Начальственным тоном Алекса было не запугать. Однако приходилось признать, что прав на дознание у него действительно не было. И не было времени ехать в Спленфилд, чтобы попытаться получить нужные бумаги.

— Я вижу, вам нечего сказать. Тогда повторю еще раз: несчастье, случившееся с мистером Алертоном, было трагической случайностью! Не нужно искать злой умысел там, где его нет! Ваши необдуманные действия привели к тому, что о Берте Алертоне поползли порочащие его слухи, а Чарльз Крейтон вчера ночью едва не расстался с жизнью!

В продолжение этой патетической речи Алекс выглядел так невозмутимо, что со стороны мог сойти за спящего, но последняя фраза заставила его вздрогнуть.

— Что?!

— Каким-то образом в его комнате обвалился потолок. Прямо над кроватью.

— Еще одна трагическая случайность? — бархатным голосом осведомился Рэндон.

— К счастью, обошлось без трагедии. Крейтон в этот момент писал эссе в другом углу комнаты за конторкой.

— Надо же, какой прилежный молодой человек. В Ночь всех святых он занимался с приятелем и обеспечил себе алиби, вчера вот опять учился и избежал неприятностей… Он вообще когда-нибудь спит? — усмехнулся Алекс, подумав про себя, что на месте Крейтона он выучился бы спать с открытыми глазами.

— Дело не в самом происшествии, а в реакции студентов. По колледжу поползли шепотки, мол, Крейтон, виновный в смерти такого прекрасного тьютора, как мистер Алертон, заслуживает не только получить куском штукатурки по голове, а еще чего похуже. Ваше расследование подрывает дисциплину в моем колледже. Я еще раз настоятельно прошу вас его прекратить. Я даже вынужден был сам допросить некоторых свидетелей падения Алертона и, смею надеяться, со мной они были более откровенны, чем с вами.

Как по заказу, в этот момент раздался осторожный, вкрадчивый стук, и в комнату, извиняясь и кланяясь, протиснулся одышливый седоватый господин с полным багровым лицом, втиснутым в строгий воротничок. Рэндон, конечно, узнал его: это был Патрик Ролл, привратник Корвин-колледжа. Позавчера они с Бартоном пытались расспросить его насчет той злосчастной ночи, но безуспешно. Привратник клялся и божился, что носу не казал из сторожки. В прошлый раз мистер Ролл был похож на пожилого добродушного пса, способного поладить даже с черными кошками. Сейчас он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Вы уж простите меня, милорд… — толстяк со страхом поглядывал на Рэндона, мялся, потел и разглаживал руками шляпу.

— Будет вам, Ролл, не тяните кота за хвост, — благодушно возвестил Янгер, но в его позе читалась некоторая напряженность.

… А наш ректор сейчас похож на театрального режиссера, который экспромтом вытолкнул на сцену новенького актера и боится, как бы тот не запорол роль, — проницательно подумал Рэндон.

— В общем, я не все рассказал в тот раз, — решился наконец мистер Ролл. — Видел я мистера Алертона той ночью. Аккурат на стене. Я поднялся, чтобы покрепче запереть ставни, ветрище-то был не дай бог! Тогда его и увидел. В этот миг луна из облаков показалась. Будто вомпэр какой или летучая мышь к часовне прилепилась, прости господи, — толстяк быстро перекрестился. — У меня аж сердце зашлось. Хотел его окликнуть, да страшно стало. Подумалось: а если не человек это? Ночь-то не простая. Вдруг он оступился, и… Очень быстро все случилось, только плащ мелькнул.

Какое-то время все молчали.

— Сожалею, что вам пришлось заново пережить эти воспоминания, мистер Ролл, — учтиво сказал Рэндон. Бартон недрогнувшей рукой протянул старику рюмку бренди, которую тот с благодарностью принял.

— Полагаю, у вас нет больше вопросов? — веско спросил Янгер, снова блеснув очками в сторону Рэндона.

Повинуясь кивку ректора, мистер Ролл торопливо поклонился и так же бочком убрался обратно за дверь, явно сам не свой от счастья, что удалось унести отсюда ноги. Рэндон с Бартоном тоже поспешили откланяться. Говорить больше было не о чем.

— Ну что? Расследование закончено? — уныло спросил Джайлз, когда они вдвоем с Алексом отошли на безопасное расстояние от ректорского кабинета.

