Раннее летнее утро на заливе всегда отличалось более низкой температурой от воды. Днем плюс тридцать, а утречком приходилось одевать легкую курточку. Кто не вставал рано — тот и не замечал этого вовсе. А Илья в этот день проснулся по будильнику в телефоне. Шесть утра, уже давно рассвело, но необходимости вставать еще раньше не было. Он спустился на первый этаж, а там уже копошилась, что-то готовила Зоя. Она удивленно посмотрела.

— Доброе утро, Илья. Ты чего так рано встал сегодня — дела в городе?

— Доброе утро. Нет, — ответил он, потягиваясь истомно, — сегодня запрет на рыбалку истек и можно без проблем половить рыбку. Ты ничего не готовь на завтрак — сегодня кормлю я. Пойду одеваться, а ты приготовь мне, пожалуйста, кружечку чая с молоком.

Он оделся, выпил чай с молоком и вышел во двор. Зоя тоже вышла проводить его. Скорее, может быть, даже не проводить, а посмотреть. Она никогда не заглядывала в строение у воды и не знала, что там находятся две лодки. Одна маленькая для весел, а вторая скорее катер, чем лодка с мотором.

Илья вытащил «резинку», бросил в нее спиннинг, весла и оттолкнулся от берега.

— В восемь, в начале девятого буду, отдыхай пока, — произнес он, вставил весла в уключины и поплыл по заливу.

Зоя тоже рыбачила в деревне, но речка там почти пересыхала в засушливый период и ее можно было легко перейти вброд, не замочив резинку от трусов. Ловила на удочку сорогу, окуня, ельца и чебака. Щучка водилась, но поймать ее было сложно, спиннингов и блесен ни у кого не было, а удочка — обыкновенная длинная и тонкая сосенка, вырубленная в лесу.

Илья рыбачил не первый год и знал особенности залива. С шести утра до семи щука никогда не ловилась. Он не знал почему, но она брала блесну после семи, где-то в семь пятнадцать и до семи сорока пяти. Потом уходила на мелководье в конец залива и там ее можно было ловить сетью.

Час он ловил рыбку на червя, забрасывая леску всего лишь на несколько метров от лодки. Попадались окуньки, сорога и чебак, попадались неплохо и в специальной сетке за бортом уже плавал десяток рыбешек. Но после семи Илья отвязал тонкую метровую леску от основной, более толстой, и прицепил специальный металлический тросик с блесной, который не перекусывала щука. Теперь наживку старался забросить подальше. Бросок, блесна плюхалась в воду. Секунду выжидания, чтобы она утонула немного, и сматывания лески. Опять бросок… На третий раз щука заглотила блесну, это чувствуется сразу небольшим рывком и усилием на перемотке. Попалась совсем маленькая щучка, сантиметров двадцать не больше, но блесну проглотила всю. Как она только могла в ней поместиться, пришлось распарывать ее, чтобы вытащить снасть. Даже большие щуки так блесну не заглатывали — всегда хотя бы кончик торчал изо рта, а тут тросик уходил в пасть и ничего не видно.

За полчаса Илья сумел поймать три средненьких щучки и клев прекратился, его словно обрезал кто-то. Но так было не первый год и Илья вновь привязал тонкую леску с крючком. Порыбачив еще часок, он вернулся домой.

Зоя улов оценила и уважительно посмотрела на Илью. В специальной складной металлической сетке-садке Илья нес около двух десятков окуней, сорожек и чебаков, три средненьких щуки и одну маленькую, располосованную почти до хвоста. Илья понял вопросительный взгляд Зои, пояснил кратко:

— Жадная щука попалась, заглотила блесну аж до хвоста, пришлось разрезать ножом. Ты займись мелкой рыбешкой, а щуку я коптить и вялить стану, щуку мне оставь для разделки и готовки. Хотя… окуней тоже мне оставь.

Он поставил садок с рыбой на уличный столик и пошел домой снять курточку и сапоги. Чистили они рыбу вдвоем на берегу. Зоя потрошила сорогу с чебаками и счищала чешую, а Илья выпотрошил всего две щуки, нарезал их ломтями шириной сантиметров по пять и посолил круто. А окуней, там их было штук семь всего, положил в пакет и унес в морозилку не чищенными.

