В дальнем углу послышался шорох.

-- Кто здесь? - раздался голос из темноты.

Карма притаилась за неотесанным столбом, подпиравшим крышу. Из темноты на лунный свет вышел Матвей.

-- Матвей, это ты?

-- Я. А кто тут хоронится?

-- Я это, Катерина.

-- Княжна? Почто государыня здесь?

Катерина тоже вышла на свет, держа под уздцы скакуна.

-- Неужто в бега, матушка?

-- В бега, Матвеюшка. В бега. Ты ж поди обо всем ведаешь, чего зря толковать?

-- Верно...Бедняжка, я завсегда на вашей стороне был, княжна. Но, видать, судьбина у вас такая...

-- Ладноть. Скажи, все готово?

-- Завсегда готово, матушка. Только куды ж ты теперича одна?

-- Подале от гнусного места сего! Погляди, нет ли кого?

Матвей вышел из конюшни, посмотрел по сторонам, прислушался. Все успокоилось и затихло до утра.

-- Спят все, - ответил обнадеживающе кузнец.

Обвязав копыта коня мешковиной, он подсадил Катерину в седло, и на мгновенье они замолчали.

-- Ну, прощевай, Матвеюшка. Век тебя не забуду. А за доброту твою желаю тебе счастья и, не приведи Господи, попасться дурным людям, - сказала княжна и, набросив на плечи плащ, пришпорила жеребца. - Прощай!

-- Прощай, княжна Катерина. Да храни тебя в дороге Господь...

Конь уносил Карму в неведомое по ночной дороге все дальше и дальше от родных мест...

III часть

По дороге в неведомое

Я в этом мире

вечный странник.

Раз так, то думаю, что мне

Покоя в жизни не найти,

Пока гуляю по земле.

1

Многое пришлось испытать, через многое пройти прежде, чем добралась Карма до моря. Долог был путь и опасен. Коня заели волки, а сама спаслась, забравшись на дерево. Старалась идти по дорогам, чтобы можно было встречаться с людьми и справляться у них, верно ли идет она к морю. Чтоб не привлекать внимание, переоделась в мужское холопское платье, а волосы спрятала под холщовый колпак, усеченный сверху. Не гнушалась попросить еду и ночлег у крестьян и пастухов. Если же ночь заставала в лесу, забиралась на дерево и так спала под открытым небом. А дождь прихватит - садилась под натянутую мешковину и так пережидала ненастье; потом выжимала тряпку, сушила на солнце и снова в путь. По дороге ягод наестся, песен попоет, поплачет.

Слегка одичав, Карма приноровилась ловить рыбу сачком, сплетенным из молодых, гибких прутьев, как когда-то этому учил ее Берджу. Поймает рыбу - шлеп об камень; очистит кинжалом, в иле вывозит и на огонь...

Лето кануло быстро. Началась осень. День ото дня становилось все прохладнее. Ночами одинокая путешественница замерзала так, что и разведенный костер не согревал. Хоть садись в него.

Однажды вечером вышла она к деревне. Даже не деревня то была, а несколько домишек, разбросанных по окраине леса.

Залаяли собаки, почуя чужака. Почти сразу же блеснул в темноте огонь факела, и во двор вышел бородатый здоровяк. Увидев человека, мужик начал приглядываться. Карма была невысокого роста, в штанах, в рубахе, телогрейке и холщовой шапке, натянутой на самый лоб. За плечами болтался мешок. Смерив незнакомца суровым взглядом, верзила подошел ближе.

-- Откудава ты, парниша, в ентих краях?

-- Иду к морю. Пустишь, ночь скоротать?

-- Ты один? - мужик настороженно посмотрел по сторонам.

-- Один.

-- Не боязно одному странствовать?

- Я никого не трогаю, и Бог хранит меня , - ответила Карма, как можно более низким голосом.

- Ну, пошли, - нехотя пробасил хозяин, пропуская незнакомца первым.

В домишке было тепло: в отгороженном углу потрескивали дрова. Пламя огня освещало убогое жилище охотника. По середине стоял дубовый стол, возле него - пара лавок, на одной из которых сидела немолодая раскосая татарка.

-- Это еще кого вихрем принесло? - беззлобно бросила она, поглядев на тощего полуночника. В темноте казалось, что у Кармы щеки и глаза ввалились так сильно, что она походила на мертвеца; лицо было бледным, как жабье пузо. На разбойника она никак не тянула: уж слишком изможденный и испуганный у нее был вид.

