Денвер замолчал, прервав рассказ.

— И что было дальше? Наверняка словоохотливый агент не забыл тебе поведать и конец истории. — Люси была неравнодушна к историям со счастливым концом, хотя и понимала, что в данном случае он маловероятен.

Денвер усмехнулся.

— А дальше пошла мистика. Голубки прожили вместе около трех лет, когда однажды грозовой ночью цыганка исчезла. Князь не нашел ни ее прощального письма, ни каких-либо следов. Абсолютно ничего. Он сбился с ног, разыскивая беглянку, но безрезультатно. Через год князь вернулся в Россию. О дальнейшем история умалчивает.

— Странно и грустно. — Люси наконец-то удалось освободиться от рук мужа, и она прошла в глубь комнаты, дотронулась до старинной софы, высоких резных стульев. — Здесь многое осталось нетронутым. Неужели за столько лет никто ничего не пытался изменить?

— По всей видимости, нет. Но, возможно, вся история — простая уловка агентов по недвижимости, не более.

— Сколько лет ты живешь здесь?

— Чуть больше пяти.

— И надо думать, что нечасто заглядывал сюда?

— Ты имеешь в виду этот домик?

— Да.

— По-моему, один раз, когда впервые приезжал с агентом, и потом, за все годы, может, раз или два.

Мужчины — что с них взять? Материалисты и прагматики, не желающие пускать в свой мир даже маленькую кроху романтики и мечтательности. Люси более пристально посмотрела по сторонам.

— Я рада, что у тебя не было времени и ты ничего здесь не менял, — проговорила она после некоторого молчания. — Мне хочется получше все осмотреть.

— И что ты надеешься обнаружить? — В голосе Денвера снова зазвучали насмешливые нотки. Он сложил руки на груди и облокотился о дверной косяк, внимательно наблюдая за Люси.

Ей не понравился его тон, но она не стала заострять на нем внимания. В последние дни они не ссорились, и ей меньше всего хотелось возвращаться к прежним отношениям.

Она относилась к числу тех женщин, которые стремились создать в доме уют и спокойствие.

— Картины, — коротко бросила она.

Денвер тотчас нахмурился.

— Какие картины? Той цыганки? Но, Люси, прошло столько времени! Ничего не сохранилось!

Та упрямо сжала губы.

— А ты смотрел?

— Нет, конечно!

— Тогда и не говори…

— Люси, мне не нравится твое настроение.

— А мне не нравится твой тон, — не удержалась девушка. В конце концов, сколько можно? — Этот милый домик теперь моя мастерская, и я собираюсь здесь все осмотреть. Я уверена, что непременно выясню что-нибудь интересное! И не порть сюрприз своим недовольным видом!

— Снова показываешь коготки? — промурлыкал Денвер, прищурив глаза.

— Денвер, ты невыносим! Неужели тебе хочется, чтобы мы поругались? — Люси уперла руки в бока и повернулась к мужу лицом. — Чем ты недоволен?

Денвер ответил не сразу. Он подошел к жене практически вплотную и положил руки ей на плечи.

— Извини, ты права, на меня что-то нашло. Не сердись, я готов загладить свою вину.

Люси подалась вперед и оказалась в его надежных объятиях, под своей маленькой ладонью она почувствовала, как бьется его сердце.

— Уже поздно, — прошептала она, уткнувшись ему в плечо. — Мне кажется, нам пора возвращаться.

В ответ она услышала его хрипловатый смех.

— Совершенно с тобой согласен. — И затем последовала более интимная реплика: — Я целый день мечтаю оказаться с тобой в постели. И поверь, не для того, чтобы повернуться на бок и уснуть. Я хочу тебя… Хочу прикасаться к тебе и чувствовать тебя…

Люси в последний раз посмотрела в зеркало, убедилась, что нежно-лиловое платье сидит на ней замечательно, глубоко вздохнула и вышла из комнаты.

Так, подбородок выше, радостная улыбка на губах, и не сметь волноваться!

Неделя пролетела быстро, в хлопотах и заботах. Люси не могла не признать, что ей понравился дом Денвера, обставленный со вкусом, без вычурности и показной роскоши. Она ничего не стала менять, возможно, чуть позже, ей и захочется внести в дом что-то свое, но пока ее мысли были заняты предстоящим знакомством с его родными.

