Ответ израильского министра был максимально сервильным. «Израильские компании рассматривают Россию как одного из важных игроков на рынке инновационной продукции. Мы все восхищаемся теми усилиями, которые российские власти прилагают для продвижения инновационных отраслей. Так что я думаю, что для наших компаний и нашего правительства именно эти вещи самые главные. Конечно, во всех странах существуют различные внутренние проблемы. Но я думаю, что российское правительство борется с ними» [77] . В отличие от официальных представителей США и Евросоюза, выступивших с пространными остро критическими заявлениями, у израильского министра никаких претензий к России по поводу второго «дела» М.Б. Ходорковского и П.Л. Лебедева, в котором отсутствие независимости суда проявилось во всей полноте, не было.

Таким образом «рассосалась» немалая часть проблем двусторонних межгосударственных отношений. Однако существенное улучшение российско-израильских отношений имело ряд особенностей, которые было практически невозможно предвидеть заранее.

Глава 3 Внешнеполитический контекст изменяющихся российско-израильских отношений

Контакты и связи между любыми двумя государствами развиваются в контексте сложной системы международных отношений, под влиянием самых разных факторов, зачастую имеющих весьма и весьма отдаленное отношение к их билатеральным отношениям как таковым. Существенное улучшение российско-израильских отношений частично стало результатом беспрецедентного «прихода во власть» в еврейском государстве выходцев из СССР/СНГ, владеющих русским языком, однако едва ли не в большей мере оно стало следствием изменений в международных отношениях после пятидневной войны на Кавказе в августе 2008 года.

Краткосрочные последствия этой войны, такие, как кризис в российско-грузинских отношениях или же временное замораживание переговоров с Европейским союзом по базовому соглашению о партнерстве, российской дипломатии в целом удалось преодолеть, однако долгосрочные последствия этого конфликта оказались значительно серьезнее. В сентябре 2008 года государственный секретарь США Кондолиза Райс выразила мнение, что «международное положение России сейчас хуже, чем в какое-либо время с 1991 года» [78] . Цепь событий, последовавшая вслед за войной в Осетии, показала, что у Российской Федерации практически нет надежных союзников на внешнеполитической арене, ни в мире в целом, ни в Европе, ни даже в СНГ. Лидеры балтийских государств, как публично, так и в ходе закрытых переговоров, выражали опасения, что могут стать жертвами агрессии со стороны России [79] . Более того: именно после августовской войны 2008 года НАТО разработало детальный план по защите Литвы, Латвии и Эстонии от возможной агрессии со стороны России. Как это было сформулировано в статье Яна Трейнора, брюссельского корреспондента британской газеты Guardian , «Вашингтон и его западные союзники впервые после окончания “холодной войны” составили секретные военные планы по защите самых уязвимых районов Восточной Европы от российских угроз» [80] . Было принято решение, что – в случае агрессии со стороны России – в страны Балтии будет переброшено до девяти дивизий из США, Великобритании, Германии и Польши. При этом северные порты Польши и Германии должны будут принимать подразделения морской пехоты, а также боевые корабли из Британии и США. По данным Guardian , первые натовские учения в рамках данного плана должны пройти в Прибалтике в 2011 году.

Прибалтийские государства, которые стали членами НАТО в 2004 году, на протяжении нескольких лет просили разработать для них детальный план по защите от внешней агрессии, главным образом от возможной агрессии со стороны России. Напомним, что, согласно статье 5 устава НАТО, вооруженное нападение на одну или несколько стран-членов будет рассматриваться как нападение на них в целом. Последовательным противником разработки плана по отражению российской агрессии для стран Балтии была Германия. В Берлине полагали, что такой план может вызвать резкое недовольство Москвы. Однако после столкновения России и Грузии в Южной Осетии в августе 2008 года руководители Германии поменяли свое мнение, и вместе с Вашингтоном Берлин стал лоббировать расширение разработанного для защиты Польши «плана действий в чрезвычайных обстоятельствах» «Eagle Guardian» [ «Защищающий орел»] на страны Прибалтики. Новая стратегия была утверждена на саммите НАТО в Лиссабоне в ноябре 2009 года, черновая версия нового плана по защите всего региона была согласована военачальниками стран-членов НАТО 22 января 2010 года [81] .

