Парень оглянуться не успел, как Григорий вытащил из мешка небольшой кусок вяленого мяса, разрезал его ножом на две части и протянул одну половину Венику. Сделал он это так быстро и естественно, что парень машинально взял кусок в руки и только тогда уже понял, что отказываться не удобно.

Они начали есть.

– Ну и как тебе здесь? – спросил, жуя, Григорий.

– Да нормально. Выто здесь давно уже?

– Не очень, чуть меньше года.

Веник до того удивился, что даже есть перестал.

– Так вы что, здесь кандидатом уже почти год?

– Я еще не кандидат. В будущем месяце только в кандидаты примут и повязку дадут.

Веник понял, что тот говорит о синей повязке.

– А тыто? Ожидаешь, что тебя раньше здесь пропишут? – насмешливо спросил новый знакомый.

– Да нет. Я… Вернее вы… Вы здесь значит приборы ремонтируете? – нашел способ направить разговор в другое русло Веник.

– Нет, приборы так… Это я посильно помогаю. Меня отец научил, как с подобными штуками управляться. А сейчас я рабочий. Здесь, на среднем горизонте работаю. Несколько раз помощником мастера уже назначался.

– Ну и как? – спросил Веник, посмотрев на руки рабочего. – Трудно?

Руки у того были сильные и темные от несмываемой грязи. Видно было, что это руки не неженки типа охранников, а руки рабочего человека, на труде которых и держится эта станция.

– Да не то чтобы… Бывало и труднее. – Григорий усмехнулся. – А вообще ничего работа. В самый раз для меня. Сейчас почти все на средних горизонтах заняты, а там приходится поработать.

Веник молчал, не зная, что сказать.

– Тебя уже кудато назначили? – спросил Григорий.

– Да нет еще. Сказали, завтра скажут, куда меня, – врал из последних сил Веник.

– К нам, наверное, – сказал рабочий. – Для начала поставят стенки конопатить. Это сейчас как раз надо. У нас там сейчас плывун, вернее супесь. Ты знаешь, что такое супесь? Нет? Ну, ничего, узнаешь. Сперва трудновато будет весь день, по колено в воде, но ничего, привыкнешь.

Веник подумал, что тут рабочий сильно заблуждается, и онто вряд ли узнает, что такое плывун и что такое супесь. Если все пойдет, как говорит Андрюха, завтра на станции их уже не будет.

Надо было уходить, но мешала, неизвестно откуда взявшаяся неловкость.

– Значит, вы через месяц уже кандидатом будете? – зачемто сказал Веник.

– Ну да.

– А потом вы где работать будете?

– Как где, в шахте, где же еще? – удивился рабочий.

– Понятно, – сказал Веник. – Ну ладно, мне пора, – он резко встал.

Григорий протянул руку на прощание. Пожимая, ее он неожиданно для Веника, сказал:

– Хороший ты парень, Вениамин. Когда будут тебя определять, просись к нам, на средний горизонт, в бригаду к Левашову. Это в ней я. Запомни, бригада Левашова.

Веник кивнул. Пожимая Григорию на прощание руку и глядя в его честные глаза, на трудовое, волевое лицо, Веник почувствовал необъяснимый стыд.

Идя по проходу с платформы, он думал:

"– Вот тут как… Да у них тут труднее работа, чем у нас в Тамбуре. И както странно это. Люди делом заняты. Пусть трудным, но полезным для общества, а я тут так, словно турист путешествую."

Он вспомнил, как совсем недавно радовался тому, что не работает, и ему стало еще более неловко. Неловко перед самим собой.

Веник вошел в главный зал. Там уже пригасили освещение. Стало почти полностью темно. Разве что в дальних концах зала светили лампы, возле которых сидели небольшие группы людей. Подойдя ко входу в комнату Ящика, Веник увидел Бороду и Фила, которые стелили матрасы на полу зала.

– Ложись в комнате, – сказал ему Фил. – Хватит бродить.

Веник опять почувствовал неловкость. Снова товарищи уступают ему теплое место внутри, а сами будут ютится в холодном зале.

Войдя в комнату, он чуть не наступил на уже спящего Деда. Ложась на свой матрас Веник крайне удивился, что хозяин комнаты – Ящик, лег также на матрасе, оставив, по всей видимости, кровать для Андрюхи.

