— А дальше все в университете узнают, что мы пара, конечно, мы будем играть на публику и никто не должен узнать о нашей игре, а также наши личные жизни останутся нетронутыми, то есть ты не должна вмешиваться в мою жизнь…

— А ты в мою! — закончила я и улыбнулась, когда заметила его недовольный взгляд. — Хорошо.

Я протянула ему руку для заключения сделки, он протянул свою, ухватил мою ладонь и резким движением потянул на себя. И как всегда судьба-подлянка подкинула свою пакость, зазвонил звонок, всех студентов, оповещая, что пара закончилась, и с аудиторий начали выходить студенты и застывать в коридоре. Ну, конечно, я бы тоже застыла, если бы увидела такую интересную картину.

Первый парень и красавец универа сидит на подоконнике с довольной миной, которую мне уже не раз хотелось подправить, а в его крепких и сильных объятиях находится малоизвестная студентка. Кто же она? Очередная жертва Казановы?

Следующими начали выходить мои одногруппники и тоже застывать от удивления, краем глаза я видела, как все начали перешептываться. О, нет, теперь я точно пропала, так как увидела широко распахнутые глаза моих подруг.

А этот наглец обнял меня покрепче и притянул к себе, чтобы ему было удобнее меня держать.

— Ну, что же начнем-с, — с улыбкой произнес Волчара, только шепотом, чтобы могла слышать только я.

— Две недели, — шепотом пообещала я себе. — Всего две.

Но мои утешительные мольбы прервал худший голос из всех голосов, тот которого я бы хотела слышать меньше всего, а лучше вообще никогда, так как это был Пашка Тарасов, главный сплетник нашего универа, а также по совместительству главный редактор нашей университетской газеты. В этой самой газете описывал грязные слухи про то, кто с кем встречается и тому подобную дрянь, я вообще удивлялась, как это преподы молчали о такой газете, а все оказывается просто, им нравится читать про отношения своих студентов и обсуждать это в обеденный перерыв. Не университет, а шарашкина контора, блин!

— Вы гляньте-ка, кто тут у нас! — прозвучал заинтересованный голос этого сплетника Пашки. — Это наш Макс и…кто эта девушка рядом с ним?

Он что подбирал заголовок к своей очередной дерьмовой статье?! Я ему счас устрою жизнь прекрасную!

— Ты!…

— Эй, куколка, людям же интересно знать, — прервал меня голос обнимавшего меня Волчинского, который вел себя так невозмутимо и самоуверенно, что я ему даже позавидовала. — Это моя девушка Вероника Крылова, а теперь представление закончено, все разошлись.

Последнее было сказано со стальными нотками и что самое главное, этот тон возымел действие, так как все начали расходиться, но все равно бросали на нас заинтересованные взгляды, но среди них были и злые, удивленные, ненавистные — это были взгляды поклонниц Волчинского. Ого, а врагов я себе нажила и это практически половина универа!

— Волчинский мне нужна охрана! — на полном серьезе произнесла я, посмотрев в сторону кровожадно смотрящих на меня девушек.

Тот расхохотался, словно я ему рассказала анекдот дня. Я только смерила его убийственным взглядом, но его плечи все же подрагивали от смеха.

— Крылова ты меня убиваешь, — сказал он.

— Аналогично, — буркнула недовольно я. — Все наше представление окончено, я пошла у меня еще две пары не хочу тратить на тебя свои нервы и силы.

— Я позвоню тебе, зая, — громко, чтобы все слышали, крикнул этот местный Казанова.

Я улыбнулась, словно эти слова согревали мне душу, а потом приблизилась к нему вплотную и сквозь зубы произнесла:

— Не переигрывай, Волчинский, еще раз услышу ласкательное слово от тебя, то сразу фингал под глазом поставлю.

Он только хмыкнул, но хитрая улыбочка уже сбежала с его губ.

Но меня так просто отпускать не собирались:

— Милая, неужели ты этого хочешь? — удивленно спросил этот гад с каким-то подтекстом, но толпа, которая внимала каждому слову, конечно же, понимала все с извращенным подтекстом. — Но для тебя, любимая, все, что хочешь. Я сделаю это, в смысле тебе приятное, если счастлива ты, то и тоже.

И такой самодовольный оскал. Красивое падло, но такое подлое. Думаешь, что за тобой последнее слово? Мы тоже не на помойке найдены и умеем давать отпор таким вот типам, которые строят из себя таких вот баронов.

