Поздним вечером, уже после того, как на голубом экране отшутили на грани фола «Одесские джентльмены», домой к Петровичу заявился майор Емельянов. Не один. С канистрой спирта. Офицеры долго пили в молчании, алкоголь не развеял хмурые мысли, но, по крайней мере, ослабил похоронный настрой. Ну а после, для закрепления результата, майор с полковником оккупировали дежурную машину и укатили в ночь, к девчонкам на узел связи.
Прочие же члены экипажа собрались в общежитии военного городка в комнате самых молодых — радиста и стрелка-наблюдателя. До самого рассвета под скудную закуску они пили «массандру» — пятидесятипроцентный раствор воды и спирта, что используется в авиационных системах охлаждения. События дня и вечера старались не вспоминать. Трепались на отвлеченные темы, а с середины пьянки — сообща ржали над быстро напившимся штурманом Витей Сербиным, что как обычно после первых ста грамм понес какую-то чепуху…
Утро было промозглым и удивительно хмурым, прям как у классика советской литературы. Словно не август на дворе, а поздняя осень. Кое-как выстояв на общем построении, экипаж «Борта 262», героически борясь со сном и тяжелым похмельем, сумел еще и высидеть на обязательных занятиях, конспектируя материалы последней партконференции. Затем, дождавшись окончания дезактивации, командир и второй пилот проследили, как тягач перегоняет самолет на стоянку, после чего расползлись по домам.
Жизнь гарнизона продолжала идти по давным-давно заведенному порядку. Прошло несколько дней, и над засыпанной ямой начала пробиваться свежая трава. Ни Емельянов, ни командир базы, ни остальные члены экипажа не вспоминали о произошедшем ни единым словом. Слабым звеном в этом «заговоре молчания» была, пожалуй что, буфетчица Нинка. Однако, просидев чуть ли не весь полет в хвостовой кабине стрелка и щедро дегустируя «массандру», она толком и не помнила, что происходило от взлета в Моздоке и до посадки в Русе. Поэтому, даже если бы и захотела, ничего рассказать не сумела…
Прошли месяцы, затем годы. В иное время ситуация, скорее всего, повлекла бы обширное расследование, но СССР уже вступил в пору великих катаклизмов. Хаос и безответственность и коммерция начинали захлестывать все государственные структуры. Ответственные лица списали ядерный заряд как затонувший на глубине в два с половиной километра и предпочли не ворошить проблему дальше, чтобы не умножать суету и заботы. Со временем исчез сам Союз, пришел в запустение аэродром, персонажи истории разъехались кто куда, надежно храня тайну.
Казалось, что специзделие РВСН СССР забыто и похоронено навсегда…
1. Псовая охота
Спутник наблюдения NASA скользил в ночном небе Земли на высоте почти шестисот километров. Или трехсот шестидесяти миль, как было удобнее считать многим из тех, кто кропотливо собирал и обрабатывал информацию, поставляемую аппаратом.
Как засмотрится мне нынче, как задышится?
Воздух крут перед грозой, крут да вязок
Что споется мне сегодня, что услышится?
Птицы вещие поют, да все из сказок…
Владимир Высоцкий любил и умел выпевать согласные. На фоне мириадов мерцающих звезд и едва угадывающихся очертаний черно-синих материков хрипло-надрывные раскаты его невероятных «р-р-р-р» и «л-л-л-л» обращались в бередящий душу сюрреалистический message. Казалось, что, пронзая эфир и материализуясь в сверхсовременных каналах связи, пульсирует сама неупокоенная душа великого русского барда.
— Отфильтруй канал, — перекрывая песню, зазвучал в наушниках оператора усталый голос начальника смены. — Что это там у тебя за варварские звуки, Дик? Куришь травку под шаманскую музыку?
— Хм. А я думал, что это вы так… шутите, ведь поют не по-английски, — в голосе оператора Ричарда сквозило неподдельное удивление. — Впрочем, сейчас проверим…
После того, как оператор поколдовал над клавиатурой, голос в наушниках стал ощутимо тише, но до конца не исчез. Оператор тихо выругался и полез в глубокие настройки.
