Что бы там не думала ее служанка, Лионесс сомневалась, что ей удастся запросто отыскать подходящего жениха: мужчина ведь не собака, на него не укажешь пальцем и не подманишь к себе.

Да и не надобен ей такой муж.

Лионесс хотела стать женой Гийома. А вместо этого придется покорно выйти замуж за первого попавшегося человека, которого выберет для нее отец.

Ее отец — воин. Рыцарь. Лорд. Вероятно, он бы выбрал для нее такого же, как и сам. Мужчину, подобного…

Затаив дыхание, Лионесс попыталась изгнать из головы опасные мысли. Но они всё возвращались и возвращались, одна хуже другой. Пока не свелись к одной единственной, и она едва не сразила девушку наповал.

Ее родитель выбрал бы для нее мужа подобного Фоко.

Человека, который убил не только свою жену, но и новорожденного сына. Говорили, что он не выказал ни малейшей толики раскаяния в своем деянии. И ни единой слезинки по ним не пролил.

Он из тех, кто ни во что не ставит людей, слабее его, и уж тем более женщин. Человек, который насмехается над смертью и не уважает жизнь.

Лионесс быстро помолилась, прося оградить ее от скверны:

— О, Матерь Божья, не позволяй моему отцу лишить меня своей милости. Не дай ему распорядиться моей судьбой подобным образом.

Любую женщину, которая решилась бы стать женой такого вот человека, стоило пожалеть.

Подобной личности нечего делать в ее замке. Она не настолько легковерна, чтобы считать, что сможет подвести Фоко к воротам и, не опасаясь возмездия, распрощаться с ним. Нужно как-то убедить его, что лучше бы ему позабыть обо всем случившемся. Как же это сделать?

После их стычки в башне Лионесс больше не видела своего пленника. Но она приказала Ховарду предоставить Фоко определенную свободу. Он мог передвигаться по донжону и гулять во внутреннем дворе при условии, что будет находиться под постоянным наблюдением и останется закованным в цепи по рукам и ногам.

Ховард заверил ее, что лично будет сторожить пленника. Она заставила его поклясться, что он станет держать Фоко подальше от нее.

— Миледи! Госпожа Лионесс! Идите быстрее сюда, миледи!

— Вот горлопан! — чертыхнулась Лионесс.

К ней подбежал пронзительно кричащий паж.

— Смотрите, миледи, смотрите…

Она подавила желание как следует встряхнуть вопящего мальчишку.

— Майкл, довольно блажить. Расскажи мне, что случилось.

Майкл стал лихорадочно тыкать пальцем в небо.

— Там король! Король Стефан, миледи!

Лионесс сдержала язвительный ответ, уже готовый сорваться с языка. Вместо этого она посмотрела вверх.

Нет, король не отрастил крылья и не парил над Таньером. Но у Майкла действительно был повод заорать.

Такая роскошная охотничья птица могла принадлежать лишь королю.

На фоне безоблачного неба, то снижаясь, то взмывая, парил беркут[18]. Лионесс присвистнула, когда «птичка» опустилась пониже. Ей захотелось поближе рассмотреть его. Лионесс отправила Майкла за Ховардом, а сама забралась повыше на галерею.

Когда-то давно отец рассказывал ей о беркутах. Но видеть их Лионесс не приходилось. Теперь же она поняла, почему отцу так нравились эти орлы. Несмотря на то, что описание лорда Рионна позволило ей узнать хищную птицу, его дифирамбы ни в коей мере не отражали ее красоту.

Золотой орел. Неплохое название. Когда оперение играло в лучах солнца всеми оттенками коричневого, медного и белого, птица и в самом деле казалась золотой.

Беркут взмыл в небо, почти скрывшись из вида, а потом ринулся вниз, да так стремительно, что будь он поменьше, то неминуемо разбился бы о камни башни. Только невероятная сила и проворство этой птицы позволили ей избежать падения. Мгновение спустя, описывая в воздухе круг за кругом, беркут снова стал подыматься вверх.

Лионесс заворожено наблюдала, как он раз за разом исполняет свой грациозный танец, то взмывая вверх, то бросаясь вниз, пронзительно крича и кружа вокруг башни. Снова и снова.

Ей в голову пришла странная мысль.

