«Храм Сатаны», «Ключ к черной магии», «Очерки о проклятых науках» — кем мог быть автор произведений со столь грозными, «инфернальными» названиями? Злокозненным чернокнижником, таинственным каббалистом, колдуном в пурпурной мантии, управляющим целой армией низших духов (или, в крайнем случае, одним домашним бесом, что обитает в стенном шкафу), мастером убийственных энвольтаций, обезумевшим от сатанинской злобы отравителем и некромантом? На излете «трезвого» девятнадцатого столетия? Помилуйте! И откуда столь диковинное имя — маркиз Станислас де Гуайта? Быть может, это псевдоним? В самом титуле уже сквозит нечто извращенное и в то же время притягательное — в диапазоне от пресловутого маркиза де Сада до… Карабаса-Барабаса. Добавьте к этому славянское имя, итальянскую фамилию и лотарингское происхождение, и перед чарами этого необычайного персонажа не устоит ни один любитель тайного и сокровенного — или «оккультного», как повелось говорить со времен знаменитого Элифаса Леви.

Жизнь и творчество французского аристократа, действительно, давали и по-прежнему дают обильную пищу для самых невероятных слухов и домыслов. Имелись ли для них реальные основания?

Станислас де Гуайта родился 6 апреля 1861 г. в своем фамильном замке д’Альтевиль в аннексированной Лотарингии. Его род вел свое происхождение от некоего вождя из долины Менаджио, боровшегося против ломбардцев. На местном диалекте guaita означает «засада», вождя так и прозвали — Гуайта. В 772 г. один из франкских вождей по имени Макко женился на наследнице Гуайта. Так появилась фамилия Maccoguaita, которая затем путем перестановки превратилась в Гуайта-макко и была сокращена до Гуайта. Фридрих Барбаросса пожаловал одному из Гуайта, герою осады Милана, титул маркграфа, и к трем лазурным шевронам вольных сеньоров долины Менаджио добавился императорский орел. В 1189 г. Пьетро Гуайта вместе со своими сыновьями освободил город Комо. При этом погибли двое представителей рода. Соперничество вынудило Гуайта покинуть Комо. Их замки Прано и Порлецца были разрушены. Третий замок, Кадонья, пал в 1515 г. под натиском швейцарцев. Гуайта недолюбливали Австрию, но храбро сражались против турок. По совету императрицы Марии-Терезии, Франциск де Гуайта открыл ткацкую фабрику рядом с Комо, и швабского орла на его родовом гербе сменил двуглавый орел Габсбургов. Иннокентий Гуайта уехал во Франкфурт в 1712 г. Антон Гуайта женился там на Катрин-Кларе Резель, стал тайным советником принца Лёвенштейнского и умер в 1808 г. Его сын Георг, родившийся в 1750 г., умер в Сен-Кирене в 1831 г. Сын Георга, Антон, служил капитаном кавалерии во Франции и умер в Иври в 1834 г. Его сын Франц, родившийся в Сире в апреле 1825 г., стал генеральным советником Мерта. Он жил в Нанси и Альтевиле и умер в Нанси в 1880 г. от лимфатического расстройства. От его брака с Мари-Амели, дочерью барона Гранжана д'Альтевиля, родились Антуан де Гуайта, офицер кавалерий, скончавшийся в Аннаме в 1887 г., и Станислас. Род Гуайта был издавна связан с литературой. Его франкфуртский представитель женился в 1809 г. на Марии-Магдалене-Франциске Брентано. Их дочь Беттина поддерживала пылкую переписку со стариком Гёте. Что же касается предков Станисласа де Гуайта по материнской линии, то польский король Станислав (не в память ли о нем родители нарекли нашего героя?) пожаловал им дворянство, вступая на лотарингский престол.

«Воспитание чувств» юного Станисласа проходило в лицее Нанси, где он учился с 1878 г. вместе с Морисом Барресом — другом всей жизни. «Какой благородный товарищ, восхищавший своей верностью и богатым воображением! — писал Баррес о Гуайта, — Позднее мы видели его полным, немного церемонным, с властным взглядом: но тогда это был милейший ребенок, опьяненный сочувствием ко всему живому и к самой жизни, невероятно подвижный, среднего роста, со светлым лицом, белокурыми волосами и очень красивыми руками». Портрет будущего колдуна? Друзья-лицеисты ночами напролет декламируют друг другу стихи вошедшего в моду Бодлера или вирши собственного сочинения и умиляются всем на свете. Гуайта считает себя поэтом. Его строфы проникнуты глубоким религиозным чувством. Он дебютирует тремя стихотворными сборниками: «Перелетные птицы» (1881), «Черная муза» (1883) и «Rosa Mystica» (1885). Большинство критиков согласно в том, что поэтом он был посредственным. Принадлежал к парнасской школе, по мнению Анри Боклера — к декадентам. В предисловии к сборнику «Упадок Адоре Флупет» читаем: «Какая разница? — сказал, растянувшись на диване, очень молодой человек с невероятно умным и интересным лицом, который до этого хранил молчание. — Какая разница? Что толку? Разве всё не тщетно? Созерцание и экстаз навсегда заменили для нас тоскливую реальность. Не лучше ли воображать, нежели знать? Истинны только Ангелы, потому что их нет. И, возможно, нас самих тоже нет. Возможно, нас никогда и не было. Поистине, всё тщетно». Молодой провинциал Гуайта уже приехал в Париж, окунулся в столичную жизнь и успел перенять броские штампы будущих фельетонистов и «сочинителей водевилей»… Но поэзия, равно как и женщины, были лишь мимолетным увлечением.

