Обычный августовский денек радовал хорошей погодой. Подскочив еще ранним утром, я убежала с квартиры, чтобы просто отдохнуть в городе. Мой цепкий взгляд уже давно выловил один дворик, скрытый от глаз многочисленных прохожих. Это можно было назвать небольшим тихим парком. Я видела там не так много людей, но это место располагало либо к уютному молчанию, либо к дружественной обстановке. За неимением второго, я просто проникалась окружающей меня природой и отдыхала душой и телом в таком чудном месте. Для меня действительно было большим открытием понять, что здесь бывает не так много людей.

Я пробыла здесь половину дня, пока мой желудок не начал требовать еду. Можно было бы пойти в какое-нибудь кафе, выпить чаю с пирожным, и снова идти гулять, наслаждаться отдыхом. Но попросту не хотелось тратить деньги, а дома у меня была своя еда, заранее купленная. С тяжелой душой поплелась к остановке и уехала домой.

Квартира была совершенно пустой. Меня это не то чтобы радовало, просто было спокойнее, когда я находилась здесь одна. Я тут же поспешила на кухню. Включила маленький старенький телевизор, который здесь стоял, переключила на канал, где шли новости, и под аккомпанемент ведущего новостей я начала нарезать овощи на легкий салат. Поэтому я не заметила, когда на кухне появился Марк. Мы с ним никак не общались, потому что я внутренне чувствовала исходящую от него отрицательную энергетику. Я так увлеклась готовкой и слушанием произошедших в мире трагедий, что совсем не заметила его появления, поэтому, когда кто-то подул мне на ушко, я жутко перепугалась и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, случайно задела ножиком стоящего позади парня. К счастью, я попала только по плечу, и там осталась маленькая царапина, но я сразу почувствовала, что ничем хорошим моя провинность не кончится: от Марка веяло парами алкоголя.

-Да, тихоня, умеешь ты удивлять, - он развязно усмехнулся, скосив глаза на промокшую кровью полосу футболки. От его голоса я почувствовала себя не в своей тарелке. - И когда только такой смелой стала?

-Я... я случайно, правда! Просто испугалась!.. - начала оправдываться я.

Кажется, мое жалкое лепетанье пришлось ему по душе. Меньше чем через минуту его руки оказались по бокам от меня - я оказалась зажата между ним и столом. Азартный блеск в его глазах мне не понравился еще больше, и я даже успела пожалеть, что положила ножик на стол.

-Какая ты милашка, - шепнул он, проведя обратной стороной ладони по моей щеке. Я поморщилась от неприятного ощущения и пыталась отчаянно придумать пути побега с кухни, но ничего, как назло, в голову не приходило. Страх своими ледяными щупальцами сковывал мое сознание. - Такая испуганная, тихая... Всегда мечтал *** такую! Чего ты боишься, крошка? Обещаю, с тобой я буду нежным!

Я до этого говорила, что мне страшно? Это все было враньем! Вот сейчас я действительно была жутко напугана! Я даже подумать не успела, как моя ладонь со всей силы ударила его по щеке. Реакция у меня такая. Наверное, я все-таки не люблю оскорблений в свой адрес. И вот после этого я поняла, что мне конец. Он посмотрел на меня таким убийственным взглядом, что даже прощение попросить захотелось. Этого делать я, конечно же, не стала, так как не видела ничего, в чем я бы была виновата.

-Ну, *** ты *** мне *** за все ответишь, ***, - из его слов это единственное, что я смогла понять. Хотя что-то отдаленное я когда-то слышала от своей бывшей лучшей подруги, но вот в данную секунду о ней вспоминать хотелось меньше всего.

Я попыталась вырваться, но меня грубо перехватили и толкнули обратно на стол, об который я ударилась, и из-за пронзившей меня боли потеряла драгоценные секунды времени. Воспользовавшись минутной заминкой, Марк снова кинулся ко мне, пытаясь поцеловать, но я вовремя начала отбрыкиваться. В какой-то момент он мне заломил руку - от невыносимой боли, пронзившей все тело, я закричала. Этот придурок смеялся и, я почти сразу поняла, что кому-кому, а парню это казалось очень веселым.

