В воде перед плотом извивалось что-то вроде серой веревки.

— Илистая змея, — спокойно сказал мальчик.

Змея плеснула хвостом и исчезла.

— А я думала, болотный дракон, — сказала девочка, поеживаясь.

— Дракона сейчас не сыскать, и они здоровые — раз в пять больше…

— Тебе лучше знать… Смотри! Вон там, чуть подальше!

— Далеко я не поплыву, — тихо сказал мальчик. — Я и так домой опаздываю.

— Да вон же! — закричала девочка.

На берегу стояло дерево — старое, черное и корявое; вода размыла землю под корнями. Девочка приметила дерево, когда накануне проплывала мимо в отцовской лодке.

Сундучок был всё еще там, наполовину в земле.

— Ты не говорила, что он под деревом.

— Ну и что?! Если там деньги, чур, мне три четверти, потому что я первая его нашла. — Девочка уже подводила плот к корням.

Мальчик улыбнулся про себя, потому что она всегда была такая: вот и сейчас, вцепившись в сундук, девочка боролась с ним, будто с живым существом.

— Осторожнее, — предупредил мальчик.

С громким протяжным хлюпом прибрежная жижа поддалась. Девочка упала навзничь, сундучок вырвался у нее из рук и ударился о землю. Крышка соскочила с ржавых петель, и на траву что-то выпало.

Это был сверток, упакованный в промасленную бумагу. Деньги в таких не хранят…

Мальчик нагнулся, хотел поднять сверток, но девочка оттолкнула его и дернула за ветхие кожаные тесемки.

Тесемки лопнули.

Из свертка выпал свиток пергамента.

Девочка чуть не заплакала от разочарования.

— Какие-то бумажки дурацкие!

— А ну-ка, дай…

Но не тут-то было: девочка проворно отдернула руку.

— Тут надписи какие-то чудные, я их даже прочесть не могу. Идиотские каракули дурацких волшебок.

Она пинком столкнула сундук в воду.

Мальчик нахмурился. Обычно при нём она избегала подобных слов, но в последнее время стала повторять их всё чаще и чаще.

— Кажется, я знаю, что это такое, — сказал мальчик. — Мы не должны на это смотреть. Надо отдать свиток обратно дереву.

— Как это — отдать обратно дереву?! Что ты несешь?

— Он принадлежит Кармидийцам.

— Это я и сама догадалась. Смотри, здесь нарисована женщина, стоящая на куче денег. Она что-то держит… домики маленькие. Это же Город! Смотри, вот Ратуша. Она держит Город, только он маленький, как кукольный. И у нее на платье числа. И тут еще что-то написано. Можешь прочитать?

Мальчик вздохнул.

— Это древний язык Кармидийцев. Давай-ка положим это обратно. На это нельзя смотреть!

— А вдруг он чего-нибудь стоит?

— Кармидийские вещи никогда ничего не стоят. По крайней мере, для Обычников, для горожан. А деньги есть только у них. Надо положить свиток обратно.

Но девочка не сдавалась.

— Прочитай мне что-нибудь. Прочтешь — я отдам тебе свиток, и сможешь положить его обратно.

Мальчик вгляделся в письмена — они казались очень старинными.

Девочка внимательно следила за ним.

— Странное дело, правда? Из нас двоих только я — Добропорядочная горожанка, но только ты можешь делать всякие штуки, например, читать на разных языках, хотя ты всего лишь…

— Вот, здесь немного понятно, — перебил ее мальчик. — Смотри: воин, нет, не совсем воин… женщина какая-то, что-то вроде вождя, станет самой богатой из горожан. Богаче всех, кто когда-либо жил на свете. Или будет жить.

— А это случилось уже или нет?

— Не обязательно. Понимаешь, тот человек, который это написал, хотел сообщить об одном из возможных вариантов будущего. А может быть, даже о нескольких вариантах. Вот почему нам нельзя это читать.

— Ты хочешь сказать, это не взаправду?

Мальчик не знал, как ей объяснить.

— У этого человека иногда бывали видения. Может быть, то, что он видел, уже случилось, а может, и нет. Может, это вообще никогда не случится.

