Покончив с сандвичем, она наклонилась и бросила тарелку в камин. И смотрела, как огонь превращается из оранжевого в синий и снова в оранжевый, как скручивается и исчезает белый круг тарелки. Затем взгляд ее снова упал на книгу.

Маккензи подняла ее с пола и принялась рассматривать нарисованные на обложке силуэты людей. Угрожающего вида массивная мужская фигура с ножом, занесенным над пышным бюстом блондинки. На заднем плане висела полная луна, и одна удлиненная алая капля крови сбегала сверху вниз по обложке.

«Он возник перед ней, явившись ниоткуда. Струйка слюны стекала из уголка рта по небритому подбородку. Крик замер у нее в горле. Желудок словно подпрыгнул вверх; сердце остановилось. Он предупреждал, что придет за ней. Теперь она вспомнила его слова. Но слишком поздно. Не в силах сдвинуться с места, она покачнулась. Исходивший от него острый запах ударил в ноздри, когда он рванулся к ней и обхватил ее шею свободной рукой. Притягивая к себе свою жертву, он мельком взглянул на ее полуобнаженную грудь, которая вздымалась и опадала с каждым мучительным вдохом и выдохом. Аромат цветов, исходивший от ее волос, проник в его ноздри, когда она запрокинула голову, попытавшись вырваться. Она лягалась, извивалась, размахивала над головой руками, пытаясь его ударить. Губы его кривились в холодной усмешке. Ее извивающееся тело, крепко прижатое к его груди, раздувало в нем огонь сатанинского желания. Ему вдруг захотелось швырнуть жертву на пол, наполнить собой ее тело, но желание увидеть ее кровь, окунуть в нее пальцы оказалось сильнее. Когда она наконец смогла сделать вдох и с ее губ сорвался вопль, дикий, пронзительный, он медленно опустил нож и…»

В дальней спальне зазвонил телефон. Этот звонок резанул по нервам и заставил ее сердце подпрыгнуть к самому горлу. Снова преисполнившись отвращения к себе, Маккензи положила книгу на край стола и поспешила в спальню, к телефонному аппарату.

Он следил за ней, глядя в узкую щель между шторами, которые она задернула чуть ли не перед самым его носом. По-видимому, эта девушка была единственной обитательницей дома. Он задрожал, когда холодный ветер проник под его мокрую одежду. Все тело ныло и болело. Голова раскалывалась. Руку жгло адским огнем. Когда она побежала к телефону, он начал действовать. Острый как бритва кончик стилета бесшумно скользнул между дверью и задвижкой. Хлипкий замок открылся.

Оказавшись в доме, он осторожно прикрыл входную дверь и прижался спиной к стене. «Господи, как приятно здесь пахнет!» — подумал он. Сделав глубокий вдох, он наполнил легкие ароматом ее духов. И прикрыл глаза, наслаждаясь теплом, постепенно согревавшим его продрогшее тело. Смешиваясь с не выветрившимся духом виски, запах дымка от камина заглушил исходивший от него самого запах крови, пота и озерного ила. Откинув голову и снова прикрыв усталые глаза, он стал ждать, прислушиваясь к ее тихому гортанному смеху.

Прижав телефонную трубку подбородком, Маккензи присела на край кровати. Едва лишь она услышала человеческий голос, ей сразу стало легче. Сестра захихикала, и Мак догадалась, что ее новоиспеченный муж, Дэнни, целует жену в шею, не обращая внимания на толчею аэропорта. Роксана объясняла, что ей, Мак, следует спуститься в подвал и открыть вентили подачи воды. После того как завтра парни из обслуживания подадут воду, ей надо снова спуститься вниз и повернуть кран, включающий нагреватель воды. Да, да, они прекрасно долетели и теперь ждут, когда их отвезут в порт. Мак, в свою очередь, заверила сестру, что с ней все в порядке, что — да, у нее есть все аварийные телефоны, которые оставила Роксана.

Вернувшись в гостиную, Маккензи сказала себе, что не боится подойти к двери, ведущей в подвал. Она направилась к двери и… Что за запах? Сырость? Животное? Тина? Наверное, это просто застоявшийся воздух, ведь подвальную дверь редко открывают, успокоила она себя, берясь за дверную ручку и уверенно поворачивая ее. Широко распахнув дверь, Мак попыталась нащупать выключатель. Выключателя на стене не оказалось. Она посмотрела на деревянные ступеньки, уходившие в темную пропасть.