-- Не мнись у порога, проходи к огню, - хозяин подтолкнул ее в спину.

- Откудова бредешь? - спросила татарка, сметывая толстенной иголкой края волчьей шкуры.

-- С северу.

-- И давно в странствии?

-- С середины лета.

Хозяин протянул Карме чеплашку с горячим чаем из листьев малины.

-- Благодарствую добрые люди, - отозвалась она.

-- Какая же нелегкая понесла тебя с северу до моря? - поинтересовался мужик.

Карма тяжело вздохнула, держа обеими руками горячую посудину и устало глядя в нее.

-- Никак беглый ты, - догадалась татарка.

Карма испуганно глянула на нее.

- Не пужайся, - сразу успокоил ее мужик, похлопав по плечу. - Туточки тебя никто не тронет и суд чинить не станет.

- Агабаз, дай мальцу хлеба и мяса, а не то он последний дух испустит. Поглянь на него, в чем только душа-то у тебя держится?

- А вы здесь откель? - поинтересовалась Карма, согреваясь и жадно жуя хлеб с жаренным мясом.

- У нас своя история, - скупо отозвался хозяин, явно не желавший откровенничать с первым встречным.

- Не серчай, добрый человек. Я боле не спрошу ни об чем. Верно, не моего это разумения. Спаси Боже и за то, что пустили на ночлег, да накормили, напоили.

- И ты не серчай на нас, малец. Отвергнутые мы. Прогнали нас из наших селений, - пояснила хозяйка.

-- Почто так?

-- Глаза у тебя есть? Догадайся.

-- Вы, верно, разных племен будете? Племен враждующих?

-- А ты...Неужто по свое воле по дорогам бродишь?

Карма опустила голову.

-- И ты права, женщина, - отозвалась девушка.

-- Знать, много общего в судьбах наших...

-- Часто к вам странники забредают? - поинтересовалась Карма, отпивая малиновый отвар.

-- Нет. Очень редкостно, - вступил в разговор Агабаз.

- Сколько же весен тебе, малец? - спросила татарка, поднимаясь и стряхивая пошитую меховую жилетку.

-- Семнадцать.

-- Иди, иди к огню, не робей, - подбодрил Карму Агабаз.

Девушка села на шкуру возле очага и обняла колени, прижав их к груди.

- Родные у тебя есть? - спросила татарка.

- Были. Много чего у меня было прежде. А ныне я никто.

- А за какой надобностью тебе море?

- За морем земля моего друга.

-- Он ждет тебя?

Карма задумалась; грусть живо отразилась на ее лице, и криво улыбнувшись, девушка вздохнула.

-- Ждет, - печально ответила она.

-- Как же нарекают тебя?

Ночная гостья не спешила отвечать.

- За кого молиться, чтоб дорога у тебя была легкой?

- Карм...- тихо ответила девушка.

- Карп? - переспросила татарка. - Интересное имя.

Карма не стала поправлять женщину: пусть та думает так, как ей того хочется.

- А меня все кличут Агадыль, то есть повелительница сердца...

Утром Карма поднялась рано. Приютившие ее люли уже трудились во дворе: Агабаз свежевал лисицу, Агадыль пересыпала свежее мясо солью и укладывала его в бочку.

- Благодарствую вас, люди добрые. Бог вам в помощь. Пойду дале.

- Погоди, Карп, - пробасил Агабаз. - Прихвати в дорогу снеди. Путь у тебя долог. А этого на первой случай хватит.

Агадыль протянула краюху серого хлеба и внушительный кусок вяленой

оленины.

- Держи, малец. И поклонись от нас земле далекой и неведомой. А это... - она достала зажатую под рукой жилетку из волчьей шкуры, сшитую накануне, такие же меховые чуни (меховые полусапоги- чулки) и протянула их путешественнице, - ...чтоб в дороге ты не озяб.

- Век не забуду жалость вашу, - ответила Карма и, спрятав подарки в кожаный мешок, направилась со двора к изгороди из неотесанных, редких веток старой ивы, на прощание помахав рукой разнонациональной паре.

...Мелькали дни, а вместе с ними проносились мимо и ржаные поля, где можно было полакомиться и запастись впрок злаками и головками подсолнуха, и болота, изобилующие клюквой и костяникой, и леса, богатые орехами, грибами и ягодами...