Но было поздно. Впервые за всё время, что я провела в плену у змеевих, я почувствовала, что мои магические силы больше никто и ничто не блокирует. Судя по всему, для этого оборотнихам был необходим либо прямой физический контакт (то-то они меня ни на миг из рук не выпускали!), либо искусно вплетенные в камни темницы и жертвенника чары. Магия хлынула в меня бурным потоком — даже слишком бурным. Через считанные мгновения я с удивлением ощутила, что наполнилась ею до самых краев! Не чувствовалось ни усталости, ни надломленности, ни страха, ни даже холода — только ледяная уверенность в собственных силах. Может, таким необычным образом мне аукнулся прерванный обряд? Размышлять было некогда. Пошире расставив босые ноги — земля, земля!! — я небрежным взмахом руки накрыла себя, Радоша и Степку защитным куполом. Второй купол, поменьше, я набросила на Аллардиэля.

— Всё, гадина, — с мстительным удовольствием процедила я, — твое время ушло. Теперь будет так, как я того захочу. Больше ты ничего не сможешь сделать ни мне, ни моим друзьям. А вот я, — на моей ладони сформировался небольшой огненный шар, который я начала легонько подбрасывать, ловить и катать между пальцами (любимое Ванькино развлечение), — вполне могу пожелать выжечь твои земли дотла. Вместе с тобою и твоими цыпочками!

Радош изумленно покосился на меня, но, видимо, списал мою необычную кровожадность на перенесенный стресс. И совершенно напрасно. Меня на самом деле душила злоба, и приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы и на самом деле не выполнить эту по всем меркам дикую угрозу.

— Короче, — мрачно сообщила я, — эльф идет с нами. Считай, что он тоже у меня в кровном долгу — даром я, что ли его с того света вытаскивала? Так что, имею право.

— Не знаю, на что ты рассчитываешь, — небрежно возразила Ягира. — Одно моё слово — и девочки разорвут вас в клочья, всех, включая это странное животное (кот бросил на змеевиху презрительный взгляд, но на всякий случай прижался к моей ноге). Так что, не советую тебе испытывать моё терпение.

— Ну, прежде чем нас разорвать, сперва придется до нас добраться, — я насмешливо щелкнула ногтями, и по поверхности защитных куполов пошли радужные разводы, делая их видимыми. — Удерживать их в активном состоянии я могу сколь угодно долго — источник сил-то прямо у меня под ногами, — я с наслаждением топнула по мягкой влажной земле. — Так что верни нам нашу одежду, оружие, и мы все, так уж и быть, уйдем. Можешь меня не благодарить, — последние слова я протянула, подражая говору самой повелительницы. — Впрочем, долго ждать я не намерена. Выбирай: мы уходим все вместе или начинаем огненную потеху?

Ягира нерешительно покосилась на Радоша. Оборотень слегка развел руками и несколько раз утвердительно кивнул: дескать, так всё и есть, верь ей!

Проверять мои слова оборотниха не решилась. Вскоре перед нами лежала кучка грязных вонючих тряпок, среди которых я признала свою накидку, штаны эльфа и прочее барахло, а также изящный лук в налучье, тул со стрелами, потертая кожаная сумка, украшенная медными бляхами, и внушительная гора самого разнообразного боевого железа — Ал был вооружен совсем неслабо. Покопавшись в оружии, я недовольно подняла голову.

— Где мой кинжал? Последний раз я его видела в темнице посреди лужи. Верните.

Вернули. Даже далеко ходить не пришлось: оказалось, что ножик хозяйственно прибрала одна из стражниц.

— Спасибо, — с издевкой поклонилась я. — Все свободны. Можете идти! — и, видя, что женщины в нерешительности топчутся на месте, взвизгнула: — А ну, вон отсюда! Живо!

Змеевих как ветром сдуло. На поляне остались только мы вчетвером да Ягира. Женщина приблизилась к радужной пленке, отделяющей нас от нее, и, не сводя с меня своих полубезумных глаз, злорадно прошипела:

— Напрасно ты радуешься. Ещё ничего не кончено. Рано или поздно ты всё равно придешь к нам!

— Ты бредишь, — презрительно ответила я, но червячок тревоги едва заметно шевельнулся у меня в груди. Видимо, женщина заметила тень, пробежавшую по моему лицу. Она расхохоталась с мстительной радостью.

— Ты же сама чувствуешь, как мой яд бурлит в твоей крови! Достаточно только осознанно убить мыслящее существо, отведать его плоти и крови — и превращение завершится. Запомни: один-единственный раз!

