Буря выла и раскачивала хрупкую машину.

Айвар вырвался из объятий урагана вверх, в великолепный простор. Клубящиеся сухие облака пыли остались внизу, они переливались серебром и скользящими тенями в лучах Лавинии и торопливой Креусы. Сияли бесчисленные звезды. Впереди по курсу вздымались скалы Илиона, по ним вниз рушился Линн.

«Это наш мир. Не чужестранцу определять его судьбу…» — подумал Айвар.

Мелькнувшие на экране радара теки заставили его оглянуться. В пределах видимости появились два летательных аппарата. Так Айхарайх все-таки организовал погоню? Айвар принял решение — или оно существовало уже давно, все эти мучительные часы? Зрело в нем всю его жизнь? Он включил рацию.

Имперские радисты постоянно прослушивают определенные частоты. Если он назовет себя и вызовет военный конвой, терране будут здесь через несколько минут.

«Таня, — подумал он, — я возвращаюсь домой».

На башне университета начали бить часы. Они вызванивали древнюю мелодию, как и все эти годы тревог, но почему-то сегодня она звучала умиротворенно и оптимистично.

Или Чандербан Десаи принимал желаемое за действительное? Он не был уверен и сомневался, что на его месте кто-нибудь мог бы знать это наверняка.

Да, конечно, сидевшие рядом, держась за руки, юноша и девушка смотрели на него с настороженностью, которая все еще могла говорить о враждебности. Любимая зверюшка Тани, сидя у нее на коленях, казалось, разделяла настроение хозяйки: мышь-летяга вытянулась столбиком и внимательно следила за посетителем. В окне, около которого сидели Таня и Айвар, на фоне глубокого синего неба вырисовывался один из университетских шпилей. Окно было открыто, и врывавшийся в него ветер, прохладный и сухой, нес ароматы растений из сада.

— Прошу простить меня за вторжение так скоро после вашей встречи, — сказал Десаи. Он пришел сюда минуты три назад. — Я ненадолго. Вам нужно время, чтобы снова привыкнуть друг к другу. Но я подумал, что некоторые объяснения с моей стороны помогут вам лучше понять происходящее.

— Не такая уж большая беда: десять минут в вашем обществе — после десяти дней в одиночке, — рявкнул Айвар.

— Я сожалею о вашем аресте, Наследник. Надеюсь, ваше заключение было все же достаточно комфортабельным. Мы просто должны были изолировать вас на какое-то время. Вы, несомненно, понимаете необходимость расследования того, насколько правдиво все рассказанное вами. Но мы также должны были принять меры к обеспечению вашей безопасности — после того как вы окажетесь на свободе. На все это потребовалось время. Без помощи профессора Тэйн времени понадобилось бы еще больше.

— Безопасности? — Айвар перевел вопросительный взгляд с Десаи на Татьяну.

Она погладила Злопастного Брандашмыга, как будто искала у него поддержки.

— Да, — произнесла она еле слышно.

— Террористы из самозваных освободителей, — сказал Десаи более небрежно, чем это соответствовало его истинному отношению. — Они убили нескольких энейцев, поддерживавших правительство. Ваш переход на нашу сторону, раскрытие вами заговора, который мог привести к отколу сектора альфы Креста от Империи, — вами, олицетворением их надежд, — мог бы толкнуть их на новое убийство.

Айвар несколько минут молчал. Звон курантов затих. Наследник не отпустил руки Тани, но пожатие его утратило силу. Наконец он спросил ее:

— И что же ты предприняла?

Девушка сильнее сжала его руку:

— Я их уговорила. Я никогда не называла имен… Впрочем, комиссар Десаи и его сотрудники меня о них и не спрашивали. Так или иначе, я поговорила с предводителями, и… Будет объявлена всеобщая амнистия.

— За действия, совершенные в прошлом, — напомнил имперский наместник. — Мы не можем допустить продолжения в том же роде. Я надеюсь, что вы поможете нам в этом. — Десаи помолчал. — Чтобы Эней когда-нибудь снова узнал закон, спокойствие, восстановление утраченного, вы, Наследник, должны возглавить совместные действия.

