— Ты сегодня без улова, дитя мое? Да и незачем. Продуктов у нас достаточно, а грабить Океан попусту не стоит.

— Что за решение должен принять совет? И почему вы здесь, а не на совещании?

— Эх-хе-хе, — вздохнул старик, присаживаясь на какой-то пустой ящик, лежавший здесь же. Одной морщинистой рукой он придерживал длинные одежды, ниспадавшие даже при ходьбе до самой земли, другой опирался на длинный посох, символ власти, а последнее время, полезная опора для немощного. — Мой голос останется в меньшинстве, да и я уже предполагаю, какое решение будет принято, и не очень-то это меня радует.

Лили изнывала от любопытства, но вежливость заставляла ее сдерживать эмоции, смиренно ожидая, что же еще скажет старейшина. Что такого могло случиться, что мнение совета разделилось, да еще столь не равномерно?

Мондагард молчал, закрыв глаза от яркого света. Девушка даже начала думать, что тот уснул, но старейшина внезапно встрепенулся и обратился к ней:

— Ты ведь больше любого здесь бывала во внешнем мире, каков он?

Лили совсем не ожидала подобного вопроса и не нашлась, что ответить, а Мондагард не дождавшись ответа, продолжил:

— Люди продолжают упорно цепляться за технологии. Ради крупиц комфорта они предают Землю. Прошлое совсем ничему не научило их. Совсем… С каждым готом наших единомышленников становиться все меньше. Новичков нет совсем, а самые преданные братья и сестры, те, в ком я бы никогда даже не подумал усомниться, сбегают в города. Они предают убеждения предков и ищут легкой жизни. Сегодня с острова зеленой листвы прибыла семья. Они боялись дрейфовать в одиночку и попросились поселиться здесь. Теперь там никого не осталось… Им найдется место в деревне, а на острове устроим дополнительные насаждения. Остров Зеленой Листвы теперь станет поистине зеленым.

Экопоселения редеют, а Новый Вавилон, я слышал, насчитывает уже миллион жителей. Что делают эти глупцы? Еще одной Катастрофы землянам не пережить… А если даже совет готов преступить через вековые запреты, что тогда…

Старик устремил печальный взгляд в бесконечность.

Лили слушала затаив дыхание. Мондагард был известен, как самый непреклонный сторонник идей единения с природой. Он никогда не шел даже на малейшие уступки. Именно он бушевал, когда стало известно о благотворительности Лили, и совет всегда соглашался с ним. Что же произошло, что он даже отказался присутствовать на совещании?

Девушка молчала, не решаясь спросить. А Мондагард снова погрузился в свой внутренний мир, на этот раз, по-видимому, столь глубоко, что даже напрочь забыл о собеседнице. Она уже совсем потеряла надежду разобраться в происходящем, когда почувствовала, что ее кто-то тянет за еще влажный рукав.

— Тебя вызывают на совет!

Девчонка с веснушчатым личиком и огненными волосами была младше Лили почти в два раза, но все в деревне знали, что она своеобразный посыльный совета.

«Меня? На совет?» — Девушка была поражена.

Эта новость была уже совсем из ряда вон. Совет старейшин являлся высшим органом экоплемени. Они управляли жизнью братьев и сестер, принимали важнейшие решения и были хранителями устоев предков. Обычные жители почти никогда не допускались на заседания, а Лили, к тому же, не могла похвастаться исправным соблюдением всех правил и запретов. Чего стоили хотя бы ее регулярные попытки убежать, перетекавшие в покаянное возвращение.

Что-то подсказывало Лили, что спрашивать бесполезно, и она молча последовала к самому большому строению на острове. Оно было собрано из самых прочных и хорошо сохранившихся панелей, бывших когда-то мусором на плавучей свалке. В прочем, все жилища экоплемея собирало из отходов древних, они ведь отказались от использования технологий, и приходилось проявлять изобретательность. Но даже на фоне разношерстой толпы домишек, пестрящих латками и разномастными конструкциями, здание совета выглядело самым внушительным.

