Номер, как оказалось, из головы не вылетел. Набираю. Гудки и робкий ответ:

- Да! Кто это?

Прошло всего несколько дней, а я, как оказалось, соскучился по соплюхе...

- Полковник Страхов. Южное управление.

- Ой…

Судя по звуку, то ли микрофон закрыла, чтобы отвести душу затяжным ругательством, то ли уронила телефон.

- Ты! Вы... Сволочи! Я же волновалась! А ты даже позвонить не мог!!! Ах ты…

Немного отстранившись, пережидаю взрыв. Ну все, вроде как ругательства кончились, и слышатся вопросительные интонации. Перехватываю инициативу:

- Все, хватит. Надо было так. Рассказывай, все там нормально?

Мила сбивчиво начинает доклад. Все у нее путём. Что характерно, про Берковича не интересуется и к трубке его не просит...

В двух словах описываю наше положение. Тут же выясняется, что мне то мне хоть в чем-то наконец повезло. За две недели до событий Мила собиралась навестить брянскую тетушку и Сербин ей действительно выправил нотариальное разрешение. Срок действия которого три месяца. Прошу прибыть как можно скорее, со всем оставшимся деньгами.

Через час Мила перезванивает с вокзала. Билет на поезд она купила, через семь часов будет в Брянске, а оттуда - на автобусе. Из Брянска обещает перезвонить. Напоследок прошу, чтобы с внешностью не экспериментировала, места тут патриархальные. Не поймут.

* * *

Утро красит нежным светом. Автобус прибывает в шесть тридцать. Мы с Берковичем, выспавшиеся и умытые, выдвигаемся для торжественной встречи.

Автовокзал, одноэтажное деревянное здание со старорежимной колоннадой - на вид типичная почтово-ямская станция с дореволюционной фотографии, пребывает в типичном для здешних мест полусонном состоянии.

Вытаскиваю очередную, последнюю сигарету, смяв пачку, щелчком отправляю в урну. Прикуриваю, смотрю на часы. Рейсовый автобус “Брянск-Новозыбков” опаздывает больше, чем на тридцать минут. С одной стороны, ничего подозрительного - автобусы опаздывают всегда и везде. Но с другой, в свете нынешних обстоятельств... Да ну и соскучился я по нашей “дочери полка”. А если бы что случилось, Мила бы кордон не пересекла. А так, СМСка получена, все нормально.

Конечно все правила безопасности требовали, чтобы мой американноподанный сидел под кроватью в дальней глухой комнате, испражняясь в баночку и выходя на открытое пространство только в мечтах. Он же, с его гражданством, наглухо вогнал бы в ступор любого пента, возжелавшего проверить наши документы. Но я, проклиная его, Милку, себя, а заодно и треклятую бомбу, что свела нас в дурацкий треугольник, да такой, что Санта-Барбара отдыхает, все же поволок его на вокзал. При этом, гребанный Джеймс, мать его, Бонд, чтоб его паралич разбил, воспринял мой поступок как должное. И даже не поблагодарил. Скотина!

Наконец, на платформу закатывается свежевыкрашенный ЛиАЗ с синей полосой вдоль борта. Пихаю сидящего рядом Берковича локтем. Тот вскидывается. Мы, чуть ли не строевым шагом, топаем к желтой табличке “Место для высадки пассажиров”

Мила, скинув рюкзак и поставив на заплеванный асфальт дорожную сумку, стоит на платформе, испуганно оглядываясь по сторонам. Мою полупросьбу-полуприказ насчет экспериментов с внешностью, девчонка выполнила почти буквально. На ней скромные прямые джинсики с высокой талией, без непременной полоски обнаженного живота, синяя футболка и короткий замшевый жилет. Даже дреды свои она расплела и собрала волосы в аккуратный хвост. Увидев нас, обрадовано вскидывается, и рыпается навстречу. Прикладываю палец к губам, и киваю, “не спеши, мол”,

Перестаем играть в шпионов, отойдя от вокзала на пару кварталов. Не выдерживает Мила, кинувшись обниматься. Сперва - со мной. Мелочь, вроде бы, но, как говорится, есть нюанс. Отбираем у нее вещи и двигаем к дому, болтая на ходу. Мила рассказывает о дороге.

- А еще, со мной в купе ехали две москвички. Актрисы. Играют в российских сериалах, а на съемки ездят в Киев, потому что у нас, оказывается, все намного дешевле, и аренда техники, и статисты. Они меня на кастинг приглашали, дали телефон продюсера. - Мила показывает карточку, украшенную затейливыми узорами.

