— Красивая душа… — эти два слова таили в себе великое откровение чувств, которые нельзя передать словами, можно только попытать передать в красках самую малость значения.

— Что? — изумился «красивая душа» и испытующе посмотрел в глаза девушке.

— Ой! Я что, это сказала вслух?! — всполошилась Арина, опомнившись и ещё больше покраснев.

— Арина, а ты — точно человек? Может ты того… демон? Потому как только этим знатокам внутреннего мира интересно внутреннее содержание, а не внешность, — решил пошутить Женька, чтобы Арина не испытывала неловкость ситуации.

— Ой, а я тебе апельсинов принесла! — решила сменить внезапно тему разговора девушка и начала рыться в сумке, чтобы хоть как-то скрыть румянец на щеках, и кажется, неловкость стала переходить на голос, движения, потому что руки не слушались и страшно были мокрые.

Копаясь в содержимом сумки, она наткнулась на пачку с капсулами и решила задать мучивший эти сутки вопрос:

— Скажи, а эти капсулы тебе врач выписал? — и она показала баночку Женьке, который уже сидел на кровати, свесив ноги, и разминал затёкшую шею. Он взял пачку посмотрел, на его лице промелькнула тень мрачности, лишь крылом коснувшаяся души. Обычно так бывает, когда вещь тянет за собой неприятные воспоминания, отравляющие душу. А потом выражение Женькиного лица стало более добрым.

— Да. Где ты их взяла? — и его взгляд тёмных глаз испытующе посмотрел на неё.

— Когда тебя забирала скорая, я собирала вещи, ведь ты был не в состоянии этого сделать. — Развела руками Арина, удивлённая такой резкой переменой настроения. — И, кстати, капсулы у тебя на исходе. Если это важное лекарство, тебе следует заказать ещё.

— Да, ты права: лекарство важное, но заказать не получится, — пожал плечами Женька, доставая одну капсулу.

— Чего?

Арина чистила апельсин. Аромат цитруса мигом заполнил собой светлую комнату.

— Таких лекарств не производят в Украине. Более того, они нелегальны у нас. Ведь они ещё находятся на экспериментальной стадии. Мне их достали чисто по знакомству и за большие деньги. Благодаря им я смог жить, как человек, на целый месяц забыв о болях. — Женька проглотил одну капсулу и запил водой.

— А что станет с тобой, когда они закончатся? — Арина протянула ему дольку апельсина.

— Спасибо… — вздохнул тяжко Женька, принимая угощение, — Ничего хорошего. — И его взгляд стал непроницаемым.

— Может, всё-таки вернёшься в родной город и пройдёшь курс лечения? — Арина решила настоять на том, чтобы Женька попытался вылечиться.

— Говорю же, я уже два года назад проходил курс химиотерапии. И поверь, после неё я выглядел так, словно пора класть в гроб и закапывать, ибо вот-вот мухи начнут слетаться, — вертя в руках блистер, в котором осталось всего три капсулы, ответил Женька.

— Ну, тема зомби сейчас актуальна, так что будешь в тренде! — решила пошутить Арина.

Только чувствовала, что шутка глупая и неуместная, а может, даже звучит как издевательство. Только что-то ей подсказывало, что Женька, как и она, из той породы людей, что жалость воспринимают хуже, чем издевательства, для них она унизительна. Девушка вздохнула, и её хрупкие плечи поднялись и опустились.

— Арин, можно тебя попросить? — с виноватой физиономий спросил Женька.

— Да.

— Не говори никому, что я болен? — и Женька одним движением вырвал катетер из руки и не поморщился.

— Э… — видя это действо широко раскрытыми глазами и с открытым ртом, кивком ответила Арина: — Ага… — а указавши на катетер, только выдавила из себя: — Э… Зачем?

Пока членораздельно говорить у неё не получалось.

— Ненавижу эти штуки! Ненавижу эти долбаные лекарства и эти белые стены, похожие на могильный мрамор! — Женька с яростью отшвырнул катетер, как будто это его смертельный враг. — Я целый год прожил в этом рассаднике заразы, видел, как освобождаются кровати, и поверь, это не потому, что люди выписываются! — с сарказмом добавил Женька, его глаза блестели, подобно звёздам, которые норовили сжечь всё, до чего дотянутся.