На глобальном уровне России пришлось столкнуться с решением двух острых проблем: вопроса о вступлении во Всемирную торговую организацию и проблемы признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Процесс вступления в ВТО длится уже более шестнадцати лет, с 1994 года, периодически сталкиваясь с теми или иными трудностями, связанными с претензиями и требованиями отдельных стран к России. Однако немедленно после окончания российско-грузинской войны министр торговли США Карлос Гутьеррес, с которым ранее было достигнуто предварительное согласие по всем спорным вопросам, прямо заявил, что «военные действия России на территории Грузии поставили под угрозу не только вступление РФ в ВТО, но и само ее членство в “большой восьмерке”» [82] . Обострение ситуации стало настолько очевидным, что в конце августа 2009 года вице-премьер Игорь Шувалов заявил, что Россия разорвет ряд противоречащих ее интересам соглашений по ВТО и «не видит для себя возможности в ближайшие месяцы или год вступить в организацию» [83] .

Не менее трудным оказался и вопрос признания провозгласивших свою независимость Абхазии и Южной Осетии. На сегодняшний день лишь четыре государства признали их независимость – сама Россия, Никарагуа (5 сентября 2009 года), Венесуэла (10 сентября 2009 года) и Науру (15 декабря 2009 года). При этом ни Белоруссия, ни Армения, ни Казахстан, считающиеся ближайшими союзниками России в мире и в СНГ, подобного шага не сделали. Президент Армении Серж Саргсян категорично потребовал признания независимости Нагорного Карабаха, сделав это условием его признания бывших грузинских автономий [84] , президент Белоруссии Александр Лукашенко банально требовал денег и существенных скидок в ценах на энергоносители, другие лидеры стран СНГ ничего не требовали, но ничего и не обещали. Силовое противостояние с Грузией, которая после этого разорвала дипломатические отношения с Россией и вышла из СНГ (формально этот выход вступил в силу спустя год, 18 августа 2009 года), показало, что априори В.В. Путин и Д.А. Медведев не могут рассчитывать на поддержку ни одной из входящих в Содружество стран.

Наконец, празднование 65-летия победы над нацистской Германией, задуманное В.В. Путиным и Д.А. Медведевым как масштабное действо с участием глав многих зарубежных государств, оказалось во многом неудачным именно из-за того, что лидеры Соединенных Штатов, Великобритании, Франции и ряда других стран в Москву в итоге не приехали [85] . Все они аргументировали свое отсутствие теми или иными срочными внутриполитическими проблемами, но ничего особенного 9 мая 2010 года в мире не происходило, это было именно свидетельством нежелания Барака Обамы, Гордона Брауна и Николя Саркози стоять рядом с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым тогда, когда российские руководители особенно хотели проявить свое гостеприимство наследников победителей.

Таким образом, с августовской войны между Российской Федерацией и Грузией наблюдается тенденция к ухудшению отношений России с большинством государств, даже с наиболее близкими союзниками Москвы в СНГ. С другой стороны, после прихода к власти в США администрации Барака Обамы отношения Израиля со своим традиционным основным «патроном» существенно ухудшились (при том что эти отношения и прежде были куда менее доверительными, чем израильской политической элите хотелось бы думать [86] ), и еврейское государство ощутило себя на международной арене в непривычно уязвимом положении. В июне 2010 года на закрытой встрече посол Израиля в США д-р Майкл Орен отметил, что в отношениях между двумя странами произошел тектонический сдвиг, и их можно сравнить с удаляющимися друг от друга материками. По его словам, «нельзя говорить о кризисе в отношениях между Израилем и США, так как кризис – это термин, определяющий временное состояние, а мы являемся свидетелями кардинальных изменений». М. Орен признал, что у израильских представителей есть широкие возможности общения с советниками американского президента, однако, по мнению посла, Б. Обама «привык работать единолично и повлиять на него практически невозможно, так как это театр одного актера». Посол подчеркнул: «Налицо глобальное изменение американской политики в отношении Израиля. Если Б. Клинтон или Дж. Буш-мл. действовали, исходя из идеологического партнерства с Израилем, то Обаму направляют исключительно холодные интересы, и ничего кроме». Может быть, данная оценка излишне драматична, но вектор двусторонних американо-израильских отношений в последние годы очевиден.