- Знаем мы этот кастинг, - цежу я сквозь зубы. - И девчонок тех, зовут Мелисса и Анжелика, да?

- Да вроде нет, - пожимает плечиками Мила. - А что?

- Да, так... - ухожу от прямого ответа. - Слышал по мелочи.

- Уиктор совершенно прав. В киноиндустрии царят самые ужасные нравы!- неожиданно поддерживает меня Беркович.

Пихаю локтем в бок несвоевременно заботливому Жужику, намекая что надо бы перевести разговор в менее опасное русло, но к счастью, мы уже пришли. Беркович даже обидеться не успел.

О предстоящем пополнении количества жильцов я предупредил хозяев еще вчера, во избежание кривотолков, объяснив, что «приедет на пару дней двоюродная сестра, вещи привезет, все такое». Они не возражали и, уходя утром на работу, разрешили нам пользоваться кухней. Там, на кухне, я и собрал рабочее совещание.

Для того чтобы подробно рассказать о том, что с нами произошло понадобилось чуть больше четверти часа. Рассказ Милы оказался еще короче. Все дни она слонялась по пустой квартире, ожидая, когда мы дадим о себе знать.

- Скучала, - добавляет она.

Мы с Аланом неодобрительно косимся друг на друга.

- Ладно, молодежь, - надеваю я маску крутого диверсанта, - все обошлось, и слава богу. Мила на месте, деньги у нас тоже вроде как есть. Теперь будем думать , как нам жить дальше.

Хотя для меня тот вопрос решен. Найти бомбу для нас единственный вариант вылезти из этой ямы целыми и невредимыми. Куплю машину - и на брянскую трассу, панелевоз вычислять. Милу здесь в хате оставлю, а Берковича с собой прихвачу. Чтобы оставшись в одиночестве, он, не приведи господи, думать не начал, и не отчебучил чего. Ну и … вообще. Теперь нужно довести план активных мероприятий до моей инвалидской команды.

Изложенный план принимается. По ходу моего рассказа Беркович задает лишь один уточняющий вопрос - что такое “фура”. Мила вообще молчит. Похоже свыклась с мыслью, что основная ее задача сидеть в четырех стенах и быть на подхвате. Впрочем, девчонке не привыкать.

Выезжать собираемся по готовности. Интересуюсь у хозяев, где здесь в городе хоть что-то похожее на автобазар. Городок невелик и отдельного авторынка здесь конечно же нет. Но зато как и в Прилуках, есть газета “продай-купи”, где публикуют платные объявления. Рассиживаться нет больше смысла. Выхожу на улицу и топаю в направлении ближайшего киоска. На переходе взгляд останавливается на бигборде с предвыборной агитацией.

С огромного в строгом стиле портрета на меня смотрит серьезный, лет пятидесяти мужчина. Ёжик коротких волос, чуть пробившаяся седина. Общее выражение лица строго соответствует каноническому определению “а глаза добрые-добрые”. Но, невзирая на почти что нескрываемую циничную хитрецу, товарищу Короленко Алексею Петровичу, президенту агрохолдинга “Тростана”, почему-то сразу хочется верить …

Пытаясь даже не думать о второй за сегодняшней день удаче, подхожу к ларьку и покупаю запланированную газету. Однако не лезу в раздел “авто”, а сразу ищу рекламу славного районного агрохолдинга, который в состоянии выдвигать в Госдуму собственных кандидатов. Телефон агроходдинга нахожу рядом с надписью “учредитель” . Остальное дело техники. Дозваниваюсь, получаю номер приемной, с минуту уговариваю неприступную секретарку. И когда в трубке доносится требовательный рявк “Короленко!?”, говорю:

- Здравствуйте, дядь Леша!..

44. Разведка боем

На спутниковых фото место предстоящей посадки казалось ровным как стол. В реале же трясло так, что майор чуть было не пробил головой дыру в потолочной обшивке. Хорошо хоть догадался шлем нацепить. Шлем, в отличие от привычного СШ-68 оказался удобным. На лицо не сползал, из стороны в сторону не мотылялся. Нет, все же коммунизм, пусть даже и военный - великое изобретение человечества!

Сквозь приоткрытую аппарель в самолет ворвался свежий воздух. Ночная прохлада пахла пылью, горами, немного травами, и свежей кровью.