- Изловить надобно стервецов ентих и вздернуть на площади! - раздался мужской голос из толпы.

- Верно! Изловить! - прокатилось ответно среди собравшихся.

- А как они выглядели? Чего хотели? Много их было? - неслось со всех сторон. - Кто видал этих нехристей?

Катерина была в своей светлице и наблюдала из окна. Раненного проводили под руки до государя, а телегу с накрытым тряпицей телом стрельцы отправили к дому Михеича. Жена и дети убиенного сопровождали печальную процессию, всхлипывая и причитая. Старший из сыновей поддерживал ослабевшую мать под руки, чтобы несчастная не потеряла сознание.

Народ мало- помалу стал расходиться.

Берджу с матерью вернулись к себе в коморку.

- Давно тут не бывало разбойников... - задумчиво проговорила Парама и вытащила кузов, до верху набитый шерстью.

- Эту работу я переделаю завтре!

- Ее нужно сделать ныне.

- Думаете, я не разумею, почто вы берете шерсть?

- Что ты, сынок?!

- Знаю, желаете, чтобы на двор и носа не казал до времени! Все одно не заставите забыть Катерину! И не стану я боле перебирать енти вонючие лохмоты! Все одно уйду! - резко высказался Берджу и, отодвинув от себя кузов, направился к выходу. Мать подскочила с лавки и загородила собой дверь, расставив руки в стороны.

- Не пущу!

Берджу подошел к матери ближе и решительно глянул ей в глаза.

- Моя она, матушка! Моя навек!

- Проклята она сынок: ее мать померла, разродившись ею.

- Почто вы ее так? Что княжной на свет народилась? Что сына вашего безродного всем сердцем полюбила так, что готова идти за ним на край света? За енто, да?! Чего еще дурного она сотворила? А то, об чем вы толкуете - домыслие злое.

- Не разумеешь ты многое, сынок...Раз уж родились вы на разных берегах, то не позволит Господь обрести вам счастие сообща. Може, когда и наступит время, что князья с холопьями родниться станут, только шибко сумливаюсь я в ентом! А ныне так и подавно! Чует беду мое сердце. Изничтожит тебя государь за то, что супротив воли его упорствуешь! Не серчай, но не пущу. Поймешь опосля. Цепями прикую, но не пущу!

- Довольно! Многими словами грозите, не возьмете только в толк: моя Катерина, только моя. Неужто не уразумели еще? Пустите, все одно не удержите...

- Нет! - упорствовала мать.

- Ну, тогда я - в окно... - сказал Берджу и, вскочив на лавку, выпрыгнул через него во двор.

- Берджу -у-у! Сынок! Вернись! Вер-ни-ись... - Парама закрыла лицо руками и, обхватив голову, без сил опустилась на лавку.

Сын оглянулся, задержался на мгновение, глядя с тоской в распахнутое окно, и отряхнувшись, припустился бежать к лесу...

***

День был ясный, солнечный. В синем небе не висело ни облачка. Средь ветвей щебетали птицы, перелетая с одного дерева на другое. Берджу с Катериной были обыкновенно счастливы. И оттого все окружающее виделось им сказочно-прекрасным. Все пело и сияло. Взявшись за руки, молодые бегали по залитой солнцем поляне, по берегу реки, брызгая босыми ногами. Подхватив подругу на руки, юноша закружился с нею на месте. Та, смеясь от души, обняла его за шею и, прильнула раскрасневшейся щекой к кучерявой, темноволосой голове...

Позади раздался топот копыт и угрожающий многоголосный свист. Влюбленные обернулись. Лошади неслись прямо на них. Берджу опустил Катерину, схватил ее за руку, и они пустились бегом от неизвестных преследователей, петляя между деревьями и стараясь затеряться в зарослях. Но всадники уже нагоняли их.

- Сколько мы так будет убегать? Кто они? Что им нужно от нас? - думала Катерина вслух на бегу.

- К реке... Сворачиваем к реке...

Княжна запнулась о корягу и упала лицом в траву. Берджу склонился над ней, прикрывая собой. Всадники, которых было пятеро, окружили их, взяв в кольцо. Недобрые лица смотрели на них сверху. Злая усмешка играла в незнакомых глазах.

Молодые поднялись с земли и прижались друг к другу.

- Кто вы? Почто преследуете нас? - спросил Берджу, обнимая Катерину. - С нас нечего взять...