Всё началось с того, что в 1883 г. Гуайта познакомился с Катуллом Мендесом, который предложил ему прочитать «Догму и ритуал высшей магии» Элифаса Леви. Книга явилась откровением. Поэзия автоматически отошла на задний план, точнее, сошла на нет. Отныне и на всю жизнь самыми авторитетными учителями и источником вдохновения стали для него Леви, Фабр д’Оливе и Сент-Ив д’Альвейдр. В 1884 г. Гуайта уже писал своему другу Барресу — «величайшему уму, отравленному неизлечимым скептицизмом»: «Почитай книги Элифаса Леви (аббата Констана) и увидишь, что нет ничего прекраснее каббалы. Я довольно хорошо подкован в химии и с удивлением вижу, что алхимики были истинными учеными; вне всякого сомнения, философский камень — это не обман. Самая современная и просвещенная наука склонна подтверждать сегодня гениальные гипотезы магов, выдвинутые шесть тысяч лет назад. Разве это не удивительно? Они предсказали, что всё происходит от света. И что же говорит наука? Свет, тепло, движение (вибрация), магнетизм, электричество, мышление… всё это одно и то же! А еще маги предсказали единство материи, которое наука тоже недавно подтвердила».

Книга «У порога Тайны», первый том «Очерков о проклятых науках», впервые вышла в 1886 г. В 1890 г. Гуайта опубликовал второе, расширенное издание, с двумя пантаклями лейпцигского теософа Генриха Кунрата. А в сентябре 1894 г. появилось третье издание.

«Высшая Магия — вовсе не компендиум более или менее связанных со спиритизмом бредней, произвольно возведенных в абсолютную догму; это общий синтез — гипотетический, но рациональный — основанный как на позитивном наблюдении, так и на индукции по аналогии», — пишет Гуайта во вступлении к первому тому. Основа Высшей Магии — еврейская каббала, провозглашающая единство бытия. В «Инициатической речи для приема в мартинистскую ложу с присуждением 3-й степени» Гуайта кратко излагает философскую основу своей доктрины: «В начале, в основе Бытия, лежит Абсолют. Абсолют, который религии называют Богом, не может быть постигнут, и тот, кто пытается дать ему определение, искажает представление о нем, приписывая ему границы: «Определенный Бог — это конечный Бог»[1], — писал Элифас Леви. Но из этого непостижимого Абсолюта вечно эманирует андрогинная Диада, образованная двумя неразрывно связанными принципами: животворящим Духом и вселенской живой Душой. Тайна их союза представляет собой Великий Аркан Слова. Итак, Слово — это коллективный Человек, рассматриваемый в его божественном синтезе, до его распада. Это Небесный Адам до его грехопадения; до того, как это Универсальное Существо модализировалось, перейдя от Единства к Числу, от Абсолютного к Относительному, от Коллективности к Индивидуализму, от Бесконечности к Пространству и от Вечности ко Времени. О грехопадении Адама традиция учит, что большое количество фрагментарных Слов, побуждаемое эгоистической жаждой индивидуального существования, отделилось от заключавшего их в себе Слова. Они оторвались от породившей их Матери-единства и до бесконечности устремляли во тьму свою зарождающуюся индивидуальность, которую желали сделать независимой от любого предшествующего принципа. Но эти относительные Слова померкли по мере своего удаления от абсолютного Слова. Они пали в материю, этот обман субстанции в бреду объективности; в материю, которая для Небытия то же, что Дух — для Бытия; они опустились до самого элементарного существования: животного, растительного и минерального. Но конкретная Вселенная получила восходящую жизнь, которая поднимается от камня, подверженного кристаллизации, до человека. Это чувственное отражение плененного Духа Наука изучает под названием Эволюции. Эволюция — вселенское Искупление Духа. Эволюционируя, Дух возвышается. Но каким образом он остановился в одной из точек падения? Традиционное учение этого не объясняет. Это тайна».