Дело кончилось основанием нового населенного пункта под названием хутор Овечий. Там и прописали всю чеченскую шайку. Теперь вместо колхозного пастуха есть вольный фермер Ваха Садоев с неимоверным каким-то количеством баранов и по Садоеву в каждом классе школы.

Пацаны все были как пацаны, без закидонов. Девчонки, в общем, тоже ничем не отличались, пока мелкие были. Это уж в старших классах, когда наши барышни уже и покуривать стали, и коктейльчики посасывать, и обжиматься по углам, почувствовали разницу. К концу восьмого класса. И кое-кому очень это вредно стало. Я же знаю, какая паршивка Тимку подговорила насчет косынки. Сам бы не додумался, он дурак и уши холодные.

В школе у нас формы нет. Так что косынки эти, отдаленный такой намек на паранджу, никого не колыхали. Даже на физкультуре садоевские девчонки в них бегали - всем было по барабану.

Он подкрался сзади, Тимка, просто сдернул с головы платочек этот. И запрыгал, закривлялся, заблеял по-овечьи. Тряс перед лицом пестрой тряпочкой, не давал схватить. Выскочил за дверь класса, руку оставил внутри и орал дурным голосом.

Косынку я отнял и выдал Тимке хороших пенделей пару штук.

- Ты чо? - вылупился он. - В шахиды записался?

- Идиот! Она братьям пожалуется, тебе такого шахида устроят!

И с тем прописал ему еще разок по шее. И как раз под это дело братцы и возникли - один в десятом классе, другой в седьмом, но тоже ничего себе амбальчик. Они в дверь, сзади Аминатка уже в платочке, а тут у нас, блин, разборки. Старший, Муса, спросил:

- Э, Сереж, а может, мы сами? Ты-то чего встрял?

- Дураков, Муса, и в алтаре бьют.

Дошло до Прохорова, что попалился. Но отделался, в общем, легко. А Аминатку с начала девятого класса посадили со мной. Говорят, сам Ваха об этом попросил классную. Ну, мне это параллельно. Аминат спокойная девчонка и не надоедливая.

А удрал я после четвертого урока. Солнце вовсю жарило, камни нагрелись. Я долго прикидывал, где малявка та могла отыскать камушек. И рассудил, что скорее всего алмаз лежал в кварцевом пятне. Что может быть путнего в гранитном массиве?

Я, конечно, тогда в геологии был - дуб, дерево хвойное. Это сейчас, два года спустя, основательно подковавшись, очень даже легко я себе объясню, что был дурак полный. Тогда объясните мне, как получилось, что я нашел еще два камня?

Один - длиной сантиметра в полтора, правда, неправильной формы и с трещинками. А другой - роскошный, правильный восьмигранник, только совсем маленький. Миллиметра четыре по квадрату.

Я лазил по камням в позиции задом кверху часа два. Пока в голове не поплыло. Сообразив, что если я сейчас, типа после шестого урока, не появлюсь к обеду, то меня насмерть зазвонят, кинул в рот конфетку и дернул домой. Даже успел вовремя.

А вечером был большой семейный педсовет. На мою тему. Один вопрос на повестке дня: как мне жить дальше.

Все собрались на бабкиной веранде. Сами бабуля с дедулей во главе стола. Дядя Коля с тетей Ниной, с Надюхой - она проходила на "Карьере" преддипломную практику. Мать с отцом. И Лемберы - тетя Галя с Федей.

Что характерно, после всех наших сериалов дядей Федей мне его называть как-то резко перестало получаться. Язык не поворачивался. Так... просто Федя. Как там по-благородному? Теодоро? Вроде бы... Я на него поглядывал искоса, новым глазом. Похож, не похож? Ну, типа, оба истинные арийцы. Белокурые бестии, стальные глаза. А самое большое сходство - порченая сахаром кровь.

Выставили ведерный самовар, плюшки-ватрушки, чаи-сахары. Переговаривались вполголоса между собой, пока бабка не постучала ложечкой по чашке. Председательша наша.

- Дорогие мои, повод собраться у нас сегодня не самый веселый. У нашего Сережи, а стало быть, и у всех нас, случилось страшное несчастье. Диабет - это болезнь, которая становится образом жизни. Мы должны дать мальчику понять, что жизнь у него теперь должна кардинально перемениться. Он должен научиться беречь себя и нас.

