Речь стремится фиксировать, типизировать все возможные аспекты изложения, создавая тем самым семантический каркас, заполняемый конкретными сведениями. Ср. дифференцируемые по стилям зачины (Жили-были, Несколько лет тому назад), многообразные способы введения чужой речи, выражения чужого мнения (Как говорится, говоря словами кого-либо, по словам..., по мнению и др.). Типизируются, как правило, актуальные, частотные аспекты речевых ситуаций. Так, в научной речи типизируются фрагменты зачинов предложения: Необходимо определить; представляется возможным определить; главной целью статьи (монографии) является...; в заключение отметим; перейдем к...[34].

В научной речи типизации подвергаются, как правило, формулировки цели, задач, смысловые переходы, обоснование выводов и т.д. Если обобщить эти аспекты, то можно сказать, что типизируется смысловой контур, логическая схема – ее важнейшие звенья. Типизируется не сама мысль, а ее форма – в зависимости от характера развития этой мысли. Типизируется не содержание, но форма речевой цепи.

Все сказанное свидетельствует о глубине, всеохватности, универсальности процесса типизации. Общая картина речеобразования пестра и сложна. Однако главная тенденция не вызывает сомнений: речевая цепь стремится к идиоматизации, к заполнению ее звеньев воспроизводимыми, готовыми элементами. Разумеется, эта тенденция эффективна до тех пор, пока воспроизводимые элементы отражают фрагменты частотных, типичных, массовидных ситуаций, и становятся неэффективными в тех видах литературы, где необходимы средства уникального назначения. В таких видах литературы речевые обороты могут восприниматься как штампы.

Нередко речевые обороты становятся приметой стиля, эпохи, направления. «Для классиков, как Гете и Пушкин, – пишет С. Аверинцев, – готовое слово, т.е. риторическая формула, не становясь предметом систематической агрессии, как у Гейне и русских шестидесятников, остается законным элементом творчества, но смена этих инструментов небывало свободна. Готовое слово у них обоих – объект игровой манипуляции, свободной, однако, достаточно серьезной; и серьезность, и игра в некотором смысле невинны. Готовое слово берется в руки, но, так сказать, к рукам не прилипает. Авторское отношение к нему конструктивно, однако, дистанцированно, всегда остается право стремительно отходить от одного регистра к другому. Примеров можно найти сколько угодно много у обоих поэтов»[35].

Таким образом, соотношение речевых оборотов и речевых сочетаний определяет во многом общее субъективно-модальное значение речи (текстовую модальность). Повышение процента речевых сочетаний связано, как правило, с усилением индивидуального начала, т.е. эксплицитного или имплицитного субъективно-модального значения. Однако важно иметь в виду, что оценочность может содержаться и в речевых оборотах.

До сих пор мы говорили о субъективной модальности. Однако в тексте эта категория существенно трансформируется и приобретает особую роль. Значение ее для синтаксиса, функциональной стилистики, лингвистики текста трудно переоценить. Можно сказать, что эта категория лежит в основе текстообразования (семантический аспект), строя и тональности речи и во многом определяет характер изложения (повествования). Поэтому есть основания говорить об этой категории как центральной для текста и назвать ее текстовой модальностью (ТМ).

Текстовая модальность (ТМ) формируется на основе тесно связанной с ней субъективной модальности, под которой понимается отношение говорящего к содержанию высказывания и которая выступает как грамматическое выражение антропоцентричности – важнейшего, фундаментального свойства речи.

Будучи одним из основных признаков предложения, модальность (субъективная модальность) распространяется и на группу предложений текста – прозаическую строфу (сверхфразовое единство, сложное синтаксическое целое). Представляя собой тесное семантико-синтаксическое единство, строфа (прозаическая строфа) является в то же время и модальным единством. Так, анализируя пятистишие из «Медного всадника» А.С. Пушкина «На берегу пустынных волн...», Н.С. Поспелов указывает: «Данное высказывание, как и всякое другое, является не просто механическим соединением предложений, но внутренне единым сложным синтаксическим целым, единым прежде всего по выражению в нем модальности, т.е. определенного отношения автора (говорящего) к тому, что им объективно высказывается»[36].

Предложения строфы имеют, как правило, единую субъективно-модальную окраску, и любое изменение модального «тона» строфы сказывается на ее структуре. В качестве средств выражения субъективной модальности для оформления переходов, начала, конца мысли и т.д. используются личные местоимения, личные глагольные формы, модальные слова, частицы и др.

Вводные слова – одно из средств, характерных для связи между самостоятельными предложениями. Близость вводных (модальных) слов к союзам отмечали многие языковеды. Так, В.В. Виноградов писал: «В русском языке наблюдается тесная связь и взаимодействие между союзами и модальными словами»[37].

Эту «союзную силу» вводных слов можно объяснить их модальной природой. Любое грамматическое отношение – это в то же время и связь. Так, причинные отношения выражаются союзами причины, отношения уступки – уступительными союзами и т.д. Отношение говорящего к тому, о чем он говорит, общая оценка сообщения, указание на его источник и т.д. – это тоже грамматические отношения, которые выражаются в речи с помощью вводных слов. Так, вводным словом например, стоящим в начале предложения, выражается отношение между общим и конкретным. Выражая это отношение, вводное слово является также средством связи между предложениями.

Вводные слова выражают не только логические отношения. Функции их в связной речи гораздо шире и многообразнее. Они могут изменять модальный план изложения, переводя повествование в план оценки, комментирования. С употреблением вводных слов связано и развитие уступительных отношений. В современном русском языке вводные слова конечно, правда и некоторые другие употребляются часто в функции уступительных союзов.

Таким образом, роль вводных слов в связной речи заключается в подчеркнутом выражении структурных и логико-смысловых отношений между предложениями, в осуществлении различных переходов, в смене аспекта повествования (модальные функции). Отношения, выражаемые вводными словами, как бы дополняют структурные связи (цепные, параллельные и др.), играющие основную роль в соединении предложений.

Союзы, подобно вводным словам, не играют решающей роли в связи предложений, однако функции их в прозаической строфе весьма значительны. Союзы участвуют в композиционном членении строфы, в синтаксическом оформлении зачинов и концовок, в осуществлении разнообразных тематических переходов, в выражении различных синтаксических отношений (противопоставление, сопоставление и т.д.).

По глубокому замечанию Т.И. Сильман, союз «содействует известному отвлечению внимания от отдельного предложения, перенося центр тяжести высказывания с отдельных предложений на сквозное движение мысли, на логические сдвиги»[38].

Как показывает анализ, каждый из основных сочинительных союзов (и, но, а) обладает в тексте своей композиционно-синтаксической функцией. «У союза и это функция в широком смысле слова повествовательно-динамическая. Организуя текст, союз и вносит в него идею продолженности и последовательности повествовательного движения»[39]. Вот характерный пример из повести А.П. чехова «Степь»: