

«НЕБОЛЬШАЯ РОКИРОВОЧКА! ПОНЯЛ?» — зазвучал в Юриных ушах голос его демона-искусителя Сашуни. И вот, прежде чем выпить «противоядие», Юра мысленно приказал: «ПУСТЬ В ЭТОЙ СКЛЯНКЕ ВМЕСТО ЛЕКАРСТВА ОКАЖЕТСЯ ОБЫКНОВЕННАЯ ВОДА!»

И, приняв эту меру предосторожности, он, скорчив на всякий случай гримасу отвращения, сделал первый глоток.

— Выпил? Ну вот и отлично! — сказал Виктор Петрович, как всегда, ничего не подозревающий, счастливый от сознания, что он наконец загнал проклятого джина обратно в бутылку.

Евгения Ивановна сидела за письменным столом в своем кабинете. Перед ней на диване, как напроказивший школьник, сидел Виктор Петрович Красиков.

— К сожалению, наша предыдущая беседа не дала положительного результата, — решительно и строго говорила Евгения Ивановна. — Скорее даже наоборот!

Заглянув в лежащую перед ней записку, Евгения Ивановна стала привычно перечислять:

— 24 марта на уроке физики Красиков нарушил закон Ньютона… 27 марта на уроке геометрии затеял безобразную драку с Витей Кострикиным… И эти безумные фантазии… Вы знаете, он выдумал, будто он изменил земную орбиту! Приблизил Землю к Солнцу на двадцать семь миллионов километров… Всему должен быть предел…

— Вы совершенно правы, — серьезно сказал Виктор Петрович. — Тут есть большая доля и моей вины. К сожалению, я не имею права говорить об этом подробнее. Однако поверьте, что все необходимые меры я уже принял. Больше это безобразие не повторится…