Нанси ей помогала во всем. Она как бы невзначай рассказала о том, что любит и предпочитает миссис Денвер и чего ни в коем случае не следует делать. От Нанси Люси узнала, что миссис Денвер души не чает в сыне, и так как он долгое время не женился, то проявляла в его судьбе самое активное участие. Только в этом вопросе Денвер продемонстрировал знакомое Люси упрямство, и те девушки, которых ему представляла мать, не вызывали в нем особого интереса. Возможно, он с кем-то и ужинал, посещал оперы и приглашал на премьеры, но это были временные увлечения. Нанси призналась, что подозревает, что Денвер делал это намеренно, не желая расстраивать мать. У миссис Денвер всегда было слабое здоровье, и она мечтала видеть своих детей счастливыми. Лиза и Алекс давно обзавелись семьями, и только Денвер не желал себя связывать брачными узами.

Люси выслушала неторопливый рассказ Нанси, и в ее душе зародилось сомнение. В свете последних жизненных испытаний она посмела надеяться, что у Денвера к ней более теплые чувства. Никогда ранее он не был так нежен и заботлив.

Но теперь… Она растерялась. А что, если для него их брак так и останется выгодным деловым сотрудничеством? Что, если он увидел в ней хозяйку своего дома, но никак не сердца?

Люси подобные мысли гнала прочь. Умом она понимала, что ей не следует рассчитывать на его любовь, он открыто говорил, что не верит в союз двух сердец, что без этого чувства человек может прожить. В браке с ней его привлекало другое. Люси не могла его упрекнуть в неискренности, он с ней всегда был предельно честен. А что она? Как раз она-то и выглядела в его глазах неприглядно. Ей до сих пор было стыдно за тот нелепый договор со Стивеном.

При воспоминании о Стивене у нее на глазах неизменно наворачивались слезы. Как же так?.. Вот ее брат — молодой красивый, полный сил и надежд — входит в комнату, целует ее в щеку и говорит, до чего же она красива. А теперь его нет. Она пыталась взять себя в руки, говорила, что достаточно пролила слез, жизнь продолжается. И теперь ее жизнь связана с Денвером. Но, черт побери, она хочет его любви! И не только физической.

Их ночи были наполнены страстью. Они делили общую спальню, в этом вопросе Денвер ей не предоставил выбора, да она бы почувствовала себя оскорбленной, если бы он предпочел спать отдельно. Ей до безумия нравилось, когда они, оба утомленные и счастливые, сплетали свои объятия и засыпали вместе.

А Люси открывала для себя чувственную сторону любви. Она начинала сходить с ума: стоило Денверу прикоснуться к ней, как в ней поднимались ощущения, силу которых она себе и не представляла. Он пробудил в ней страсть. И это было восхитительно — принадлежать каждую ночь любимому мужчине.

Денвер спустился вниз к гостям. Оттуда доносился веселый смех, разговоры и тихая приятная музыка. Люси не стала театрально замирать на верхней ступеньке лестницы, а сразу подошла к собравшимся.

Как и следовало ожидать, ее встретили любопытными взглядами. В первую минуту Люси стушевалась, но когда заметила, что к ней приближается Денвер, успокоилась. Он не оставит ее.

Денвер подошел к ней с самой обворожительной улыбкой и взял за руку.

— Как ты? Все нормально? — негромко поинтересовался он.

— Да.

— Потрясающе выглядишь, — заметил он и уже более громким голосом, чтобы его все слышали, объявил: — Дорогие родственники! Чтобы избежать повторов и удовлетворить ваше любопытство, разрешите мне представить вам мою жену Люси.

На девушку обрушился шквал возгласов. Все непременно хотели с ней познакомиться. Брат Денвера, Алекс, оказался высоким худощавым мужчиной лет сорока с добрыми смеющимися глазами. Его жена, Джудит, была полной противоположностью. Маленькая, склонная к полноте, она располагала к себе живостью характера и задорным смехом. Этакая хохотушка. Люси потом узнала, что у Джудит и Алекса было четверо детей, но на семейный праздник смогли прийти только двое младших.