— Всё равно, тут нарисована женщина, стоящая на куче денег. И что-то написано. Давай дальше.

— Погоди, сейчас найду, где остановился. Ага, вот…

— Чушь какая-то, — презрительно фыркнула девочка.

Он не обратил на нее внимания и продолжил:

— Потом тут эти рисунки, и еще написано…

— …Или что-то вроде этого. — Он нахмурился. — Больше ничего разобрать не могу. Это какая-то головоломка. У нее на платье числа: 6 и 8 и 48, наверно, они что-то означают. Нельзя нам смотреть. Такие вещи опасны.

— Неудивительно, что твой народ ютится в хижинах и не имеет нормальной работы. Вечно вы витаете в облаках!

Внезапно — будто незримые руки раздвинули туман — на детей надвинулась темнота. Вода вокруг плота ожила. Река вздулась и захлестнула низкий берег. Откуда ни возьмись, налетели волны: они вздымались всё выше и выше, подбирались к холмику, на котором стояли ребята.

Девочка испуганно вскрикнула и выронила пергамент. Мальчик подхватил его и сунул за пазуху.

— Болотный дракон! — закричал он.

Дети торопливо вскарабкались повыше, и тут река выплеснулась из берегов, с корнем вырвала дерево из земли и легко — словно щепку подхватила — унесла его прочь. Бревенчатый плот как пробка выскочил из воды, плюхнулся обратно и закружился в кипящем водовороте из пузырьков и ила.

В следующее мгновение перед детьми промелькнула огромная чешуйчатая голова, усеянная бесчисленными усиками, два умных глаза и пышный воротник из жабр. Чудовище оглушительно взревело и, подняв тучу брызг, исчезло в глубине.

Снова стало тихо.

Обломки плота вынырнули на поверхность и, чуть покачиваясь, медленно поплыли по течению.

Дети словно онемели от ужаса.

— Как хорошо, что нас на плоту не было, — прошептала, наконец, девочка.

Она дрожала всем телом, хотя холодно не было.

— Ну вот, теперь уж ты не сможешь отдать его дереву, потому что и дерева-то никакого нет.

Не сказав больше ни слова, ребята молча побрели по тропинке.

Места здесь были пустынные. Вдоль берега громоздились стволы поваленных деревьев, принесенные сюда последним наводнением. В зарослях кустарника — совсем близко, рукой подать — мелькнул силуэт волка.

— Я утром уезжаю, — сказала вдруг девочка. — Папа хочет сменить место. Он сильно задолжал. Дела совсем никуда…

Отец девочки был старьевщиком. Целыми днями он обшаривал мусорные кучи возле трущоб в поисках металла. Не слишком почтенная работа для горожанина.

— И вообще я собираюсь изменить свою жизнь, — ровным голосом сказала девочка. — У меня больше не будет друзей среди волшебок.

— Ты никогда не называла нас волшебками, ты всегда говорила «Кармидийцы».

— Я взрослею. Знаешь, папа страшно не хочет, чтобы я дружила с тобой. На днях он узнал про плот. Я думала, он меня убьет. Он сказал, что вас всех надо выгнать из Города.

— Если бы не мы, никакою Города вообще бы не было. — Мальчик наподдал ногой камень. — Кроме того, твоя мама была Кармидийкой, значит, ты одна из нас.

Девочка резко обернулась, положила руки ему на плечи и склонила к нему лицо так близко, что он ощутил запах ее волос.

— Может, и была, — прошипела она. — Может, я и Кармидийка. Но ты — единственный, кому я рассказала о своей матери. Она меня бросила! Я ее ненавижу. И по мне, ее как будто и не было. Я не собираюсь всю жизнь ковыряться тут в грязи, жить в голоде и нищете и закончить оборванкой, как отец.

С минуту они стояли неподвижно.

Молчали.

Дышали дыханием друг друга.

— Так что прощай, худосочный мечтатель. Выкарабкивайся один, как знаешь. Только ты для этого слишком мал. И если ты им когда-нибудь понадобишься, их ждет ба-а-альшой сюрприз. Потому что ты совсем не похож на храброго воина. Впрочем, как и все вы, волшебки. — И глаза ее наполнились чернотой и горечью, как у древней старухи.