— Понял как?

— ДА!!! Уравнять скорости и подойти поближе!

— Правильно! По истребителям при атаке сзади 3/4. Но, к бомбёрам так не подходи! На них надо идти в мёртвых зонах стрелков.

Что было на земле — словами не передать. Правда, попало за опасное сближение с мишенью.

В августе мы показали групповой пилотаж в Москве, и я познакомился с легендарным Чкаловым. После группового, мы показали воздушный бой, я выиграл все три боя, и индивидуальный пилотаж. Валерию Павловичу очень понравился мой пилотаж, и он сказал, что хотел бы видеть меня в НИИ ВВС.

— Но я ещё курсант!

— Но летаешь, как бог! Пошли!

И он потащил меня к правительственной трибуне.

— Вот, товарищ Сталин! Нашёл! — и показал на меня. Я вытянулся: «Курсант Андреев! Качинская авиашкола!»

— Летает — как бог, с самолётом такое вытворяет, что мне и не снилось! Хочу его к себе забрать! Буду готовить из него лётчика-испытателя!

— Так кто мешает? Забирай. Товарищ Смушкевич! — обратился Сталин к сидящему в кресле лётчику, с загипсованной ногой, — Удовлетворим просьбу Валерия Павловича?

— Конечно, товарищ Сталин! Пусть после парада подойдут ко мне!

Смушкевич поговорил сначала с Чкаловым, потом со мной. Набросал на листочке в блокноте несколько фраз, вырвал его, передал мне, и приказал завтра с утра быть в управлении кадров ВВС. Похлопывая меня по плечу, Валерий Павлович увлечённо рассказывал о машине, которую он готовит к испытаниям. Так я впервые услышал аббревиатуру: И-180. Сергей молчал, хотя я знал, что это он провёл все бои и индивидуальный пилотаж. Сказал, что это — как Чемпионат мира, здесь проигрывать нельзя. Вечером я спросил его, почему он молчит. «Думаю, и подбираю литературу. Ты просто ещё не знаешь, во что мы вляпались! Я, конечно, подозревал нечто подобное, чтобы так, и сразу. А ты — молодец! Не растерялся! Всё, спи. Утро вечера мудренее».

Поставив меня в тупик, Сергей исчез: «Пошел гулять с собаками!». Самая частая отговорка у него. Почему-то во множественном числе? У нас разрешается иметь одну собаку в доме, даже если служебная порода. Вообще-то у меня претензий к нему нет. Учит он меня серьёзно и без дураков. У меня не получался «кленовый лист», так он раз пять его показывал и подробно разбирал мои ошибки. Стреляет он, вообще, как будто у него все пули сами летят в цель. Пилотаж? Он может быть абсолютно правильным, как на схеме в штабе, а может быть рваным, резким, незаконченным и непредсказуемым. Очень любит вертикаль и штопорить, и всё время говорит мне, что ему очень жаль, что на моей машине нет дополнительного бака для «перевёрнутого» пилотажа. Что это такое я не знаю, но, скорее всего, это очень красиво. Его, а, последнее время, и мой пилотаж всем нравится. Я, правда, никогда его не видел со стороны, но после него вылезаешь из кабины просто мокрым! Всю душу вынимает. С этими мыслями я уснул в казарме Центрального аэродрома.

Утром я поехал в кадры. Там опять встретился со Смушкевичем, который очень долго и подробно со мной беседовал. Задавал вопросы о матери, отца у нас не было, о службе, о знакомых. Я подписывал какие-то бумажки. В результате мне на руки выдали приказ по НКО о присвоении мне звания лейтенант и направление в распоряжение НИИ ВВС. И приказ на отпуск на целых 14 дней! Причём, по командирской ставке! Я заехал к Валерию Павловичу. Он очень радушно посоветовал мне ехать в Качу получить все бумаги об окончании училища и немного отдохнуть: там, в Крыму, или дома. Наши ребята тоже возвращались в школу, но на товарном поезде! Я взял билет на скорый! Через полтора суток я был в Каче у начальника училища. Он внимательно посмотрел на меня неожиданно добрыми глазами: «Тебя заметили? Это хорошо! Не споткнись, малыш! С этих высот очень больно падать! Документы будут готовы завтра. Успехов тебе, лейтенант!» — и, хлопнув меня по плечу, выпроводил из кабинета. Целый день свободы! Подъёмные, отпускные и деньги за парад, я получил минут через десять. Забежал к Абраму Иосифовичу, у которого все шили командирскую форму, и вышел от него в новой шевиотовой гимнастерке, в новых сапогах, новых галифе и новой фуражке. Всё синего цвета, кроме золотой кокарды, «птички» и сапог. А на воротнике на голубых петлицах алели два кубика! Лейтенант ВВС! Я засмотрелся на себя в витрине какого-то магазина. Моя детская мечта воплотилась! Я — летчик и красный командир! «Пацан! — послышалось в мозгу. — Поздравляю!» «Спасибо, Сергей! Без тебя бы этого не случилось!» «Давай не будем о грустном! Судя по твоим мыслям, в голове у тебя полный сумбур, ты собрался к какой-то Надежде и к маме одновременно. Надежду мы оставим на потом, она того не стоит, а сейчас пойдём на автобус и поедем в Севастополь покупать билеты на завтрашний вечер в Златоуст». Сергей, как всегда, прав. Надя — очень милая и очень доступная девушка. Не думаю, что она вспомнит обо мне через пару месяцев. К маме надо обязательно заехать и показаться ей в этом виде. Мою попытку взять вино на обед Сергей жёстко оборвал 200 граммами красного сухого «Крымского». Я получил билеты по предписанию: Севастополь-Златоуст-Москва, доплатил за купе, и, Сергей настоял, чтобы я вернулся в Качу и спал в казарме. У меня было совсем другое настроение. Мне казалось, что глаза всех девушек в округе глядят только на меня! «Козёл!» — отблагодарил меня Сергей.