Лионесс с трудом отвлеклась от беркута, сосредоточив внимание на башенной бойнице. И хотя с того места, где она стояла, девушка не могла заглянуть в темницу, она нисколько не сомневалась, что Фоко сейчас стоит у открытого окна.

Лоб Лионесс покрылся испариной. У нее перехватило дыхание, когда в ответ на громкий птичий крик раздался пронзительный свист. Словно повинуясь чьему-то приказу, орел взвился и скрылся в лесу. Восстановив дыхание, Лионесс посмотрела во внутренний двор замка. Все бросили работу, даже стража, и вместе с ней наблюдали за птицей.

— Я никогда не видел, чтобы орел охотился на человека, — вывел ее из оцепенения голос Ховарда. Погрузившись в размышления, Лионесс не слышала, как он подошел.

Лионесс подыскивала ответ, который бы успокоил не только людей, собравшихся внизу, но и ее собственные расшалившиеся нервы. Наконец она спросила:

— А может он болен или ранен и поэтому так непонятно ведет себя?

Она надеялась, что ее реплику услышали во внутреннем дворе. Довольно того, что она трясется со страху. Не след людям в Таньере беспокоиться вместе с ней.

Ховарда не нужно было учить, что делать.

Соглашаясь с ней, он повысил голос:

— Ага, миледи, больные всегда ведут себя странно. Должно быть, эта тварь удрала от королевского сокольничего.

Когда прислуга разошлась и вернулась к своей работе, Лионесс наклонилась поближе к Ховарду:

— Кто-нибудь слышал о том, что король Стефан поблизости?

Он покачал головой, почти не оставив ей надежды:

— Нет.

Лионесс не хотелось выдавать свои мысли, но и полностью скрыть их она не смогла бы, поэтому сказала:

— Тогда эту птицу послал кто-то из людей Фоко.

Ховард вышел на стену и застыл.

— Да-а, все еще хуже, миледи.

— Что… — ее вопрос замер у нее на устах, когда она проследила за его взглядом.

Расчищенное пространство между густым лесом и стенами Таньера представляло собой дополнительное рукотворное препятствие. На нем прекрасно просматривался любой зверь или человек, пытавшийся приблизиться к замку.

И в этот миг Лионесс смогла рассмотреть их обоих. Мужчина, облаченный во все черное, возвышался на таком же черном боевом коне и пристально всматривался вдаль.

Позади него, на чем-то, с виду похожем на хитроумный насест, примостился беркут.

Одежда этого человека и вкупе с орлом не оставили у девушки сомнений, что оба они ищут Фоко.

Проглотив комок в горле, Лионесс прошептала:

— О, Господь Всемогущий, спаси нас!

Выпрямившись, она прошествовала к въездной башне и стала дожидаться, пока вестник судьбы Фоко приблизится к стенам ее замка.

К ее ужасу и удивлению, человек развернул коня и поехал в сторону леса. Если даже возможное противостояние напугало ее, то этот его поступок и вовсе наполнил душу Лионесс ужасом.

Этот всадник обязательно вернется за человеком, который, как ему теперь известно, находится в ее замке.

Теперь это лишь вопрос времени. Интересно сколько же людей он приведет с собой?

Лионесс поклялась, что если ей удастся пережить этот день, она увеличит порции еды, оставляемой для бедных за воротами замка. Она втерла пахнущее розами масло в свои обветренные руки. «Неужели сегодня еще что-нибудь пойдет наперекосяк?»

Позже, помогая женщинам со стиркой, Лионесс отвлеклась от тревожных мыслей о человеке, которого держала в заложниках, и о неминуемом появлении его людей. Однако это не спасло ее от необходимости выслушивать нескончаемые упреки Хелен.

Лионесс наложила холодную примочку из бузины на переносицу и на щеки, обгоревшие на солнце. Когда служанка, в конце концов, перестала бубнить одно и то же насчет Фоко, она снова обратила внимание Лионесс на эту сумасшедшую птицу и ее хозяина. Ни на минуту не смолкая, Хелен забрюзжала о человеке Фоко. А когда и эти темы оказались полностью исчерпаны, горничная перешла к зловещим предостережениям насчет девчонок, что проводят так много времени на солнце.