Пелена слепого гнева заволокла мой рассудок. Неожиданно мир утратил свои цвета, но взамен обрел небывалую четкость. Я удивленно моргнула. Но размышлять над этим было некогда. Больше всего на свете мне сейчас хотелось вцепиться Ягире в глотку. Я даже ощутила во рту привкус чужой крови. Подскочив к границе купола, так, что нас с повелительницей змей теперь разделяло не больше локтя, я свирепо прошипела ей в лицо:

— Тебе остается только уповать на то, что этого не произойдет! В противном случае я спалю всех вас прямо на этом самом месте, пепел развею по ветру — а потом и себя убью! Надеюсь, последнее тебя хоть как-то утешит!

Ягира отшатнулась. Несколько мгновений она с ужасом вглядывалась в мои бешеные глаза, затем выплюнула: "Ведьма!", крутанулась на месте и скрылась в лесу. Тяжело дыша, я обернулась, и тяжелым взглядом обвела своих друзей. Кот удивленно пискнул и спрятался за Радоша. Оборотень стоял совершенно неподвижно, выставив вперед раскрытые ладони.

— Ну, всё, всё, — успокаивающе проговорил он, — что ты так распалилась? Всё уже позади. Ну, Славка, возьми же себя в руки! Давай, дыши, дыши глубже, вот так, молодец, умница.

Он говорил со мною, как с заболевшим ребенком или испуганной лошадью, и постепенно мой гнев начал таять, а мир обретать привычные краски. Заплакав, я рванулась к оборотню, и, крепко обхватив руками его шею, горько захлюпала на его плече.

Ревела я долго и со вкусом. Слезы текли рекой, и это радовало ту самую серединку моей души, которая не умерла. Она словно чувствовала, что со слезами выходит убивающая меня отрава.

Потом я ощутила, как Радош потихоньку отстраняет меня.

— Ну, всё, хватит реветь. Попозже поплачешь, хорошо? Моё плечо всегда к твоим услугам. А сейчас у нас с тобою много дел. Эльф-то твой, смотри, совсем закоченел. Уже почти и не дышит.

Уложив Ала на свою многострадальную накидку, я принялась за работу. Не люблю лечить одной только магией: синяк свести или ушиб зачаровать — ещё туда-сюда, но уж если что-нибудь серьёзное — всё равно ничего как следует не сделаешь. Чтобы качественно исцелить лихорадку, или срастить перелом, или даже просто убрать отек, необходимо одновременное использование подходящего зелья и соответствующего заговора. Тогда можно рассчитывать на быстрый и, самое главное, правильный результат. А голая магия — что ж? С ее помощью я сумею только подтолкнуть организм больного в нужную сторону, подлить силенок, заставить самостоятельно бороться. Ну, в крайнем случае, ещё смогу обезболить, да и то — заговор в сочетании с зельями не в пример эффективнее.

Что ж, выбора у меня всё равно нет. Хвала Богам, собственной магии и сил у меня сейчас хоть отбавляй, и вскоре эльф открыл глаза. А затем и сел, недоуменно озираясь.

— Привет! — я помахала рукой перед его лицом. — Помнишь меня? Я тебя давеча чуть не съела. А до этого мы с тобой проводили тюремно-поэтический турнир. Ты победил. Правда-правда. А потом и нас самих чуть не заставили попками ос ловить. Так что, я тебе должна одно желание. Постарайся придумать что-нибудь посмешнее.

— Ну и что ты теперь собираешься с ним делать? — Радош скептически кивнул в сторону куста, в котором со вчерашнего вечера прятался эльф.

— Не знаю, — уныло протянула я. — Я теперь не знаю, что и с собой-то делать.

Оборотень сочувственно вздохнул.

Ночью мы почти не смыкали глаз — и болтливых ртов. По крайней мере, я. Измотанный Радош несколько раз проваливался в быстрый, неглубокий сон. Впрочем, каждый раз он вскоре открывал глаза. Я пыталась уговорить его поспать как следует, но оборотень лишь насмешливо скалился — ему требовалось совсем немного времени, чтобы почувствовать себя отдохнувшим. Я же не только не могла лечь и попробовать заснуть — мне даже сидеть-то на одном месте было сложно. Лихорадочное возбуждение дня меня по-прежнему не отпускало. Так что я великодушно взяла на себя роль сторожа и всю ночь поддерживала огонь в костре и сторожевой контур вокруг нашего лагеря.