— Да не будь ты такой занудой, не придавай этому большого значения.

— Ты навалился на меня как медведь. Такой же грубый и неуклюжий, — взорвалась Долли.

— Не говори мне больше ничего. Ты, наверное, одна из тех феминисток, которые отталкивают парней только потому, что им кажется, что они слишком грубы для них.

Чтобы не продолжать бесполезный разговор Долли сказала:

— Я слышу, мой сын вернулся из школы. Ну все, я пошла.

— Как насчет кино? — сделал еще одну попытку Фишер.

— Нет, спасибо, — резко ответила она и положила трубку.

Фишер был не первым, кто преподнес Долли урок слишком вольного обращения с ее персоной. Удивительно, что многие мужчины считали такое поведение нормальным.

Послышался громкий скрип тормозов, и два велосипеда остановились у забора. Долли улыбнулась. Роберт приехал домой, и Бен с ним. Неплохой мальчишка этот Бен Зауер. Как хорошо, что они стали такими близкими друзьями.

— Привет, мама! — закричал с порога Роберт, вваливаясь в дверь. — Бен упал с велосипеда, разодрал коленки, и у него течет кровь. Ты могла бы что-нибудь сделать?

Как только Бен, прихрамывая, зашел на кухню, все ее мысли о странностях в поведении мужчин во время свиданий вылетели из головы. Она быстро помыла руки, оценивающе рассматривая безобразные ссадины на голых коленях Бена.

— Робби, ты не мог бы подать мне аптечку из шкафа в ванной комнате? — сказала Долли. — Будет немного больно, Бен.

— Ничего, потерплю, — угрюмо ответил Бен, с видом жертвы усаживаясь на ближайший стул.

Трудно было найти двух мальчиков, которые бы так отличались друг от друга, как Роберт и Бен. Роберт был красивым и субтильным мальчиком. От матери он унаследовал густые светлые волосы, а его большие голубые глаза были копией глаз отца. Он был робким, застенчивым, стремился к одиночеству, и Долли переживала, что его пришлось увезти из деревни, где он чувствовал себя в своей стихии. Темноволосый Бенджамин, напротив, был крупнее, в нем чувствовались сила и уверенность в себе. Заводила и природный лидер, он страстно любил футбол и бейсбол. Бен быстро вовлек Роберта в круг новой для него деятельности и новых друзей, оберегая его в конфликтных ситуациях.

Она опустилась на колени перед Беном и куском бинта начала снимать грязь с его ободранных коленей. Хотя Бен держался стоически, Долли все же заметила блеск сдерживаемых слез на его глазах. Чтобы отвлечь его, она спросила:

— Как все произошло, почему ты упал?

— Он учил меня некоторым трюкам на велосипеде, — вмешался Роберт. — Но не справился с управлением и упал.

— Это произошло не на проезжей части дороги, надеюсь? — спросила Долли.

— Нет, — ответил Бен. — Папа сказал, что конфискует у меня велосипед, если увидит, что я катаюсь на дороге. «Конфискует» — это значит заберет насовсем, — и добавил с гордостью: — Мой папа юрист и знает много всяких мудреных словечек.

Долли последний раз встречалась с юристом, когда решала дела, связанные с разводом, и эта встреча сильно разочаровала, изменив ее прежде почтительное отношение к представителям этой профессии. Она высказала пожелание Бену, чтобы тот практиковался в вождении велосипеда на траве, а не на камнях.

— Мы скоро закончим, — сказала она. — Я прошу прощения за то, что сделала больно тебе.

— Медсестры всегда причиняют людям боль? — спросил Бен.

Долли посмотрела на него удивленно. Она не сразу нашлась, что ответить, но затем объяснила:

— Они работают для того, чтобы облегчать людям страдания, но иногда случается, что причиняют боль. По необходимости.

— Робби сказал мне, что вы работаете в больнице.

— Да, это правда.

— Моя мама умерла в больнице.

Долли застыла. Роберт много рассказывал о Бене, но почти ничего о его родителях. Когда Робби упомянул об экономке миссис Дуглас, то Долли сделала вывод, что мама Бена работает, как и отец, что делает необходимым нанимать кого-нибудь присматривать за Бенджамином.

— Я не знала, — мягко сказала она. — Когда это случилось?

На лице у Бена пробежала тень воспоминания.

— Два года назад, — пробормотал он.

— Извини. Ты, должно быть, очень скучаешь по ней?

— Иногда да. Но тогда папа берет меня с собой на футбольные матчи, и я об этом забываю.

Ссадина на другом колене Бена была неглубокой, но очень грязной. Мягко, как только могла, Долли почистила ссадину и, смазав ее мазью с антибиотиком, приложила к ней ватку.