Стены из огромных листов металла и панелей каких-то транспортных средств, окна закрыты прозрачными квадратами не бьющегося пластика, крыша, намертво приделанная к основанию, и вовсе из неизвестных элементов различных по форме и цвету. Вход закрывает полог из тончайшей, но весьма прочной материи с рисунком какой-то рекламы былых времен. Повсюду были развешены охапки водорослей и сухих цветов, пытаясь придать нарядность и прикрывая особо некрасивые пятна.

Лили никогда не бывала внутри, это была святая святых племени. Почти никто не знал, что здесь находится. Перед этим местом трепетали почти так же, как перед самими старейшинами, и даже детям никогда не приходило в голову, подсмотреть в щелочку у входа. Спертый воздух ударил в нос девушке, и ей тут же захотелось чихнуть. Тяжелый запах, казалось, душил, а из-за резкой смены освещенности она почти ничего не видела.

Похоже, заседание длилось уже давно, но лица старейшин были спокойны, из чего можно было сделать вывод, что ничего страшного не случилось. Обещанный пришелец тоже находился здесь. Им оказался вовсе не инопланетянин, как и подозревала Лили, а молодой человек примерно ее лет. Может, конечно, с возрастом она и ошиблась, в полумраке, да еще и через клубы благовонного дыми сложно было что-либо хорошо рассмотреть. Одно девушка поняла точно, обещанный пришелец, наделавший столько шуму в деревне. Оказался просто парнем из внешнего мира. Разочарование скользнуло по лицу Лили. Она сама не знала, чего ожидала, направляясь сюда, но всеобщее волнение захватило и ее, а на деле все оказалось весьма прозаично: сокровенное обиталище старейшин — душная и темная конура, а переполошивший все «пришелец» — сбежавший из дому мальчишка, которому захотелось приключений.

Постаравшись скрыть свои чувства, девушка склонилась в поклоне.

— Приветствуем тебя, дочь бескрайнего Океана и свободного южного ветра, — торжественно произнес седой старик с грязно сером балахоне. Он обладал такой же, как у Мондагарда длинной бородой, только немного более темного оттенка. Бертафьяль был самым молодым из членов совета, но его голос был не последним в деревне.

— Мы призвали тебя, дабы возложить на твои юные плечи самое ответственное задание в твоей жизни, — так же пафосно продолжил Мондофьяль, обладатель столь длинной растительности на лице, что ее приходилось заплетать в косу.

Была в совете и женщина, седая и высокая Видоулла. Она была мудрой и предусмотрительной, и к ее советам всегда прислушивались, но сейчас она отчего-то предпочла промолчать. Говорили, что в молодости она была волшебной красавицей, ее роскошные волосы золотистым водопадом спускались почти до самой земли, голос превосходил чистотой пенье птиц, а бледно-голубые глаза искрились, словно капля чистейшей воды на солнце. Но время не щадило никого, даже самых мудрых. Видоула, сгорбившись, куталась в шерстяную накидку в дальнем углу хижины, и сейчас, казалось, ее больше занимал собственный озноб, чем принимаемое советом решение.

— Дочь моя, — снова взял слово Бертафьяль, — молодой чужеземец оказал нам нашему племени огромную честь, и мы просто обязаны отплатить ему тем же. Эта почетную миссию выпало исполнить тебе. В следующие несколько дней твоей задачей будет оберегать и всячески помогать молодому человеку.

— Помогать в чем? — Вырвалось у Лили.

Прежде она никогда бы не позволила себе подобную дерзость перед собранием совета, но сегодня все шло кувырком и не подчинялось многовековым правилам. «Пришельца» из внешнего мира не только не выдворили с острова, а еще и осыпали почестями, пообещали помощь, тогда как было время, когда брата или сестру могли выгнать из племени только за необоснованный визит в соседнее поселение.

Старейшины не заметили дерзости, но и отвечать отчего-то не спешили. В место этого Бертафьяль спешно выпроводил гостя, пообещав, что проводник доставить того в необходимое место, а Лили вскоре присоединится к нему.

Когда полог за почтенным пришельцем опустился, мужчины обратили все свое внимание на девушку.

«А ведь они так спешили избавиться от него, что даже не представили,» — мелькнула мысль в голове девушки.