Начальник смены — сотрудник ЦРУ и выпускник Гарварда, демонстративно презиравший сквернословие, хотел сделать замечание, но не стал — чернокожий лейтенант — оператор служил в Министерстве обороны и не подчинялся ему по службе.
— Опусти пониже, — так и не дождавшись полной очистки канала, отдал начальник новое распоряжение. — По плану сегодня мы должны сделать контрольный осмотр бывшего военного аэродрома в России. Вот погляди: его название и координаты я вывел на экран.
Оператор поморщился и удержал уже повисший на языке ехидный вопрос — какое ему дело до того, чем когда-то была некая точка на карте. А так же не менее ехидный комментарий относительно того, что называть довольно непростую последовательность операций по управлению спутником простым «опусти» есть профанация процесса. Но сдержался. Опустить так опустить…
— Руса? — прочитав надпись, высветившуюся в окне чата, ворчливо переспросил оператор. — Нет проблем. Только это не Россия, а Украина.
— Да по мне хоть Верхняя Вольта, лишь бы без ракет.
— Согласен, сэр, — оператор чуть нахмурился, вспоминая. — Я знаю это место. Но там давно все заброшено и лет пять как в руинах, смотреть не на что.
«Перестраховщики… Впрочем, мое дело маленькое» — добавил он про себя. Отношения между двумя специалистами было несколько… натянутым. Один стремился демонстративно показать высокий профессионализм и бдительность, словно русские, как в старые добрые времена, вот-вот уже готовились тайно везти ракеты на Кубу. Другой всячески избегал лишних телодвижений и каждый раз, заступая на смену, больше всего желал, чтобы до самого ее конца ничего не случилось.
Оператор, управляя установленным на спутнике оборудованием, повозил курсором по экрану и щелкнул кнопкой мыши. Изображение земной поверхности начало стремительно приближаться. В хитросплетениях графики угадывались характерные очертания полуострова Крым, а также черные кляксы водохранилищ, соединенные ломаной линией Днепра.
Несмотря на то, что оператор был плотью от плоти мира Google Maps и автомобильных навигаторов, он находил завораживающей, почти сверхъестественной возможность взирать на мир с божественной высоты.
Большое светлое пятно на мониторах разбилось на скопище огней, поверх которого информационная система высветила надпись «Kiev». Оператор вновь поморщился, это услужливое разъяснение показалось каким-то мелким, пришедшим из компьютерной игры. Как будто специалисты не знали очертания и отличительные особенности всех крупных городов мира…
Камера ушла вниз и влево от «Kiev`а», еще увеличила фокус, и перед глазами наблюдателей возникли очертания летного поля, похожего скорее на много полей, объединенных в большой прямоугольник с неровными сторонами.
Аэродром был военный. На это указывали даже не многочисленные П-образные земляные капониры и отсутствие хоть какого-то следа здания аэровокзала. Дело было в ином — гражданских аэродромов с единственной трехкилометровой взлетно-посадочной полосой не бывает. Все мощные хабы подобного масштаба имеют не меньше двух полос.
Оператор оказался прав, объект не функционировал. Действующие аэродромы освещаются круглые сутки, а здесь на территории летного поля не было даже захудалого фонаря. Просканировав поле в инфракрасном диапазоне и не найдя ничего, заслуживающего упоминания в рапорте, начальник смены решил осмотреть прилепившийся к аэродрому военный городок.
Здесь жизни оказалось побольше, вскоре на мониторах начали появляться желтые прямоугольники и небольшие движущиеся точки тепловых объектов. Это указывало на отапливаемые здания и присутствие живых существ.
По оперативному залу прокатилась волна оживления — один из тепловых объектов программа распознавания идентифицировала как «стаю волков». Оператор сразу представил, как выложит в своем твиттере спутниковое фото с подписью «волки разгуливают по городам России». И, прикидывая, сколько соберет лайков на «Фейсбуке», стал настраивать максимальное приближение.