Рэндон только хмыкнул:

— Наш добряк Ролл, конечно, лжет. На Алертоне не было плаща. Его накрыли чьим-то чужим плащом утром, когда обнаружили тело. Интересно то, что он лжет с одобрения лорда Янгера. Вот это очень печально. Покажи-ка мне комнату Крейтона, где обвалился потолок.

Бартон демонстративно вздохнул, а потом улыбнулся:

— Так и знал, что ты не отступишься.

— Ни за что! И, кстати, за Крейтоном надо будет приглядеть.

Ветреный ноябрь, побаловав Хэмфорд одним солнечным деньком, снова погрузился в унылую хмарь. Выглянув в окно и увидев пасмурное небо, насупившееся тяжелыми тучами, Элизабет послала служанку за экипажем. Ей нужно было нанести еще один визит леди Сазерленд, а для пешей прогулки погода была явно неподходящей. Кучер довольно приосанился при виде молодой красивой пассажирки и почтительно помог ей забраться в коляску. Элизабет сама себе нравилась в теплом лиловом жакете с меховой отделкой и модной шляпке в тон. Вот только ее кудри упорно сопротивлялись щипцам и шпилькам, продолжая топорщиться, как им угодно. Она уселась, пристроив на коленях коричневый саквояж из дорогой кожи, внутри которого покоилась шкатулка с подметными письмами. Знал бы кто-нибудь, что за бумаги везет с собой знатная леди, такая приличная с виду! От этой мысли аж в дрожь бросало.

Со вчерашнего дня заметно похолодало, сеял мелкий ледяной дождь. Редкие прохожие, которых обгоняла коляска, прятались под черными блестящими зонтами. Элизабет рассеянно смотрела по сторонам, вспоминая вчерашний разговор с Алексом.

Вечером, уложив спать неугомонного Питера — разумеется, с помощью незаменимой миссис Ходжес, — она достала спрятанную шкатулку и пересказала мужу их беседу с Глорией. Алекс в глубокой задумчивости сгорбился перед камином, изредка вороша кочергой уголья, но при виде записок сразу оживился. Так же, как и Элизабет накануне, он внимательно осмотрел шкатулку, хмыкнул, разложил на столе записки:

— Хотел бы я избавить свою жену от чтения подобных писем, но ты, конечно, все их уже прочитала?

Элизабет молча кивнула. Разве она могла удержаться?

— И что ты о них думаешь?

— Думаю, их автор — безумец.

— Да уж, в них определенно мало смысла. В одном — нелепые оскорбления, которые мог бы сочинить испорченный ребенок. В двух других — угрозы, что гораздо хуже.

При слове «ребячество» Элизабет вдруг вспомнилась Флоренс Колберн, с ее детским желанием выделиться среди однокурсниц. Однако без более веских доказательств было невозможно обвинить девушку в подобном поступке. Рэндон, похоже, придерживался того же мнения:

— Три записки — это слишком мало, чтобы делать какие-то выводы. Постарайся раздобыть остальные у леди Сазерленд. Я уверен, что она их не уничтожила.

— Я увижусь с ней завтра.

На ее замечание, что Мэри Диккенсон действительно как минимум однажды встречалась с лордом Уэсли, Алекс не сказал ни слова, только задумчиво кивнул, и глаза его потемнели. Как всегда, он предпочитал не обсуждать с ней дела, касающиеся Старших семейств. Посреди изящного светского круга, представители которого любезничали в спленфилдских гостиных, существовал более строгий и замкнутый круг, образованный семействами Старшей крови. Людям, не одаренным магией, туда доступа не было. По мнению Элизабет, высший свет Спленфилда был похож на гладкую блестящую поверхность пруда, в глубине которого таился опасный черный омут.

Очнувшись от своих мыслей, Элизабет огляделась. Коляска как раз миновала квадратно-остроконечный фасад Дарвель-колледжа и свернула в узкую улицу, тесную, как каменное ущелье. Колеса загрохотали по неровной брусчатке, эхо этого звука отразилось от мокрых серых стен. Высокая глухая стена, опутанная черными жилами плюща, отделяла самый таинственный колледж Хэмфорда от остального мира. Замок Дарвель умел хранить свои тайны…