Я только кокетливо улыбнулась.

— Милый, я, конечно, тебе благодарна за все, но думаю, что ты не должен идти на такие жертвы только ради меня, — невинным голосочком произнесла я.

Толпа затаила дыхание, Волчинский ожидал с красиво изогнутой одной бровью и ухмылкой на лице, а я сделала взгляд поневинней и продолжила ласковым голосочком:

— Но думаю, что старушки в доме престарелых оценят твою заботу. Ты же хотел помочь судна выносить?

Ох, этот недовольный взгляд и эти льдинки в голубых глазах Волчинского, мне не понравились. Он меня при свидетелях не убьет, я же, как ни как его, типа, девушка, пусть даже и фиктивная.

Представление видно студентам понравилось, так как начала опять собираться толпа, а некоторые хихикали от нашей дискуссии.

Холодная, я бы даже сказала ледяная улыбка, тронула его губы, а потом он выдал такое:

— Милая, я вообще-то не про дом престарелых, но если ты хочешь та…

И тут я закрыла его рот рукой и выразительно посмотрела в голубые глаза, которые явно насмехались.

— Все, Волчинский, хватит, — прошептала я, а потом отпустила свою ладонь.

Да, в его компании было немного не по себе, я вообще словно с катушек слетала и вела себя так, словно мне все по барабану, короче говоря, ставала собой прежней, которую я старалась забыть и уничтожить после смерти Лики.

— Ок, тогда я тебе позвоню.

Опять эта его ухмылочка, красивые глаза и все девчонки затаили дыхание, словно перед ними бог красоты стоял. Моральный урод, вот он кто!

Он только самодовольно огляделся и нагнулся ко мне с явным намереньем поцеловать, но чмокнул в щеку.

Вы слышали, чтобы невинный, малюсенький поцелуйчик в щечку обжигал или чтобы от него по всему телу маленький электрический разряд прошел? Нет? А вот я это только что почувствовала, а еще так неловко стало, словно меня все голой увидели, а этому самодовольному гаду хоть бы что, он просто подмигнул мне, развернулся и ушел.

Ой, чувствовало мое сердце, что этот день будет очень долгим, так как ко мне направлялись ребята не только с моей группы.

— Как тебя зовут? — спросила какая-то девушка, я ее вообще в первый раз видела.

— Вы что вправду встречаетесь? — опять вопрос, вообще не поняла, кто задавал.

— Ой, он такой няшечка, — пропищал кто-то, тоже с толпы. — Познакомь нас, ну, пожалуйста…

О, боже, что это за дурдом?!

— и как это понимать? — это был голос Тинки, которая возмущенно взирала на меня, а рядом с ней стояли в шоке Катька и Данька. — Ты вообще собиралась нам рассказать? И зачем про Дениса говорила? Ой, это, типа, отвод глаз?

Все мне уже сейчас плохо станет, а мои девчонки только продолжали дожимать, а следующая включилась Катька:

— Боже, Ника, ты же знаешь, что это Макс Волчинский! Он же бабник! — произнесла возмущенно она. — Но да, он очень красивый…

Потом она замолчала, так как Данька посмотрел на нее убийственным взглядом.

— А как вы познакомились? — прошептала Олька, моя одногруппница, которая со мной только на первом курсе общалась, а потом и вовсе не замечала. — Ника, а ты знаешь его друзей? Это же Плохие парни, да?

Я стояла как немая, вообще не знала, что говорить и нужно ли вообще. Но то, что Олька сказала про плохих парней меня заинтересовало, что это еще за друзья такие? Может банда местного масштаба?

— Какие парни? — спросила я у нее.

— А ты не знаешь? — немного насмешливо посмотрела на меня одногруппница. — А может у вас не такие доверительные отношения?

Да, я понимала, что ступила, когда спросила ее про друзей Волчинского, но, блин, интересно же!

— Не твое дело, — ответила я ей.

Схватив за руки своих подруг, направилась с ними в укромное местечко в нашем универе, вернее в маленькую аудиторию на четвертом этаже, которая никогда не закрывалась и в которой не велись занятия. Я вообще, не уверенна, знали ли о ней другие студенты, так как она находилась в конце коридора, недалеко от лестницы, что вела на чердак, а пар на четвертом всегда было мало и народу тут было поменьше, чем на других этажах.