Если благоверных все устраивало в личной жизни, то на работе отношения у Анны не ладились. Комфортные взаимоотношения испарились, обнажая служебные связи во всей их холодности и черствости. Коллеги, считавшие себя ранее подругами Ковалевой, теперь даже о погоде с ней не разговаривали. Неестественно возникшее ощущение боязливой зависти и отчуждения к внезапной псевдовозвышенности витало во всех кабинетах областной прокуратуры.

Анну, естественно, напрягало такое «административное» отношение коллег в целом. Но где-то в частности она даже радовалась на фоне всеобщей не комфортности — открылись истинные лица приятельниц и подруг. Илья кожей чувствовал радость Анны от общения с ним и навевающий холодок с работы. Он заговорил первым.

— В прокуратуре неадекватно отнеслись к твоей новой машине, попытались выяснить информацию о любовнике и натолкнулись на законность, за которой должны надзирать, а не игнорировать в личных целях. Если отбросить философию, то тебе завидуют и боятся. Подруг настоящих не оказалось, и ты чувствуешь себя изгоем в новой образовавшейся атмосфере. Возникла ситуация, которая не лечится никакими лекарственными действиями и исчезает по мере увольнения работающих сотрудников. Она элементарно негативно влияет на нервную систему, и я не хочу видеть свою любимую женщину в скрыто подавленном состоянии.

— Любимую женщину… — произнесла она.

— Не говорил раньше, каюсь, но ты понимала, что это так. Любовью мы позже займемся, а сейчас не съезжай с темы. Прокуратура… свет в окошке… я бы уволился и зарегистрировал адвокатский кабинет. Ох, и пожалели бы потом многие твои коллеги о твоем уходе…

— Пожалели… почему?

— Элементарно, Ватсон. В каждой области найдется уголовное дело и наверняка не одно, когда опер или следователь вместо поиска настоящего убийцы подсовывает удобного соседа или случайного прохожего. Зачем искать, когда можно навестить на кого-то практически все, что угодно. Обвинение в лице прокурора чувствовало что-то, но заморачиваться особо не хотело, судья не стал бодаться со следствием, образно говоря. И самое подленькое то, что несколько человек точно знали, что посадили невиновного. Прокурор догадывался, у судьи тоже статистика… Ты лучше меня всю эту кухню знаешь. А еще хуже, когда идет целенаправленный заказ на посадку заведомо невиновного. Или ты хочешь сказать, что такое только в кино бывает?

— Я ничего не хочу сказать. Я то здесь причем?

— Уйдешь из прокуратуры, оформишь свой адвокатский кабинет и потянется к тебе народ. Друг, знакомый, родственник того, кто осужден невиновно. Адвокат имеет право на собственный сбор доказательств. Вот ты и соберешь неоспоримые факты невиновности осужденного, а во многих случаях и заведомо незаконного лишения свободы. Косится на тебя сейчас прокуратура, а потом шарахаться, как от огня начнет.

Анна улыбнулась, присела на диван рядом и положила голову Илье на колени.

— Хорошо с тобой, уютно, тепло…

— И мухи не кусают, — перебил ее с улыбкой Илья.

— Верно, и мухи не кусают, — согласилась Анна. — Если кто-то и пойдет из выше перечисленных тобой людей, то к маститым и известным адвокатам. Теоретически может пойти, но что сделает адвокат сейчас, если в процессе не смог? Девяносто девять процентов, что не пойдут люди за правдой к адвокату после отказанной кассации.

— Может оно и так, — в свою очередь тоже согласился Илья, — но ты, Аня, откроешь свой кабинет не для апелляционных, кассационных или жалоб в порядке надзора. В судебном процессе ты ни одного дела не проиграешь, это я тебе гарантирую, а потому жалоб не потребуется. По старым делам ты найдешь основания для пересмотра судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам.

Анна посмотрела внимательно на Илью, стараясь понять сказанное.

— Ты ничего не попутал? Ты предлагаешь мне уйти в адвокаты, а не в оперативные работники. Это они могут нарыть новые обстоятельства, если таковые имеются в действительности.

— Адвокаты тоже могут вести свое расследование и успешно ведут, если есть толковые помощники, — возразил Илья.

