Десаи вернулся в свой кабинет так поздно — рабочий день уже кончался, — что собрался было отложить все дела и отправиться домой: первый раз за несколько недель ему удалось бы увидеть своих детей еще не спящими. Но только из этого, конечно, ничего не вышло: его ожидало срочное сообщение. Секретарь-компьютер, будучи машиной, не сказал Десаи, что следовало бы оставить, уходя, номер телефона, по которому с ним можно связаться. Вызов исходил от главы контрразведки.

«Может быть, ничего такого уж жизненно важного, — устало подумал Десаи. — Файнштейн, конечно, знает свое дело, но уж слишком старателен».

Он нажал на кнопку. Капитан ответил немедленно — он явно ждал звонка комиссара. После обычных приветствий и извинений он сообщил о случившемся:

— Этот Айхарайх с Жан-Батиста, вы помните, сэр? Дело в том, что он исчез, и при весьма подозрительных обстоятельствах.

…Нет, ведь вы сами разрешили, да и его превосходительство тоже… У нас не было оснований подозревать его. Он даже отправился в свой первый выезд в пустыню с одним из наших патрулей.

…Насколько можно понять из невразумительного рапорта этого олуха-сержанта, Айхарайх умудрился узнать пароль. Вы же знаете, какие предосторожности мы принимаем со времени инцидента в Гесперийских холмах. Постовые сами не знают пароля — не знают его осознанно: им сообщают его под гипнозом одновременно с командой немедленно забыть и вспомнить только в нужный момент. Чтобы избежать случайностей, в качестве пароля мы используем бессмысленные звукосочетания или слова языков аборигенов с другого конца Империи. Если Айхарайх смог проникнуть в подсознание наших людей — особенно если учесть, насколько отлично строение его мозга от человеческого, — тогда он более сильный телепат, чем это признает возможным наука.

…Так или иначе, сэр, он получил в свое распоряжение флайер, заговорил зубы диспетчеру и скрылся в неизвестном направлении.

…Да, сэр, конечно, я проверил его досье и все, что мог. Его мотивы непонятны. Может быть, это обычное пиратство, но не слишком ли рискованно принять такое простое объяснение?

— Друг мой, — ответил ему Десаи, чувствуя, как наваливается на него усталость, — я не знаю ни единого события в этой Вселенной, относительно которого принять простое объяснение не было бы рискованно.

— Хийя! — завопил Миккал, пуская своего стафа плавным галопом. Горный бык развернулся и помчался вбок. Если бы он выбрал другое направление и двинулся вниз по осыпи, охотники не смогли бы его преследовать: их обувь, как и ноги любого животного, не приспособленного эволюцией к этим местам, были бы моментально изрезаны острыми как бритва краями камней, а рыжие скалы, торчащие из стен каньона, заслонили бы быка от выстрела.

Но зверь побежал по горному склону прочь от края каньона. Тут из-за утеса, похожего на слоеный пирог, появилась Фрайна на своем скакуне.

Быку полагалось бы испугаться и ее тоже и рвануться вверх, туда, где его поджидал Айвар, но вместо этого зверь нагнул голову и кинулся на девушку. Его образующие трезубец рога сверкали как сталь. Стаф Фрайны в панике встал на дыбы. Бык не уступал ему размером и к тому же был сильнее и быстрее.

Айвар единственный из охотников имел ружье, остальные были вооружены дротиками.

— Йи-лава! — на хайсуне это означало «замри» — скомандовал Айвар своему стафу. Он вскинул ружье и прицелился. Голые скалы, рыжая пыль, редкие серо-зеленые кусты, единственное дерево рахаб вдалеке были отчетливо видны в ярком свете полуденного Вергилия. На земле лежали короткие пурпурные тени, но небо над острыми горными пиками казалось почти черным. В раскаленном сухом воздухе не разносилось ни звука, кроме топота копыт и криков охотников.

«Если я не убью эту тварь, она может убить Фрайну, — пронеслось в голове Айвара, — Только бы не попасть в горб. Положить его одним выстрелом отсюда — чертовски трудно, и еще Фрайна не попала бы под выстрел…» — эти мысли не помешали ему тщательно прицелиться. На испуг просто не было времени.