Сережа, твое спасение - минимум всяких случайностей. Минимум риска. Никаких глупых лихачеств. Тебе может стать плохо в любой момент, и что будет, если рядом не окажется никого? Я даже думать не хочу о таком. Ты не возражай, подумай хорошенько. А еще лучше - посмотри на мать. И еще раз подумай, как тебе жить.

Ну конечно, на мать я посмотрю. Ревет она в три ручья.

- Мам, ты меня что, уже заживо похоронила? Чего плакать-то, я ж не умер, я только болею!

- Цыц! - Бабка прикрикнула. - Это, как ты понял, ко вчерашнему разговору. Сережа, дома у тебя есть все условия для учебы и жизни. И тут постоянно есть кому помочь, случись что.

- Сынок, если девочка - пусть к тебе приходит в гости, всех друзей будем принимать, как родных!

- Это только, чтоб я сидел дома, не гулял?

- Ой, Серега, не ёрничай! - это дядя Коля. С ним-то все понятно, его из дома надо ломиком выковыривать. Только бы лежал да с боку на бок переворачивался. Черт, неужто вся семейка решила засадить меня под домашний арест?

Я никогда не был шатуном. Бывают люди такие - с утра утянутся из дому, только ночевать придут. Я дом наш любил, и стариков всех, и мастерскую. Но стоило подумать, что этим да еще школой ограничится вся разнесчастная моя жизнь, так сразу тошно стало. А дядя Коля свое гнул:

- Выпивка и курево тебе теперь жесточайше противопоказаны!

Тоже, нашел чем попрекнуть. Курить я и не пробовал. И пиво не особо любил. А кому что докажешь?

Помощь пришла, откуда и не ждал. Подала голос Надюха:

- Надо его спортом заниматься отдать. Физуха сахар знаете как выжигает!

Ой, как на нее загалдели, как руками замахали! Весь бабий батальон, мать, бабка, тетки, дядя Коля. Весь галдеж к одному сводился: дура, ребенка угробить хочешь!

- Да замолчите наконец!

Это отец хватил кулаком по столу. Ложки-плошки подпрыгнули, брякнув.

- Вы что, собрались парня в вату завернуть? Или в аквариум посадить по гроб жизни?

- П-почему в аквариум? - всхлипнула мама. Она от слез заикалась.

- Потому... вы хоть сами себя-то слушаете, что вы предлагаете? Сиди дома, мы с тебя пылинки сдувать будем, мы тобой в куклы будем играть...

- Почему же это в куклы? - спросила бабка.

Отец не сразу ответил, держал паузу.

- Народ, вы считать умеете?

- ???

- Кому затруднительно - посчитайте, сколько лет Сережке и сколько нам. Я жестоко скажу, но уж как есть. Татьяне на пенсию через год, мне через два. Остальные - каждый свой паспорт знает. Мы, конечно, не завтра помирать собираемся. Но пока еще не собрались - надо сделать так, чтобы он в любой момент сумел обойтись своими силами и сам справиться со всеми проблемами. А вы что хотите? Спеленать? А как он потом, спеленатый, по жизни без нас? Мы все вымрем, как мамонты, а он будет в пеленках завязанный лежать и рот раскрывать. А положить-то в этот рот будет некому.

Так что не сметь разводить панику. Парню выучиться надо будет. Работать надо будет. Да, жить придется с оглядкой и с осторожностью. И самостоятельно! А потом еще своих детей воспитывать.

Так что, рассказывай, Надежда, как там физкультурой и спортом нужно по диабету ударять.

Я же говорил - нормальный мужик у меня папаша. А Лембер молчал, как воды в рот набрав. Ладно, я тоже набиваться не буду.

Надюшка не стала на всем семейном совете рассказывать о своей типа лечебной физкультуре. Отмазалась тем, что долго, и отец ее после чая к нам позвал - обсудить между заинтересованных лиц. Мать осталась с бабкой - плакаться друг другу в жилетки по поводу моей горькой судьбинушки.

Сели мы у отца в кабинете. И тут меня как обухом по лбу: это ж два геолога собрались! Стало быть, побоку покамест физкультуру и спорт. Поэтому когда отец, проехавшись по "слюнявой бабьей команде", предложил ей рассказать подробности - я их тормознул.

- Па, погоди, успеем. Вы тут оба грамотные, посмотрите-ка вот на это.

И выложил на столешницу оба найденные днем камушка. Два.