Когда Роза достигла околицы, всё небольшое стадо перешло на рысь, а люди, которых мы вполне справедливо назвали легкомысленными, схватившись за животы, покатывались со смеху.

Все знают, что у самой околицы, если подходить к деревне со стороны Большого букового леса, особенно по правую руку от дороги, много валунов. Роза, терзаемая страхом и болью, ударилась об один такой валун и, жалобно замычав, упала…

А барсук, коснувшись милой его сердцу матушки-земли, вновь обрёл все свои умственные способности: он разжал зубы и, отпустив морду Розы, бросился для начала под росший неподалёку куст терновника, вспугнув лежавших в тени кур, которые с громким кудахтаньем разбежались в разные стороны. Крики и топот приближавшихся людей заставили Фридолина пуститься наутёк — мелкий кустарник ведь не убережёт от преследователей!

Он перебежал дорогу, миновал дощатый забор Гюльднеров, завернул за угол и тут сделал весьма счастливое открытие: перед ним оказалась сложенная из мелко наколотых дров поленница, куда он и забился, облегчённо вздыхая после всего пережитого. Тишина и сумрак были ему приятны, он и прилёг отдышаться…

Тем временем Роза с трудом поднялась и, ковыляя на трёх ногах, побрела к речке, протекавшей у самой деревни, где и стала в холодной проточной воде. Ничего уже не понимая в этом мире, она студила то вывихнутую ногу, то кровоточащую морду. А обе другие коровы кузнеца и два бычка выстроились вокруг своей предводительницы, глупо тараща на неё свои голубые глаза. При этом они тихо мычали, как бы говоря: «Нет, это ужасно! Но что же, собственно, произошло?»

— Правда, что же, собственно, произошло? — спрашивали друг друга и люди, с кнутами и вилами прибежавшие Розе на помощь. — И что же это был за смешной зверь, который висел у коровы на морде?

Неподалёку от околицы, на самом краю деревни, играли дети, и один мальчик возьми да скажи:

— Это был очень страшный зверь! Глаза у него горели, как у волка. Он быстро-быстро пробежал за угол — и прямо в наш свинарник. Потому свиньи так и визжат.

А ведь и правда, свиньи Гартигов ужасно визжали, но не из-за волка, а от голода.

Но люди всей толпой с вилами и кнутами бросились в свинарник. Однако, сколько там ни искали, страшного зверя не нашли. Вот они и стали опять спрашивать друг друга: кого же это они, собственно, ищут?

Тогда другой ребёнок, девочка по имени Гизелла, сказала:

— Это был длинный такой зверь с пушистым хвостом, как у хорька. Он пробежал мимо дома Гюльденов — и к ним на голубятню. Вы только послушайте, как там переполошились голуби, никак успокоиться не могут.

А ведь и правда, голуби бегали с места на место, но вовсе не из-за хорька, а потому, что фрау Гюльднер в суматохе забыла им насыпать корму. Напрасно крестьяне обыскивали голубятню, ничего они там не нашли.

В конце концов люди снова сбились в кучу, кое-кто озадаченно чесал в затылке, и все опять стали спрашивать, что же это был за зверь и каковы его повадки?

Но тут был ещё один мальчуган со светлой головкой, и звали этого мальчугана Ахим Дицен.

— Это был зверь с серой шкуркой и белой острой мордой, — сказал он. — И побежал он вон туда, за поленницу.

Но мальчуган был очень мал, и взрослые люди не стали его слушать, а мало-помалу разошлись, одни к своим упряжкам в поле, а другие поймали Розу и отвели её на скотный двор кузнеца Рехлина.

Тем временем маленький Ахим Дицен подошёл к поленнице и стал заглядывать внутрь и трясти дрова. Но так как он после яркого солнца смотрел прямо в темноту, то не увидел барсука. Зато Фридолин хорошо его видел и с досадой подумал:

«Вот противное двуногое! С тех пор как я встретил лису, несчастья преследуют меня по пятам! И что это опять за ужасный день? И куда я попал? Пахнет здесь невыносимо, и всё какими-то непонятными вещами, а главное, двуногими. Нет, ни за что тут не останусь, а поищу себе где-нибудь спокойную нору, где меня никто не потревожит. Однако до наступления темноты придётся мне, пожалуй, здесь переждать. Дай-ка я посплю — ведь столько страху натерпелся! А это маленькое двуногое мне ничего плохого не сделает». — И Фридолин сомкнул глаза.