Никогда бы не подумала, что могу попасть в такую ситуацию. Столько раз видела что-то подобное в фильмах, в книгах читала, но никогда и мысль в голове не проскальзывала, что со мной такое случится. Черное пятно в глазах какое-то время было единственным, что я видела, а когда зрение, наконец, начало фокусироваться, я уже оказалась на полу в коридоре, и единственным, что я видела, это были черные глаза, полные безумства. Я пиналась, пыталась ударить его руками, но он блокировал каждое мое движение. Блузка на мне вся была изорвана, и уже ничего не прикрывала, бриджи я углядела сбоку от себя. Я безуспешно кричала, пытаясь остановить обезумевшего Марка, по щекам стекали слезы. Мне уже ничто не поможет...

-Что... что это такое? Марк! Ты что творишь?! Господи, боже, сынок! Оставь ее в покое, не трогай девочку... - голос Антонины Васильевны я слышала, как сквозь сон. Жалкий лепет ее сыночка слился для меня в какое-то монотонное бурчание. Я испуганно поджала под себя ноги, пытаясь встать, но сил ни на что не хватало. Женщина орала на парня, тот в карман за словом не лез и отвечал ей тем же. Потом хлопнула дверь, и все стихло. К моему плечу прикоснулась чья-то ладонь, и я испуганно дернулась.

-Тише, тише, милая, это всего лишь я, - я увидела перед собой лицо хозяйки. Она помогла мне встать, затем отвела в ванную и помогла смыть с себя непонятно откуда взявшуюся кровь, потом нашла какие-то мои вещи, заставила выпить успокоительное. Она почти ничего не говорила и выглядела жутко напуганной, злой на своего сына, а еще чувствовалось безграничная вина в отношении меня. Мы были в моей комнате, я лежала и смотрела на потолок, пытаясь найти в себе хоть какие-то силы, Антонина Васильевна сидела рядом. Она хотела уйти, но я попросила ее остаться - мне было страшно оставаться одной.

-Знаешь, я не буду его оправдывать, - говорила она. - Он всегда был жестоким. Мальчишка рос без отца, а я никогда не могла быть с ним строгой. Он рос крепким мальчиком, и, еще будучи ребенком, отбирал игрушки у более слабых детей. И в школе у него постоянно драки были, директор замучилась вызывать меня к себе. Я старалась не замечать его эту жестокость, но у меня совсем не получалось его контролировать, что уж говорить о перевоспитании. Постоянные пьянки с друзьями не доведут до добра. Я все равно люблю его, потому что он мой сын - единственный мой родной человечек. Но я знаю, что он совсем не любит меня. Это сложно понять тебе, ведь ты еще молодая, у тебя нет детей. Но, наверное, ты можешь представить, что я чувствую, когда ночами сижу, жду его, переживаю, где он, что с ним. То, что сегодня случилось... я ему этого никогда не прощу...

-Не надо так говорить, Антонина Васильевна, - я остановила женщину. - Дайте мне немного времени прийти в себя, а потом я... соберу вещи и уйду. Так лучше будет.

-Бог с тобой, куда ты уйдешь на ночь глядя, сумасшедшая? - воскликнула женщина.

Но я настояла на своем. Через три часа я со своим небольшим запасом вещей шла по темной улице. Было одиннадцать часов вечера, я специально шла только на хорошо освещенных улицах, где еще ходили люди, ездили машины и со мной ничего бы не случилось. Антонина Васильевна долго пыталась меня отговорить, а потом отдала мне деньги, которые я заплатила за месяц проживания. 'Они тебе нужнее, чем мне', - сказала она, а я не смогла поспорить. Общественный транспорт уже давно не ходил, а на такси я ехать боялась, да и не знала, куда можно поехать. Звонить Лёше? Не могла, неловко как-то было в столь поздний час его беспокоить. Я не знала, что делать дальше, поэтому просто шла прямо, и надеялась, что на этом черная полоса моей жизни закончилась окончательно.