— Можешь мне оставить его координаты? Мы давно не виделись. Боюсь, я потеряла его телефон. Если не хочешь, я не буду на тебя ссылаться.

— Какие проблемы?

Перед тем как вновь сесть за компьютер, Хакер, порывшись в необъятном рюкзаке, выудил визитку Ганса. Только теперь я узнала, что его зовут Сергей Львович Евсеев. И что теперь он действительно вице-президент одного крупного коммерческого банка. Ну дела! Наш заводила Ганс, над шутками-прибаутками которого умирала вся тусовка, Ганс, от розыгрышей которого не один человек хватался за сердце, а придя в себя, вспоминал всю возможную и невозможную ненормативную лексику, — и этот человек теперь вице-президент банка!

— Забирай! — махнул куда-то в сторону Хакер, погрязнув в компьютерных потрохах. — Я телефоны переписал, а визитки у меня вечно теряются.

Алена варила кофе, я просматривала «досье» очередной своей «жертвы». В это время позвонил Женька:

— Ты права. Андреев под вас копает.

— Что значит «под вас»?

— Под тебя с Морозовым, очевидно. Там такая ситуёвина. Михалыч, ну ты понимаешь, о ком я, надавил на Андреева, и тот от услуг Морозова отказался. Главную роль будет играть ставленник Михалыча. Чего он его пиарит — понять не могу. Бездарь редкостная. Хотя, как ты понимаешь, не это сейчас главное. Смазливая рожица есть — уже хорошо.

— Морозов об этом не знает. Он думает, что тот материал — моих рук дело. Они же меня подрядили писаниной заниматься.

— Ты говорила. Но Андреев просто смалодушничал. Это все равно что Димке Николаеву сверху предложат отказаться от твоих услуг. Хотя я не представляю, как он найдет тебе замену. Ну, это так, к слову.

Я вздрогнула. В памяти всплыла история с Димкой. Конечно, Женька о ней не знает, просто у него вырвалось…

— Короче, «гаси» Михалыча, и все будет о’кей.

— Ты уверен?

— Оп-па! Я тебя хоть раз подвел? Я тебе хоть раз гнилую информацию скинул? Обижаешь.

— А откуда информация? И как я отмажусь, если Михалыч доберется до меня? Ты поможешь?

— Дело, конечно, серьезное. Оно и понятно. Там миллионов пять-десять вгрохали. У нас с тобой таких денег нет. А то бы такое кино показали! Ладно. А информацию мне Илья Матвеев слил, если это тебе интересно. Но он никаким боком фигурировать не должен. Надеюсь, это понятно.

— Конечно. Не первый год замужем. Спасибо за звонок.

— Мелочи. Ну, звони, если что. Пока!

— Пока.

Да, ничего себе расклад! Ну, Андреев, хорош! Как-то не укладывалось в голове. Утвердить на главную роль лучшего друга, а потом за его спиной выкинуть такое… И я же в итоге виноватой оказалась! То-то он уже тогда, на встрече у Морозова, вилял!

— Кофе готов! — Алена сняла с плиты джезву. — Что-то не так?

— Все. Хакер, кофе будешь?

— Ты же знаешь, я кофе не пью. А водки у тебя, как всегда, нет.

— Обижаешь. Есть.

— С каких это пор? А, понимаю. В этом доме появился мужчина. Никогда не поверю, что ты стала пить водку. Не твой стиль.

— Иди сюда, философ.

— Ща, чуть-чуть осталось.

Мы с Аленой пили кофе, говорили о наших общих знакомых, вспоминали, как с Юлькой и Славкой приезжали в Питер…

— Ну, наливай! — Хакер появился на кухне как-то тихо и незаметно. Я поставила на стол початую бутылку. — Ни фига себе! Хорошо живете.

— Что я, мало кому должна?

— И это правильно. А кто он?

— В смысле?

— Он, — Хакер многозначительно посмотрел на меня, — кто эту бутылку открыл. Как у Довлатова: «Эти интеллигентные дома. Вечно там водки на донышке. Кто пришел? Кто не допил?»

— Он? Хороший человек.

— Ясный перец! Но это же не профессия. И очевидно, у него имя есть.

— А тебе зачем?

— Да так, интересно. Хотелось бы узнать, кто приручил нашу Дикую Кошку.

— Пусть это будет моя маленькая тайна.

— Загадочная ты наша! Ну, вздрогнули! Ох, ладно, мадамы. С вами хорошо, но я, пожалуй, пойду. Пора, — вдруг сорвался он, — и не уговаривай. Пора.

Еще через минуту за ним захлопнулась дверь.

— А кто он, Хакер? — спросила Алена, когда мы вернулись на кухню.

— Приятель буйной юности. Не скажу, что мы были друзьями. Просто у нас была одна компания. Сейчас практически не видимся. У кого-то семья, кто-то с головой ушел в работу. Да и интересы разные. Повзрослели. Смотрю иногда на старые фотографии и не верю, что все это было.

— Ну, тебя, конечно, работа засосала.

— Отчего же? Надо уметь все совмещать.

