Пальцы Джессики вцепились в мягкую шерсть его свитера. Она испугалась, что не справится с желанием прильнуть к его губам.

— А тебе — счастливого тридцатитрехлетия…

— Жаль, что я не принес тебе никакого подарка. О, Джессика… — В его голосе слышалась искренняя боль.

— Кристофер!

Джессика вздрогнула, услышав голос Эмили. Кристофер тоже обернулся, и очарование близости исчезло.

— Что это вы тут делаете? — Ни один из них не произнес ни слова. Красивое лицо Эмили словно окаменело. — Торт ждет вас.

Джессика чуть не застонала, представив, как они с Кристофером выглядят со стороны. Еще раз она навлекла на него неприятности.

— Пойдем, Эмили. Мы с Джессикой обсуждали наши семейные дела.

Джессика следила за тем, как Кристофер отошел от нее и взял Эмили за руку.

— Пошли, Джессика? — спросил он. Тон его был почти равнодушным.

У Джессики защемило сердце. Когда же она наконец поймет, что нет на свете никакого тепла и никакой заботы и все это не больше, чем иллюзия?

Кристофер сунул в микроволновку свежезамороженный обед и включил таймер. Затем с кофейной чашкой в руке уселся за кухонный стол, чтобы просмотреть дневную почту. Увидев почерк Джессики, он затаил дыхание. Сегодня был день его рождения, и она не забыла этого.

Кристофер вскрыл конверт и вынул оттуда открытку. Обычную детскую открытку. Паучок Банни. Он вспомнил смешную ночную рубашку Джессики и улыбнулся печальной улыбкой одинокого человека.

Конечно, в этот день многие поздравили его. Секретарша принесла в офис торт, а Питер Магерс пригласил его на ленч. Затем пришла Эмили и предложила пообедать вместе. От этого приглашения он отказался, причем, кажется, довольно неуклюже.

Но эта детская открытка неожиданно растрогала его. Кристофер еще некоторое время с улыбкой смотрел на нее. Ему не хватало этой девочки. Он думал, что со временем выбросит ее из головы, что Эмили и работа помогут забыть ее, но ничего не помогало. Ему было пусто без нее, дом казался мертвым, а когда Кристофер навещал ее у Липтонов и видел с детьми, то чувствовал себя еще хуже.

Усилием воли он заставил себя вернуться к почте. Кристофер отодвинул от себя ворох конвертов. Открытки от Глэдис всегда запаздывали — если приходили вообще.

В последние недели он старался не думать о Глэдис и о состоянии, которое она получила после смерти мужа. Особенно же он старался не думать, как это отразилось на Джессике. Но когда он вспоминал, что речь шла о ста с лишним тысячах долларов, то чувствовал угрызения совести.

Кристофер напомнил себе, что завещание было абсолютно законным. Кроме того, Джессика уже совершеннолетняя и могла сама позаботиться о себе. В ее возрасте Глэдис испытывала те же трудности и прекрасно справилась с ними. Но все же…

Кристофер поставил на стол свой скороспелый обед и опустился в кресло. Даже если по закону Глэдис ничего не должна Джессике, то — боже милостивый! — неужели она не имела никаких моральных обязательств перед дочерью покойного мужа?

Но Джессика ни разу не спросила у него юридического совета, несмотря на то что Кристофер готов был помочь ей. Наверное, и мысли не допускала о том, чтобы заставить его пойти на сделку с совестью.

Кристофер потыкал еду вилкой, а затем отправил кусочек в рот и обжег себе язык. Проклятье! Он тосковал по блюдам, приготовленным Джессикой.

Неожиданно он вспомнил субботний вечер в «Золотой звезде» и героические попытки Джессики выглядеть веселой. Он был не прав, когда упрямо лез к ней в душу. Может, ей действительно хорошо живется у Липтонов. Она работает, получает неплохие деньги, так зачем ей нужен этот колледж? Все понятно. Либо работать, либо учиться. Даже если она получит стипендию и финансовую помощь, этого будет слишком мало: придется подрабатывать. А это несправедливо. Она могла бы позволить себе учиться нормально, если бы…

Ладно, допустим, он позвонит Глэдис. Станет сестра его слушать? Дойдут ли до нее его слова? Кого он пытался обмануть? Глэдис собрала и поспешно отправила Джессику за тридевять земель, лишь бы избежать дележа так неожиданно свалившихся на нее денег. Наивно рассчитывать, что сестра изменит намерения только потому, что он попросит ее об этом.