— Ладно, — внезапно произнес Илья, — не надо было напрягать тебя — чистить чешую, чего там с мелочью возиться, посолю вместе со щукой, а ты отдыхай и смотри, чтобы впредь знала.

Вся рыба посолена, кроме одной средней и маленькой щучки, а также окуней в холодильнике. Илья достал металлический прямоугольный ящик и поставил его на кирпичи, между которыми, как поняла Зоя, когда-то разжигали костер. Он открыл крышку ящика и вынул металлическую сетку.

— Смажь маслом, — попросил он, — а я тальника нарву.

Илья ушел на берег залива, где рос кустарник семейства ивовых, нарвал несколько веток с листьями и вернулся. Положил ветки в ящик и пояснил:

— Это коптилка, Зоя, кладем ветки, ставим сетку и на нее рыбу, предварительно посолив, естественно. Разжигаем костер и ждем двадцать минут, но я, обычно, не тороплюсь и снимаю коптилку с огня через полчаса. Минут пять она должна остыть, иначе вспыхнут ветки внутри, если открыть сразу.

Зоя смотрела то на коптилку, объятую пламенем, то на Илью — у нее в деревне так никто рыбу не готовил. Вскоре она почувствовала, как пошел изнутри коптильни парок и потянуло аппетитным запахом.

Зоя ела щуку горячего копчения и нахваливала, что ничего не кушала более вкусного.

— Как-то неправильно это, Илья, — внезапно произнесла Зоя, — я домработница, а завтрак готовил ты… Вкусно все и прелестно, но неправильно…

Зоя замолчала и опустила голову. Илья решился…

— Правильно или неправильно, но мы можем все это исправить. Мы можем жить вместе, если ты согласна.

Зоя подняла голову и посмотрела на Илью влажными глазами.

— Как это?

— Как муж и жена, — ответил Илья. — Ты любишь меня, я знаю, а ты мне сразу понравилась… еще там, при первой встрече. Не стану скрывать, Зоя, женщины у меня были, но не одна не западала в душу, ни одна больше ночи не оставалась здесь. А без тебя я не смогу. Ты станешь моей?

Зоя словно вздрогнула или как будто ее окатили водой с ног до головы. Она немного отстранилась и произнесла:

— Стать твоей? Значит, я все-таки была права — ты покупаешь меня, а не любишь и хочешь жить со мной без всяких на то обязательств. Извини, но не могу согласиться спать за деньги.

— Что ты несешь, какие деньги? — возмутился Илья.

Он внезапно понял, что жизнь у него с Зоей не получится. Даже если официально зарегистрироваться, то она сразу же захочет посмотреть офис его компании и получать полный отчет отсутствия его в коттедже. Так это или не так — проверять это он, естественно, не желал.

— Собирайся, Зоя, ты уезжаешь, — грустно произнес он.

— Да и пожалуйста, — норовисто ответила она, — ничего меня здесь не держит.

Зоя вышла за ворота и направилась пешком в сторону города.

— Дура! — в отчаянии бросил Илья.

Он не побежал за ней, а вернулся в дом и собрал все вещи Зои. Она приехала в город в одном платье и детских сандалиях, но за месяц одежонки поднакопилось. Курточки, платья, брюки, туфли, сапожки — они были ни к чему Илье. Он все быстро скидал в большую сумку и на машине выехал вслед за беглянкой. Догнал ее и силой усадил в автомобиль… У родительского дома опять же практически силой вытащил из машины.

— Тебя обворовали в городе сразу же, чуть не трахнули менты и я не мог позволить подобного снова. Ты отработала у меня месяц, пятнадцать тысяч я уже давал тебе, пятнадцать я положил в сумку с твоими вещами. Теперь можешь возвращаться в город, оставаться у родителей — делай, что хочешь, а меня забудь. Дама, озабоченная сексом за деньги…

Илья выкинул сумку из салона на землю и укатил обратно, поднимая тучи пыли своим мощным автомобилем.

Лето, ах лето! Прелесть зелени, теплых дней, водных солнечных бликов, грозовых туч с дождем, туманов и рассветов, закатов и таинственных звездных ночей одиночества, любви, страсти и грусти. Каждому свое — как бы кощунственно или правдиво не звучала такая фраза.