— Но, извини, не похоже, чтобы ты стала семейным человеком.

— Я, честно говоря, запуталась. Конфетно-букетный период закончился, и началось нечто такое… Я даже не знаю, как сказать. Да, все равно наши интересы так или иначе сходятся на работе, но есть и помимо нее что-то. Мы видимся не так часто, поскольку он тоже трудоголик. Иногда думаю, что это к лучшему. Я — не ангел, он — не подарок. Но я боюсь его потерять, понимаешь? Когда я его долго не вижу, то не нахожу себе места. Если он задерживается или обещал позвонить, но не позвонил, думаю: не случилось ли чего? Хотя понимаю, что он мог просто заработаться. По запарке и не такое бывает, не то что не вспомнишь позвонить — забываешь, как тебя зовут. А у меня душа не на месте. Это, наверное, и есть любовь — когда ты за другого человека переживаешь больше, чем за себя, когда дороже, роднее у тебя никого нет. Он изменил меня. Я стала другой. Я поняла наконец, что значит быть женщиной.

Алена слушала внимательно, не перебивая. Возможно, она все понимала и была полностью на моей стороне. А может, находила в моих словах противоречия и пыталась их как-то осмыслить, сопоставить одно с другим. Но меня это не особо волновало. Я ведь говорила искренне. Мало ли кто что подумает или скажет? Ведь это мой багаж, мне с этим жить. Это моя судьба. Другой-то не будет. А что слова? Говорить и делать — не одно и то же. Мало людей, искренне заинтересованных в благополучии другого. Кто-то посочувствует, кто-то промолчит, кто-то съязвит. Но искренне порадуется с тобой — редко. Возможно, завтра Алена уже не вспомнит об этом разговоре. Я не обижусь. Просто мне сейчас надо высказаться. Иначе эти мысли затянут меня в пучину беспросветной тоски, и выхода не найти — пойду, как камень, на дно.

— Странная ты, — подытожила мой рассказ Алена.

— Возможно.

На следующий день Алена уехала. Проводив ее, я вернулась домой. Пустая квартира, пустая голова. Мыслей не было вообще. Ни одной. И, выйдя из оцепенения, я стала метаться по квартире, как кошка, которой прищемили хвост. Меня охватило какое-то странное чувство — не то беспокойство, не то тоска, не то неуверенность. Я была готова прибить любого, кто попадется на моем пути. Но никто не попадался.

Спустя какое-то время я поняла, что лучшее, что можно предпринять в этой ситуации, — действовать. Еще через минуту закрыла дверь и вышла на улицу.

В городе уже несколько дней лежал снег. Растает он или останется до весны — зависело от капризов природы, а их предсказывать — занятие неблагодарное.

Повеяло зимой, Новым годом, сразу поднялось настроение. Да и город стал светлее и чище, он не казался уже угрюмым монстром, готовым раздавить в любой момент.

Пока доехала, поняла, что ужасно замерзла. С утра было намного теплее, а сейчас мороз ударил — будь уверен. Не крещенские морозы, но вполне ощутимо. И дороги, успевшие покрыться снежным настом, превратились в самый настоящий каток — ни проехать, ни пройти.

Мороз отчаянно щипал щеки, и я невольно прибавила шаг в надежде скорее нырнуть в тепло. Я была слишком легко одета для неспешного моциона.

Конечно, явиться без приглашения — не всегда удобно, прилично, не все тебя правильно поймут, не всюду тебе будут рады. Но в этом доме поймут правильно, в этом доме рады всегда. Всем. Эту пару, Толика и Анюту, я знала, наверное, столько, сколько знала себя. Я знала первого мужа Анюты, а она вышла замуж первый раз в восемнадцать лет. Первая любовь Анюты явилась, как часто бывает, нежданно-негаданно. С Сергеем они познакомились в походе. Анюта в отличие от меня, любительницы комфорта, с восторгом принимала приглашения на подобные вылазки в лес. Худенькая, миниатюрная, с огромными голубыми глазами и располагающей улыбкой — просто лесная фея. У Анюты тогда были длинные волосы, закрывающие пятую точку, которые она часто забирала в пучок, потому что эта красота все-таки здорово мешала. И вот, при встрече с будущим мужем, когда компания сидела у костра и пела песни, у Анюты расстегнулась заколка, и волосы упали тяжелой белой пеленой, как в кино. Сергей увидел это и влюбился. Ей восемнадцать, ему за тридцать. Тем не менее они были счастливы. После свадьбы молодые стали жить у Сергея. Но со временем разница в возрасте, интересах, сексуальном темпераменте привела к разводу. А еще через два года, также в походе, Анюта познакомилась с Толиком. Любовь настигла их вдруг, в один момент, как приступ стенокардии. Когда они сидели вместе, не заметить их было нельзя. Толик тоже не обладал излишним весом. У него было скорее теловычитание. Ребята очень смеялись, когда им в почтовый ящик бросили рекламную листовку магазина «Три толстяка». Но у Толика в отличие от Анюты был восточный, скорее даже азиатский, тип лица. Черное и белое, как домино.