Сухой треск выстрела разорвал тишину. Бык взметнулся, замычал и рухнул.

— Рольф, Рольф, Рольф! — пропела Фрайна. Айвар спустился по откосу гуда, где лежал бык, с ликованием в душе. Соскочив со стафа, Фрайна кинулась ему на шею и крепко поцеловала.

При всей своей пылкости это был вполне сестринский поцелуй, но тем не менее голова Айвара закружилась. К тому моменту когда он пришел в себя, Миккал уже подъехал и рассматривал добычу.

— Здорово сделано, Рольф, — на его худом лице блеснула белозубая улыбка. — Устроим сегодня пир.

— Мы это заслужили, — засмеялась Фрайна. — Иногда, правда, люди не получают заработанное или их добычу у них выманивают.

— Значит, нужно оказаться выманивающим, — ответил Миккал.

Фрайна ласково посмотрела на Айвара.

— Или достаточно умным, чтобы сохранить то, что сумел заработать, — пробормотала она.

Сердце Айвара заколотилось. Сейчас, в момент победы, он особенно остро ощутил, как она красива в своей чисто символической одежде. Миккал тоже был одет легко — набедренная повязка и портупея с ножами и флягой. Бронзовая кожа брата и сестры не боялась лучей Вергилия, а ощутить тепло было так приятно. Сам Айвар был в свободной одежде пустыни — рубаха, штаны, бурнус с прорезями для глаз.

Плато, известное как Кошмар Айронленда, было позади. Не нужно больше преодолевать каменистые просторы или обходить трещины, кончилась местность, где кроме них и ветра ничто не шевелилось и где не было других живых существ. Им больше не угрожала иссушающая жажда, когда воду приходилось экономить так, что пищу ели не варя, а посуду не мыли, а чистили песком. Не будет больше ночей столь холодных, что животные не выжили бы, если бы для них не ставили палатки.

Как всегда, переход через плато довел людей до опасного напряжения. Айвар оценил предусмотрительность вождя, конфисковавшего огнестрельное оружие. И так уже случилось несколько драк с поножовщиной, которые едва не кончились трагически. Путешественникам требовались теперь не просто более легкие условия существования, а что-то, что взбодрило бы их. Эта первая успешная охота на склонах Железных гор пришлась очень кстати.

И хотя местность вокруг была все еще унылой, худшее было позади. Табор Привал направлялся вниз, в долину Флоуна. Скоро они доберутся до реки, ее прохладных зеленых берегов и веселых городков, уютно устроившихся здесь, к югу от Нового Рима. И если охотники, разделывая тушу горного быка, слишком много смеялись и их голоса звучали слишком громко, достоинство Наследника Илиона не пострадает от того, что он присоединится к ним, подумал Айвар.

К тому же с ним была Фрайна, а работать с ней вместе одно удовольствие… До сих пор они не были близко знакомы. На это не хватало ни сил, ни времени. Кроме того, несмотря на свои самозабвенные танцы, Фрайна была довольно застенчива для тинеранской девушки. Что же касается его дальнейшего пребывания в таборе…

«Надеюсь, мне хватит порядочности не соблазнить ее, ведь все равно я бы ее оставил, когда мне придет время покинуть табор. Я теперь начинаю понимать, почему, несмотря на все тяготы, расставание с тинеранами оказывается такой мучительной болью. И Таня… я не должен забывать о Тане.

Но могу же я наслаждаться близостью Фрайны, пока это возможно. В ней столько жизни. Как и во всем вокруг. Я и не подозревал, что смогу достичь такой полноты и свободы ощущений, пока не присоединился к кочевникам».

Он заставил себя сосредоточиться на том, что делал. Его тяжелый нож легко рассекал шкуру, мышцы, сухожилия, даже мелкие кости — гораздо быстрее и эффективнее, чем миниатюрные лезвия его товарищей. Он смутно удивился, почему они не переняли у северян более удобное орудие или по крайней мере не добавили такие ножи к своему арсеналу, затем, наблюдая, как ловко они работают, подумал, что тяжелые лезвия были бы не в их стиле.

«Гм, да, я начинаю теперь понимать, какие тонкие различия часто существуют между культурами и сообществами».