"– Ну и дела. Не простой человек этот Андрюха", – думал парень засыпая.

Утром, после завтрака, Андрюха принес им четыре книжечки в темнокрасной обложке, на которой было написано "Удостоверение".

Веник раскрыл свою книжечку дрожащими руками. Никогда еще у него не было своих документов. Внутри были прописано его полное имя. В графе дата рождения стоял прочерк. Из текса книжечки явствовало, что он уже более двух лет состоит гражданином станции "Спортивная" и по должности является снабженцем. Все остальные также являлись снабженцами.

Андрюха также выдал всем важный атрибут их нового статуса – красные повязки с буквами СП.

– Спрячьте их. Не нужно, чтобы вас тут видели в них. Потом оденете.

– А что значит снабженец? – спросил Веник.

– В общих чертах, это тот, кто ходит всюду и разыскивает разные вещи для своей станции, – пояснил Андрюха. – Но ты не парься. На Красной линии каждый дурак знает, что это такое. Тут почти все мечтают в снабженцы устроится, – усмехаясь добавил он.

Веник сразу же вспомнил про Григория. Вот уж кто явно не стремится в снабженцы. И опять, как и вчера парень почувствовал странный дурацкий стыд. Радость от обладания ценным документом сменилась необъяснимым унынием.

"– Когда еще Григорий получит такую книжечку?" – грустно подумал Веник вертя в руках свое удостоверение.

– Ну, отлично, – сказал Дед, пряча свои документы. – А что дальше?

Андрюха показал лист белой бумаги с небольшим количеством текста.

– Это направление вам на "Парк Культуры". С этим, до "Парка" нам никакие проверки не страшны.

Проводник посмотрел на часы.

– Гдето через час мой кореш приедет, с ним и отправимся. А пока ждите тут.

Он ушел.

Веник присел на пол у стены. Дед, Фил и Борода завели беседу с Ящиком, выспрашивая у того разные подробности про жизнь в Метро. Раньше Веник тоже с удовольствием присоединился бы к интересному разговору, но сейчас он почувствовал апатию. В голову полезли разные мысли. С одной стороны ему было радостно, что так все хорошо складывается, но с другой стороны он подумал о множестве людей, терпящих лишения и занимаясь черной работой на станции. Ведь сам Веник тоже был из подобного народа.

"– Да чего я парюсь, – наконец отмахнулся он. – Пошли они все к черту! И Григорий этот".

Веник отогнал тоскливые мысли и прислушался к разговору Ящика.

– … станции ведь разные есть, – рассказывал тот. – Есть те, что глубоко находятся, там или никто не живет, а есть что близко к поверхности. Там, понятное дело, народу побольше. Не везде, конечно. Вот у нас, глубокая станция, а народу вон сколько. А есть такие – что совсем рядом к поверхности, а там никого. Это потому, что там или дрянь какая рядом или пораженцы.

– А что за пораженцы такие? – спросил Фил.

– Дык это люди сверху. Ну что все время там жили. Они там все больные, но тоже разные бывают. Есть мутанты, а есть по виду на первый взгляд ничего так, но тоже с отклонениями. Они нас всех, кто в тоннелях живет, ненавидят люто.

– Странно, – сказал Фил. – У нас про таких ничего не слышали. Есть люди, что в теплотрассах живут. Но они почти нормальные.

– Ну так у вас там, за рекой, может и нету. А тут, особенно в середине линии, их хватает.

– А почему на глубоких станциях мало народу? – спросил Дед. – Ведь там должно быть безопаснее.

– Это поразному. Иногда пораженцы и в тоннели спускаются, но редко. К тому же у нас тут почему народу много? Потому как есть что есть. Жратва, она ведь откуда? С поверхности почти вся. Там основные фермы. А на глубоких станциях что вы есть будете?

Ящик замолчал и разговор почемуто замер. Некоторое время они сидели лениво перебрасываясь короткими фразами, но потом Веник решил выйти наружу. Он встал и прошел к двери.

– Ты куда? – подозрительно спросил Дед.

– Сейчас… Я тут, рядом.

– Далеко не уходи.

Сам не зная почему, Веник пошел на перрон, в место, где он вчера разговаривал с рабочим. Конечно же, рабочий день уже начался и Григория с его вещами на этом месте уже не было.