Кристофер взглянул на телефон, висевший на стене над холодильником. Он не пытался связаться с Глэдис с тех пор, как узнал, что она во Флориде. Не знал, что ей сказать. Или знал, но боялся. Все-таки она его сестра, и при мысли потерять ее навсегда у него начинало сосать под ложечкой.

Тут телефон зазвонил сам, выведя Синглтона из состояния задумчивости.

— Алло…

— Кристофер? Это Билл. Ты сидишь или стоишь? Лучше сядь.

Из необъяснимого упрямства Кристофер остался стоять.

— А в чем дело?

— Три недели я искал женщину, о которой ты говорил.

— Да. Ты ее нашел? — Пульс Синглтона участился.

— О да! В Куинсе.

— Как? Она в Нью-Йорке?

— Угу. Ты можешь поверить? Жила в нескольких милях от своего ребенка и не нашла времени, чтобы взглянуть на дочь.

Кристофер сжал трубку. Ему хотелось швырнуть телефон в стену.

— Как ты думаешь, есть смысл связаться с ней?

— Исключено, Кристофер. Она умерла. Два года назад.

— Ох… — Синглтон прислонился лбом к стене и закрыл глаза. Ему придется сообщить об этом Джессике, и, хотя ее ничто не связывало с матерью, у него были основания полагать, что Джессика примет это известие очень близко к сердцу.

— Что ж, спасибо. Думаю, тебе пришлось нелегко.

— Ты узнаешь об этом, когда получишь счет, — усмехнулся Билл, но тут же сменил легкомысленный тон на серьезный. — Есть еще кое-что. Когда я начал поиски Лауры — так ее звали, — то подумал, что она могла взять девичью фамилию или выйти замуж повторно. Поэтому мне пришлось просмотреть множество всяких документов. Не буду утомлять тебя подробностями, но я нашел почти все бумаги за исключением одной. Я везде искал, узнавал, и в конце концов выяснил, что этого документа просто не существует в природе.

При этих словах во рту у Кристофера пересохло, и ему пришлось проглотить остаток гущи из кофейной чашки.

— Что это за документ, Билл?

Молчание в трубке длилось целую вечность.

— Я нигде не нашел записи о том, что Лаура и отец малышки были разведены.

Кристофер закрыл глаза и больно ущипнул себя за нос. Нет, это, конечно, ночной кошмар. Сейчас он проснется.

— Они не побеспокоились о разводе, Кристофер. И это значит, что когда он женился на твоей сестре…

— Я знаю, что это значит. — Синглтон подвинул стул и рухнул на него. Брак Глэдис с Остином недействителен, законная жена Остина умерла; следовательно, львиная доля, если не все состояние Остина, по закону принадлежит Джессике.

— Это грязная история, Кристофер, но я хочу, чтобы ты знал: я не намерен давать ей ход, если ты этого не захочешь. Она твоя сестра. — Билл помолчал. — Все зависит от тебя.

Этого Кристофер боялся больше всего.

Джессика сидела на лавочке возле песочницы и листала перечень курсов, читаемых в местном филиале университета, как вдруг услышала скрип садовой калитки.

— Эмили! — Девушка быстро спрятала перечень за спину. — Вы к Доре? Сейчас она у парикмахера, но…

— Нет. Я пришла к тебе.

Джессика насторожилась.

Эмили подошла к ней, небрежно отбросив ногой валявшуюся на дороге детскую игрушку.

— Садитесь, пожалуйста. — Джессика указала на стоявший рядом плетеный стул. — Чем могу служить?

Эмили опустилась на стул и бросила иронический взгляд на босые ноги Джессики, зарывшиеся в песок.

— Вам Кристофер не звонил в последнее время?

Да, как и опасалась Джессика, Эмили пришла, чтобы поговорить с ней о Синглтоне. Со дня их совместного дня рождения прошла неделя, за которую Джессика поняла, что ее жизнь окончательно разладилась. И хотя она по-прежнему любила детей Липтонов, работа уже не доставляла ей радости, а превратилась в средство зарабатывать себе на жизнь. Она решила записаться на летние курсы при университете, но даже это не прибавило ей энтузиазма. Кристофер ушел из ее жизни, и весь мир Джессики окрасился в унылый серый цвет. Сколько еще терпеть эту страшную пустоту внутри? Хватит ли у нее сил?