В поезде я пытался закрутить роман с замужней женщиной, едущей со мной в одном купе, но этому мешали ещё два пассажира в том же купе. Сергей пробормотал что-то по поводу какого-то токсикоза. Мама была очень рада моему приезду, а с дочкой её новой соседки мы провели незабываемые дни и вечера. 10 дней неожиданно быстро кончились, и требовалось уезжать к новому месту службы. С Тасей мы договорились переписываться. «Всё? Угомонился?» — это было первое, что я услышал в скором поезде Златоуст — Москва. «Матери-то денег оставил?» «Да, конечно!» «Обрати внимание, что я не лез в эти дела, только, когда ты собирался отписать Тасе весь свой денежный аттестат!» «Я?» «Да, ты! Забирайся на полку, мне совсем не нравится твой сосед по купе: Адольф Витольдович. Уж слишком много внимания он уделяет заштатному лейтенанту ВВС. Неспроста это». «Ты это о чём? По-моему, очень милый человек, приветливый, интеллигентный и вежливый!» «Ты просто не понимаешь: куда ты сейчас едешь!» «В Москву, к Чкалову!» «Нет, мальчик мой! Ты едешь в самое секретное место в Советском Союзе! В научно-исследовательский институт военно-воздушных сил СССР. Одно лишнее слово здесь запросто может стоить головы. Поверь, пожалуйста, старому генералу, 35 лет прослужившему в стенах этого ведомства!» «Вы — генерал?» «Да, генерал-майор запаса, бывший начальник отдела в этом институте. По-вашему — комбриг». «Ой, а я всё: Сергей, Сергей! Извините!» «Можешь не извиняться! Так быстрее, да и значения это не имеет». «А что имеет значение?» «То, что 15 декабря погибнет Чкалов, и И-180 не пойдёт в серию, как и следующий самолёт Поликарпова: И-185». «Как погибнет? С чего вы взяли?» «Ты забываешь, что между нами 74 года. Это — история СССР, которую мы с тобой исправить пытаемся. У самолёта Чкалова не будет заслонок двигателя, двигатель переохладится и заклинит. Он попытается сохранить машину и погибнет. Перед этим он грубо нарушит полётное задание. Он слишком верит в эту машину. После этого ещё несколько человек погибнут при испытании этой машины. Надо найти причину этих катастроф и устранить её». «Шпион? Враг?» «Дались тебе эти шпионы! Шпион — вон, внизу сидит, зовёт тебя коньячку откушать! Поблагодари его, и откажись, скажи, что совершенно не употребляешь, так как это мешает координации движений». Отказаться оказалось совсем не просто, всё купе было в предвкушении выпивки, а мне неожиданно совсем расхотелось общаться с соседями по купе. Сергей меня просто огорошил! Когда все, наконец, успокоились и перестали обращать на меня внимание, я снова позвал Сергея. «В чём заключается моя задача?» «Войти в группу испытателей И-180, разобраться в конструкции, в технологии изготовления, стать контролёром ОТК опытных образцов истребителя. Не допустить поломки и катастроф этих машин». «Но я же не умею этого?» «Летать ты тоже не умел! Научился. Учиться придётся много! Ты ещё в академию Жуковского у меня пойдешь!» — рассмеялся Сергей. «А вы?» «А я её уже закончил! Давно! Хватит об этом, да и поздно уже, спать пора!»