Маккензи вспомнила. В самом низу, у лестницы, с потолка свисал шнур. Храбро спустившись по ступенькам, вытянув перед собой руку, она нащупала шнур и дернула за него. Лампочка была слабенькой; болтаясь под потолком, она отбрасывала на стены тусклые пятна света.

Маккензи быстро нашла кран и повернула ручку. Глянув через плечо на стеклянную дверь, выходившую наружу, бросилась к лестнице. Трусиха. Ей показалось, что кто-то стоит прямо у нее за спиной, почти вплотную. Дернув за шнур и снова погрузившись в темноту, она, перепрыгивая через две ступеньки, ринулась наверх. Мак бежала не останавливаясь, пока не добралась до двери, ведущей в гостиную.

Она захлопнула дверь и, защелкнув замок, прислонилась к ней, стараясь отдышаться.

«Кто здесь?» — кричал голос у нее в голове.

«Это он!»

«Кто? Кто?»

«Убийца… психопат из книжки».

Несколько секунд Маккензи смотрела на книгу на столе. Потом протерла глаза, пытаясь прогнать видение, вызванное ее слишком живым воображением. Вытаращив глаза, она уставилась на привидение, с которого на дощатый пол капали кровь и вода.

Воздух, скопившийся у нее в легких, со свистом вырвался наружу. Кровь отхлынула от мозга — прямо в пятки. Она с ужасом смотрела на руки незнакомца: в одной руке он держал пистолет, в другой — длинный нож с тонким лезвием. Этого не может быть!

— В доме еще кто-нибудь есть? — спросил он низким, хриплым голосом.

Крик, рвущийся из ее горла, закончился писком.

— Ты одна? — настойчиво спросило видение.

Ее голова — как бы сама по себе — качнулась сверху вниз.

— Я здесь не для того, чтобы тебя обидеть. — Он нахмурился, отделился от стены и медленно двинулся к ней.

Маккензи вспомнила о своей руке, лежащей на ручке двери за спиной. Она осторожно повернула ее, заглушая ладонью щелчок замка.

У нее был такой вид, словно она вот-вот бросится бежать. Или грохнется в глубокий обморок. Или выцарапает ему глаза. В эти мгновения она была прекрасна. Даже сейчас, едва живой от голода и усталости, он обратил внимание на ее буйные каштановые кудри, рассыпавшиеся по плечам. Груди, прикрытые футболкой с надписью «Хард-рок кафе», были полными и округлыми, ничем не стесненными. Плоский живот, узковатые бедра. Длинные белые ноги в шортах из джинсовой ткани с бахромой заканчивались маленькими босыми ступнями. Он заметил, как что-то промелькнуло в ее дымчато-зеленых глазах во время этого осмотра, длившегося секунду-другую, и увидел, как она сделала движение, пытаясь распахнуть дверь за спиной и убежать.

Преодолевая терзавшую его боль, он рванулся вперед. Рука, сжимающая рукоятку пистолета, захлопнула дверь в подвал, другая, с ножом, взлетела к ее хорошенькому упрямому подбородку. Важно было добиться послушания. И тут его захлестнуло чувство вины. Он стоял так близко от нее, что мог рассмотреть золотистые точечки в ее глазах. Конечно, он сожалел, что приходится действовать подобным образом, но ведь им руководили необходимость, крайняя нужда, основной инстинкт выживания.

Маккензи почувствовала острие ножа. Он щекотал кончиком стилета ее шею, и ей казалось, что она всем телом ощущает это покалывание. Мак задыхалась от несвежего запаха из его рта, но он словно пригвоздил ее к двери взглядом своих темно-синих, как кобальт, глаз. И казалось, что пары влаги, исходившие от его мокрой одежды, пропитывают ее насквозь. Мак с ужасом смотрела на его отросшую щетину. Видение оказалось реальностью. Эта мысль проникла в нее так же глубоко, как могло бы проникнуть лезвие ножа.

Она смотрела, как шевелятся его губы всего в дюйме от ее лица. Наконец до нее донесся низкий скрипучий голос, протяжный выговор выдавал южанина.

— Я уже сказал, что пришел не затем, чтобы тебя обидеть. — Он произносил слова внятно и отчетливо. — Мне только на некоторое время потребуются укрытие и еда, и ванна — добавил он, словно ему лишь сейчас пришло это в голову. Выпрямившись, он сунул пистолет в карман.