— Все теоретически верно, — согласилась со вздохом Анна, — но не встречала я в жизни такого и где они эти толковые помощники?

— У одного ты на коленях лежишь сейчас.

— Чего-о? — протянула Анна и поднялась с колен, — не поняла…

— Возьмешь меня помощником адвоката, я тебе всю информацию на блюдечке принесу.

Анна встала с дивана, сходила на кухню за соком. Принесла коробку и два стакана.

— Будешь?

— Наливай, отметим, — произнес Илья.

— Все философствуешь, — она налила в два стакана апельсиновый сок, — а между прочим ты даже опером не работал. Шура Балаганов тоже мечтал о блюдечке с голубой каемочкой, как и его босс. Ты меня ставишь в неудобное положение. Как я могу не верить своему мужчине и как я могу ему верить, если мне неизвестны его профессиональные способности в заданном направлении?

— А ты проверь. Ты ничего не потеряешь в любом случае. Ты живешь с мужчиной, который вполне может тебя содержать совсем не бедно. Содержанка — слово не удобное. Домохозяйка бы вполне подошла. Но ты вряд ли станешь дома сидеть. Поэтому экспериментируй, возможность у тебя вполне есть.

— Ты серьезно или шутишь?

— Аня, я серьезно хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно везде. Возьмешь меня официально помощником адвоката. Неофициально я стану твоим партнером, но всё де-юре твое. Ты станешь лицом фирмы, например, «Ковалева и справедливость», а я ее двигателем, мотором и электронной начинкой. Ты глава фирмы и в суде тоже выступаешь только ты.

— У тебя есть юридическое образование? Разве это хорошо, что я о тебе ничего не знаю?

— Образование юридическое, экономическое и физико-математическое. Аж целых три, как видишь. Один я… яко перст… детдом, три вуза одновременно, работа и ты теперь рядом. Вся биография в одну строчку.

Анна подошла, обняла Илью.

— Сиротка ты моя любимая… Чтобы люди к нам стали обращаться за помощью — необходимо имя. Адвокатское имя, оперское, но имя.

— У тебя будет имя, Анечка, будет. Начинай увольняться, а я пока офис сниму или еще лучше выкуплю квартиру, переделанную под нежилое помещение.

Ленд Крузер Ильи выбрался из небольшого элитного поселка на берегу залива и двинулся в сторону основного шоссе. Разгар лета и солнце уже припекало по-настоящему, создавая комфортными только утренние часы. Этот небольшой участок заасфальтированной дороги в полтора километра смотрелся особенно приятно не вырубленным лесом по бокам, как на основном шоссе.

Илья и Анна ехали на одном автомобиле. Теперь у них одна фирма, адвокатский кабинет Ковалевой, это нечто похожее на ИП, одна забота и одна работа. Ушло непередаваемое ощущение отчужденности коллег из прокуратуры, и Анна чувствовала себя великолепно. Беспокоило одно — будут ли клиенты? Но Илья заверил, что будут и это не главное. Главное — душевное состояние.

Ковалева еще ни разу не была в своем новом офисе. Покупал, оформлял и обставлял его Илья. Она заметила удобный подъезд, парковку для машин и уже прибитую вывеску: «Адвокатский кабинет „Ковалева и справедливость“». Несколько смущало название — подобные кабинеты были, но так громко не именовались.

Обычная трешка, переделанная в нежилое помещение с отдельным входом с улицы, а не с подъезда. В одной маленькой комнате Илья организовал что-то нечто похожее на комнату отдыха, а в большой два рабочих стола и круглый стол для переговоров, где можно чашечку чая выпить или чего покрепче. В другой небольшой комнате два рабочих стола скромнее. Оформление кабинета Анне понравилось, тем более, что он находился в фактической собственности, а не в аренде. Но и здесь партнеры экономили — фирма на Анне, кабинет на Илье и соответственно договор аренды для налоговой по перекладыванию денег из левого в правый карман. Но все законно!

Анна сварила кофе, из дома привезла с собой печенье, конфет, сахар, молоко, посуду, рюмки, бокалы и другие разные аксессуары. Они выпили по чашечке в тишине.