— Вы говорите так из-за того, чем я теперь стал, или из-за того, чем был? — резко спросил Айвар.

Десаи кивнул:

— Из-за того и другого. Если вы начнете говорить о примирении, к вам прислушаются больше, чем к кому бы то ни было. Особенно после того, как все случившееся с вами станет известно — или, по крайней мере, станет известна та часть, которую уместно сделать достоянием гласности.

— Но почему не все целиком?

— Флотская контрразведка, вероятно, пожелает сохранить некоторые детали в секрете, чтобы противник не был уверен в том, что нам известно, а что — нет. И кроме того, некоторые… м-м… высокопоставленные чиновники не так уж обрадуются, если все узнают, как их надули и водили за нос, пока едва не стало поздно принимать ответные меры.

— В том числе вы?

Десаи улыбнулся:

— Между нами говоря, я имел в виду губернатора Муратори. Я не настолько важная шишка, чтобы мои ошибки, став известными, произвели сенсацию. К тому же правительство на Ллинатавре в благодарность за раскрытие мерсейского заговора даст мне, скорее всего, возможность действовать по своему усмотрению. И я намерен проводить политику постоянных консультаций с представителями всех общественных групп на Энее и постепенной передачи им управленческих функций.

— Гм-м… Включая орканцев?

— Да. Главнокомандующий Иаков был потрясен, когда узнал правду, хотя он человек жесткий и не был эмоционально связан с поддельными откровениями Каруита. Он болеет за благополучие своего народа. Он согласен с тем, что помощь Империи жизненно важна для преодоления грядущих потрясений.

Айвар снова помолчал. Татьяна искоса наблюдала за ним. На ее ресницах блестели слезы: она испытывала ту же боль, что и он. Наконец Айвар спросил:

— Что будет с Джааном?

— С самим пророком? — откликнулся Десаи. — Ему известно только, что по каким-то причинам вы бежали — дезертировали, как он, несомненно, считает, — и что после этого снова появились имперские солдаты для более тщательного осмотра Маунт Хронос; он также знает, что это не вызвало возражений со стороны Компаньонов. Может быть, вы посоветуете мне, как бы сообщить ему горькую правду — до того, как информация станет всеобщим достоянием?

Айвар уныло поинтересовался:

— А что известно про Айхарайха?

— Он исчез вместе со своей машиной. Мы объявили розыск, конечно. — Десаи поморщился. — Но боюсь, что у нас ничего не получится. Так или иначе, этот скользкий негодяй удерет с планеты восвояси. Но по крайней мере ему не удалось уничтожить здесь то, ради чего мы боремся.

Айвар отпустил руку Татьяны, как будто теперь уже ни она и никто другой не мог согреть его. Из-под упавших на лоб белокурых волос его глаза блестели, как голубые ледышки.

— А вы считаете, что он мог это сделать?

— Благодаря тому учению, которое он пытался сконструировать, думаю, да, мог, — ответил Десаи тихо. — Хотя мы и не можем быть в этом уверены. Весьма вероятно, что Айхарайх знает нас лучше, чем мы сами. Ведь это случалось… случалось снова и снова на протяжении всей мучительной истории человечества: священная война, которую невозможно остановить и которая сметает царства и империи, как бы малочисленны и бедны ни были ее первые воители.

Их число быстро растет, целые народы поднимают знамя священной войны. Человеку на самом деле никогда не был нужен разумный и добрый бог: требовалась лишь фанатичная вера, учение, которое обещает своим последователям все, но в первую очередь всего требует от них.

Как мошки на огонь…

На протяжение своего правления здесь я все больше убеждаюсь: как ни различны народы Энея, всем им свойственна глубокая религиозность, традиция веры во всемогущих предшественников и отказ допустить мысль о том, что это предшественники могли оказаться так же трагически ограниченны, так же в конце концов обречены, как и мы.

Эней оказался во главе борьбы за определенные политические цели. Когда он потерпел поражение, вся энергия жителей планеты оказалась направлена в область трансцендентного. И тут Айхарайх изобрел для них доктрину, которую равно легко принять и глубоко верующему человеку, и скептику-ученому.