В это самое время мама всех диценских детей сказала своей дочке, которую все в деревне иначе не называли, как Мушкой:

— Что-то давно нашего Ахима не видно. Опять где-нибудь шалит, наверное. Ты пошла бы поглядела, может, найдёшь его. Только сразу же веди домой, пора ему поесть. А я пока бутерброды приготовлю.

Надо сказать, что Мушка была очень послушная девочка, какие, по правде говоря, бывают только в книжках для маленьких девочек, где всё выдумано.

Так вот, Мушка, обрадованная тем, что мама дала ей поручение, сказала:

— Дорогая мамочка, я так рада, что могу сделать для тебя что-то приятное! Знаешь, больше всего мне хотелось бы добежать босиком до самого Ней-Штрелица и чтобы вся дорога была усыпана острыми камешками. Но беда в том, что наш Ахим дальше нижней околицы не ушёл.

С этими словами послушная девочка Мушка положила пятьдесят седьмой том сочинений Карла Мая, который как раз читала, на точно отведённое для него место на полке, вымыла руки, причесалась и, взглянув в зеркальце — всё ли в порядке? — собралась в деревню. Проходя мимо кухни, она крикнула маме:

— Очень прошу тебя, не выпускай Тедди из дому, а то она всех гусей разгонит.

Дело в том, что собака Диценов, Тедди, была великая озорница.

Ну так вот, девочка Мушка шагала себе по деревенской улице и очень скоро увидела брата Ахима; тот стоял у поленницы возле дома Хартигов и не отрываясь смотрел в щёлку между дровами.

— Идём, Ахим! — позвала Мушка брата и взяла его за руку. — Мама велела тебе домой идти, она даст тебе бутерброд с малиной. Как вкусно!

Мальчику не хотелось идти с сестрой. Но руки своей он не отнял. Он всё ещё не отрываясь смотрел в щёлку между поленьями и шёпотом сказал Мушке:

— Там внутри зверь сидит! У него белое лицо с чёрными полосами. Это он укусил Розу прямо за морду!

Мальчик Ахим давно уже смотрел в щёлку между дровами; глаза его привыкли к темноте, и теперь он хорошо различал барсука. Мушка легонько оттолкнула Ахима и тоже посмотрела в щёлку. Но её глаза ещё не привыкли к темноте, и она ничего не увидела.

— Никого там нет, Ахим! Всё-то ты выдумываешь, — недовольно сказала она. — А потом, ведь зверя с белым лицом и чёрными полосами не бывает. Пойдём домой, будь хорошим мальчиком, как я — хорошая девочка. Мумми ждёт нас, а маму нельзя заставлять ждать.

Ахиму совсем не хотелось быть таким же паинькой, как его сестра Мушка, и он снова припал к щёлке и немного погодя проговорил:

— Вон он! Я его хорошо вижу.

Только Мушка собралась оттащить брата от поленницы, как к ним со всех ног подлетела собака Тедди — хвостом виляет заранее, уши трепыхаются на бегу… Ведь она опять не послушалась и удрала, хотя было ей это строго-настрого запрещено. Но, должно быть, ей очень хотелось проводить Мушку, а потом, она и сейчас гнала перед собой трёх диценских гусей.

— Тедди! — прикрикнула Мушка строго. — Ты ужасная собака. Иди сейчас же ко мне и оставь гусей в покое!

Но Тедди и теперь не думала слушаться. Она преспокойно дождалась, пока гуси, распластав крылья, не плюхнутся в речку, а затем ещё приветливей, чем до этого, виляя хвостом, подошла к своей хозяйке. Но здесь, около поленницы, она сразу учуяла чужой запах и страшно забеспокоилась. Шерсть встала дыбом, глаза загорелись.

К поленнице она подкрадывалась будто на цыпочках, такие длинные у неё при этом казались лапы…

Около дров Тедди бесцеремонно оттолкнула Ахима, сунула нос в щёлку и тут же зарычала.

— Видишь, видишь? — крикнул мальчик Ахим. — Это ты, глупая, ничего не видишь. Тедди тоже видит зверя и сейчас его выгонит.

Барсук Фридолин, конечно же, проснулся от всех этих разговоров. Особенно ему не понравилось рычание собаки Тедди.

«Вот так всё в этом мире! — думал он. — Нигде-то не найдёшь покоя! Даже здесь, в этом тёмном уголке, где так ужасно воняет. Но если ты, старая дрянь, просунешь свой нос хоть чуточку дальше, я тебя укушу, как укусил чёрно-белую гору за её мокрую морду. Мне всё равно терять нечего — хуже этого вонючего закутка ничего не придумаешь».