- А нам ничего и не надобно, - оскалился темноволосый бородач и, обнажив свой короткий меч, стал нарочно разглядывать его, видя немой ужас в глазах девушки.

- Тогда отпустите нас с миром, - умоляюще проговорила она. Но преследователи не разъезжались, кружа вокруг влюбленных.

- Чего же вы хотите? - спросил Берджу.

- Подойди ближе, скажу, - щурился бородач.

- Нет, Берджу, нет! У него меч...- простонала Катя.

- Вам нужен я?

- Ты нам не нужон...- ответил другой всадник, направляя коня на стоявших в обнимку молодых. - Чего же ты не идешь? Вцепился в свою девку, будто клещ.

- Это не девка, это княжеская дочь. Не сдобровать вам, коли князь Василий дознается про разбой ваш. Не троньте ее!

- Ну, будет! Наслухались тебя, - прервал его бородач. - Кончать время.

Не успели молодые и слова сказать, как Катерину подхватили сильные руки всадника и, перебросив через седло, хлестнули коня.

- Берджу!

- Катя! - юноша бросился вдогонку, но не успел сделать и десяти шагов, как почувствовал резкий удар в спину...

Вдруг наступила немая, пугающая тишина... И от этой жуткой, оглушительной пустоты чудилось, будто голову сжимают безжалостные металлические тиски. Пошатнулось небо, и земля поплыла, поплыла. Время, казалось, замедляло свой ход: всадники медленно уносились прочь. Где-то далеко слышалось его имя. Кто-то звал его; звал протяжно, словно хотел пропеть это имя, такое непривычное среди русичей. Все закружилось, завертелось перед глазами, и все быстрее и быстрее, и , вспыхнув неожиданно ярким лучом, мгновенно померкло.

Упав на колени, Берджу уткнулся лицом в землю, тяжело дыша и изо всех сил пытаясь стать на ноги.

- Катя...Катя... - шептал он.

Кто-то пытался помочь ему подняться.

- Катя...

- О, Берджу! - простонала девушка. - Нет! Не умирай, радость моя! - она обняла его за голову. - Я сейчас, я помогу... - Катерина вынула клинок и, оторвав от подола своей нижней рубахи лоскут, приложила его к ране умирающего друга, который слабел с каждым вздохом.

- О, Господи, Милостивый, Всепрощающий! Услышь меня! Не отнимай у меня счастье! - она села на землю и обняла Берджу, положив его голову себе на колени.

- Катюша, я ухожу...Темно...Я ничего не вижу...

- Нет, Берджу, не оставляй меня! Господи, сжалься!

- Море далеко, а судьбина ужо в очи заглядывает... Не стала ты моей...

- Я твоя! Перед Богом я - твоя! И клянусь, любый мой, быть только твоей, - Катерина ласково гладила Берджу по щеке и волосам, вглядываясь в потускневшие глаза. Слезы туманили ее взор, не давая напоследок наглядеться на дорогое лицо, в котором таяла жизнь так быстро. На уходящее. Исчезающее. Меркнувшее лицо...

- Карма ... - и Берджу замолчал.

- Берджу-у! Не-е-ет!!! - закричала Катерина и прижалась дрожащими губами к голове ушедшего друга. - Маленький мой, крошечка моя...Берджу-у-у... - простонала она.

Слезы застили глаза. Не верилось в произошедшее. Кругом шла голова. Пустота. В миг наступила пустота. Все рухнуло и умерло. Уж слишком скоро все кончилось; мечты о счастье разбились о холодное железо.

Княжна смотрела на остановившийся, застывший взор любимого человека, самого прекрасного, самого дорогого, и ей казалось, будто она видит кошмарный сон и не может никак проснуться. Рыдать уже не было сил, и слезы сами непроизвольно струились по щекам.

- Как мне жить дале? Зачем? - обняв бездыханное тело, Катя продолжала укачивать его, словно баюкая. - Спи, мой милый. Спи, родной. Скоро я приду к тебе. Никто теперича тебя не потревожит. Спи, маленький. Спи...Сейчас...Я иду к тебе... - она подняла с земли клинок, пальцем стерла с лезвия кровь и нанесла ее себе на волосы. Потом отрешенно глянула на блестящий предмет, который так безжалостно оборвал жизнь дорогого человека, и, отведя его в сторону, уже собралась вонзить себе в живот, как вдруг чья-то рука схватила ее за запястье.

-- Нет! - пробасил кузнец Матвей. - Не бери грех на душу, княжна!