Арина привыкла видеть товарища спокойным и уравновешенным, а такое состояние она могла наблюдать впервые, это пугало и в тоже время нравилось, но почему, она пояснить себе не могла. Просто в этой ярости было столько вложено энергии и страсти, не скажешь, что человек болен, да ещё и смертельно. В нём столько нерастраченной, молодой силы, которая пропадёт даром, сожжённая всепожирающей болезнью. Конечно, Женька будет беситься, а кого это не раздраконит? Твоя жизнь только начинается, в этом возрасте люди встречают первую любовь, пишут стихи о ней, чудят, устраивают всякие сумасшествия, учатся и получают затрещины от родителей, которые пытаются вразумить непоседливое чадо. А вместо этого счётчик жизни уже отматывает последние витки, и вот-вот катушка остановится. Справедливо это? Нет!

Арина прониклась чувствами Женьки. Она не могла понять его полноценно, ведь для этого нужно самой пройти тот путь, которым шагает он. Но девушка принимала его злость, ведь он имел право на это чувство. И она понимала, почему он всеми силами противился госпитализации.

— Я не расскажу никому о твоей болезни, но при одном условии! — сказала Арина, внимательно изучая Женьку; кончики её рта тронула ироничная улыбка.

— При каком? — чёрная чёлка навалилась на левый глаз, полностью закрыв его, и Женька почему-то показался Арине похожим на злобного совёнка, осталось насупиться и сказать: «у-у… заклюю!».

— Скажи, только честно, сколько у тебя времени? — и она сунула «совёнку» дольку апельсина, чтобы задобрить.

Женька насупился, посмотрел на дольку, на девушку, потом опять на угощение. Приподнял иронично бровь.

— Ты решила меня закормить апельсинами? А что, смерть от передоза витамина С куда оригинальнее, чем от какой-то там онкологии.

— Просто мне кажется, что ты меня вот-вот заклюёшь… ой, покусаешь! — почему-то покраснела от пристального Женькиного взгляда Арина.

— Хорошо, а тобой закушу! — принимая дольку и откусывая от неё кусок, отшутился Женька.

— Эй! За что? — деланно испугалась девушка, схватившись за розовые щёчки, у неё сейчас было забавное выражение лица. А потом, посуровев, вновь переспросила: — Так сколько?

— Месяц, — собирая свои вещи, коротко обронил юноша.

— Ну и на том спасибо. Хоть ещё месяц проживёшь…

— Арин, ты не поняла… этот месяц… — и Женькин взгляд обжёг Арину холодом.

Веселье в миг спало с прекрасного лица девушки, она подскочила с кровати, на которой до этого момента сидела.

— Как этот месяц? Но он же… заканчивается. Уже… — на бледном личике девушки отобразилась боль. И Женьке стало стыдно за резкий тон.

— Прости… я не хотел тебя расстроить, — собравши ладошкой с бледного лица волосы на затылок, извинился Женька.

Арина подошла к другу впритык, ему аж пришлось попятиться назад, пока его филейная часть не наткнулась на тумбочку. От девушки пахло цитрусами, которые оставили на снегу. Арина была очень близко и смотрела прямо в глаза. Поскольку Женька был на голову выше девушки, ей пришлось приподнять голову, шоколадного оттенка волосы обрамляли бледное, как фарфор, круглое лицо, и без того большие и светлые глаза феи округлились и в них заблестели слёзы, длинные ресницы бросили тень на лицо, а лёгкий сарафан на тонких бретельках выгодно очерчивал пышную фигуру. И к несчастью Женьки с его ракурса представлялась прекрасная возможность заглянуть в декольте учащённо подымающихся перс, таких же круглых и аппетитных. Почему к несчастью? Потому что Женькино воспитание не позволяло пялиться на прелести подруги, но мужская природа вступала в конфликт с воспитанием. А ещё он понимал, что его мысли не соответствуют ситуации, но опять-таки ничего сделать с собой не мог.

— Ой, ты чего покраснел? — удивилась Арина. — И что на потолке интересного? — её удивляло, почему Женька смотрел куда-то вверх, хотя она ничего интересного не увидела, просто побелённый потолок, начавший давать трещины.