— Возьми этот бинт, мама, — предложил Роберт.

Ролик бинта был в красочной упаковке с героями из мультика Уолта Диснея. Долли, не скупясь на бинт, перевязала оба колена мальчика и спросила:

— Как ты себя чувствуешь? Не туго?

— Хорошо.

Роберт вмешался, когда Бен начал осторожно вставать со стула:

— Держу пари, что от сока или газированной воды ему станет еще лучше.

Долли улыбнулась:

— Ты прав. У нас к тому же осталось шоколадное печенье.

— Мы могли бы пойти поиграть в нашем деревянном домике, — добавил Роберт.

— А печенье могло бы быть нашим сухим пайком, — оживившись, сказал Бен.

— Робби, приходи домой, не позже половины шестого, — сказала Долли, укладывая в два бумажных пакета печенье и сок.

Она некоторое время смотрела, как ребята, покачиваясь из стороны в сторону, поехали на велосипедах на свое излюбленное место.

Может быть, именно по той причине, что у Бенджамина не было матери, а у Роберта — отца, они стали друзьями. Даже если отец Бена юрист, все равно он явно заслуживает уважения, что так хорошо воспитывает своего сына, подумала Долли.

В первый же свободный субботний вечер она планировала посмотреть тот фильм, на который приглашал ее Фишер. Она лучше пойдет на него одна, но уж точно не с Фишером.

Бена в среду полпятого нужно было сводить к дантисту, и Тед покинул работу сразу после того как в суде был назначен перерыв. Он не дал сказать Эдвину ни слова за весь день и смог дать резонный ответ на главные вопросы обвинителей. Неплохо для человека, который поспал перед работой менее пяти часов.

Тед взглянул на часы. До приема у дантиста оставалось совсем немного времени. Наиболее трудным делом в бытность его одиноким отцом было преодоление неизбежного конфликта между работой и сыном.

Домой Тед ехал на автопилоте, мысли перескакивали с предмета на предмет. Подъехав к дому, он посигналил. Он сказал сыну утром, чтобы тот был готов к поездке и ждал его. Однако Бен не появился. Тед опять нажал на клаксон. Может, мальчики заигрались в доме и не слышат его сигналов? Или они притаились в засаде, чтобы потом внезапно выскочить с палками в руках, которые заменяют им винтовки, и взять его в плен?

Однако Тед не увидел велосипедов, обычно стоящих у крыльца. Нехотя он вышел из машины, и сейчас было особенно хорошо видно, что он был высоким, представительным мужчиной, прекрасную фигуру которого лишь подчеркивал строгий костюм. Первым делом он заглянул в сад.

— Бен, где ты? — закричал Тед. — Выходи, а то мы опоздаем.

Никто не появился. Тед вошел в дом. На кухонном столе лежала записка, в которой говорилось: «Уроки закончились рано. Я ушел к Роберту». Мальчик «забыл» о неприятном визите к дантисту. Вполне предсказуемая мальчишеская хитрость, подумал Тед, разглядывая послание. Возможно, он и неплохой футболист, но пишет отвратительно. Тед поискал глазами на клочке бумаги телефон Роберта, но его там не было. Наконец он нашел номер телефона в кипе бумаг на своем столе и быстро набрал цифры. Линия была занята. На лице у него появилась гримаса нетерпения, он взглянул на часы и начал набирать номер снова. Опять занято.

Наверное, мать Роберта разговаривает по телефону. Когда только она закончит. Видимо, лучше всего подъехать к их дому прямо сейчас, и Тед поспешил это сделать.

Роберт жил через шесть домов от их дома. Это был одноэтажный коттедж с верандой. Перед крыльцом — чистый и слишком уж аккуратный садик, который почему-то не понравился Теду. Он остановился прямо у калитки и по узенькой дорожке подошел к двери. Тед нажал на звонок и стал ждать. Пауза затягивалась, никто не открывал ему. Через распахнутое окно он слышал громкие звуки музыки. Чувствуя, как растет в нетерпение, он нажал на кнопку звонка вторично и долго держал ее в таком положении. Безрезультатно. Наконец Тед толкнул дверь, и она открылась. Разве мать Роберта не понимает, что она живет не в деревне, а в городе и что здесь двери нужно держать закрытыми? Глупая женщина, рассердился он. Он зашел в дом, поморщившись от громкой музыки: ансамбль «Битлз» звучно делился какими-то откровениями под аккомпанемент экзотических восточных инструментов. Этот репертуар так же не способствовал улучшению его настроения. Он не любил откровений на продажу, как и экзотики, рассчитанной на обывателя и на его представления о других культурах. Новый альбом «Битлз» его раздражал своей претенциозностью.