- Все так сурово? – округлил глаза парень.

- А ты как думал? - подтвердил я его опасения, ну и чтобы все же немного смягчить отказ, пояснил. - Он часто домой заезжает, если не проверять, то пообедать точно.

- Офигеть, - пробормотал приятель, - ладно, приятно было увидеться, бывай, раб лампы! – Ванька развернулся и потопал в сторону деревенского магазинчика, а я, еще несколько раз взмахнув лопатой, отправился домой – приготовление обеда не стоило откладывать.

Жизнь неспешно текла по накатанной колее. День – рутинная работа по дому и зубрёжка языка, вечер – проверка глубины познаний, ночь – праздник тела. Чем ближе был май, тем жарче становились наши ночи, и вовсе не температура воздуха была тому причиной. Засыпал я совершенно измотанный, майор даже уже не пытался заставить меня встать и сходить в душ, а запасся влажными салфетками, убирая следы страсти. Я молча и практически бессознательно поворачивался, как просили, и вырубался почти в процессе. Просыпались мы теперь вместе, практически одновременно - привычка великое дело – и никто не орал над ухом мерзким голосом: «Подъем!». Вместо этого комбат улыбался и спрашивал:

- Встаем? – я кивал, посмеиваясь про себя риторическому вопросу, зная, чем может закончится попытка полежать еще минуточку.

А дальше все было как всегда.

Весна в этом году настала ранняя и дружная. Снег вдруг как-то сразу осел, но не стал таким привычно-грязным как в городе. Петровна заволновалась и кинулась скидывать его с крыш хозяйственных построек. Я, глядя на нее, тоже полез и, осторожно ступая по скользкой поверхности, скидывал вниз тонны набрякшего и оттого тяжеленного снега.

- Ненормальный, - бурчал вечером в бане майор, нахлестывая мою многострадальную поясницу, - зачем тебя туда понесло?

Я молчал и блаженно жмурился, было просто хорошо, и ни двигаться, ни говорить не хотелось…

Сугробы растаяли тоже как-то вдруг, лишь в тени притаились, ожидая своей очереди, грязные кучи сброшенного с крыши снега. Несколько дней постояла солнечная и теплая погода, и вдруг сразу все вокруг зазеленело. В городе я никогда не обращал внимания на пробуждение природы, да и не было там такого. Там смена времен года ощущается совсем по-другому, а здесь я не успевал поражаться переменам, происходящим в природе. Вот вроде вчера еще лес стоял и сердито шумел колючими лапами елей и покачивал голыми стволами других деревьев, как вдруг сегодня меж темной хвойной зелени появилась нежная дымка молодых листочков. Что это, как не чудо? Иногда я поражался переменам, произошедшим со мной, и думал, почему я стал видеть и чувствовать иначе? И приходил к выводу, что тут много всего может быть причиной, хотя бы банальное отсутствие телевизора или привычной компании и интернета, что высвободило кучу времени.

Мое настроение передалось и майору, наверное, половым путем. Он тоже начал сосредоточенно вглядываться вдаль, думая о чем-то своем и иногда хмурясь. Так мы могли молча сидеть на ступенях крыльца до того момента, как полностью стемнеет, любуясь закатом и тем, как медленно утопает во мраке все вокруг.

До конца мая оставалось еще недели полторы, а сирень уже распустилась, удивительно рано, ведь в прошлом году я помнил ее в цвету, а это была середина июня. Ее кусты, росшие в палисаднике и перед крыльцом, будили воспоминания и дурманили голову своим неповторимым ароматом. Никогда не замечал за собой такой любви к этим сиреневым соцветиям.

Вместе с пробуждением природы проснулись и сорняки, с которыми приходилось бороться разными методами – на огороде лопатой, безжалостно закапывая их в землю, делая гряды под лук и укроп, в остальных местах косой, не позволяя им слишком высоко поднимать голову.

Обкашивая траву возле пресловутого куста сирени, сплошь покрытого полураспустившимися соцветиями, я остановился – внезапно вспомнилось детство и наивная вера в то, что найденный и съеденный пятилепестковый цветок сирени принесет то ли счастье, то ли исполнение желания.

Увлекшись поиском, я совершенно пропустил момент, когда подъехал комбат. Как можно было не услышать рев двигателя заслуженного ветерана отечественного автомобилестроения, не знаю, но майоровы руки на талии стали неожиданностью

- Сиренью любуешься? – поинтересовался он, прихватив губами кончик моего уха.

- Нет, ищу пятилепестковый цветочек, - честно сознался я - теперь даже такие выражения на английском не составляли труда и выговаривались без запинки.

- Подумать только, - прошептал он, усмехаясь, - сколько возможностей исполнения желаний, можно сказать, под носом, а я забыл.

К моему удивлению, комбат принялся обследовать куст. Выйдя из ступора, я присоединился к нему, но ничего, кроме сильного тела майора, скажу честно, не видел.

- Вот! – воскликнул он торжествующе и, острожно отделив нужный цветок, протянул его мне.

Я покосился на комбата, сомневаясь, что делать.

- Кажется, его надо съесть, - напомнил он, поднося руку к моим губам, которые непроизвольно раскрылись. – Загадай желание.

В голове не осталось ни одной мысли, только его гипнотические глаза напротив. Мой личный Каа. Горький и травяной привкус на губах… Так ощущается не сирень, это твой вкус, мой майор… Тупо жую невкусные лепестки, загадать желание забыл, да разве и возможно что-нибудь помнить под этим завораживающим взглядом?

- Загадал? – шепот комбата почти возле самых моих губ. – Давай одно желание на двоих, - и приник к моему рту в собственническом поцелуе.

Говорят, некоторые особо продвинутые в искусстве поцелуев люди могут завязать веточку от вишни языком во рту. Не знаю, показатель ли это мастерства, но комбат отобрал у меня половину почти прожеванной сирени, продолжая жарко целовать и заталкивая поглубже в куст.

- Андрей Витальевич! – раздался с дороги хорошо знакомый женский голос. Петровна, дай ей бог здоровья, но как же не вовремя ее черт принес! – Андрей Витальевич, ты дома?!

Майор тяжело вздохнул и высказался вполне по-русски, ибо английская лексика бедна такими выражениями, а тут было от души. Он отстранился, морщась, скинул с плеч легкую ветровку и, держа ее перед собой, смело вышел навстречу гостье. Меня пробило на хи-хи. Хорошо хоть в деревенских традициях было заранее оповестить всю округу о своем приближении, а то вопросов было бы немерено. Опять же, если бы мы перешли к действиям более интимного характера, понадеявшись на густоту куста, то в этом случае уточнять что-либо было бы уже бессмысленно.

Майор уехал вместе с Петровной, а я все стоял на том же месте, забыв, зачем собственно я там нахожусь. Желание… То желание, которое я так и не смог оформить в слова, но оно было. Вот интересно, исполнится? Ехидный внутренний голос подсказал, что если простоять столбом до самого вечера, то обязательно. Только вот процесс мне вряд ли понравится. Усмехнувшись, я докосил траву в оставшейся части палисадника и, закинув косу на плечо, пошел к дому. Дел оставалась еще туча.