Король оглянулся на Риса и Гийома:

— В вашем распоряжении семь дней. Постарайтесь за это время убедить леди в своих достоинствах, — Стефан замялся и погладил свою короткую бородку. — Вам придется обойтись без кровопролития.

Гийом упал на колени.

— Ваше величество, я…

— Молчать! — громкий крик Стефана, должно быть, услышали даже гости в зале этажом ниже. — Седьмица, дю Пре.

Король снова взглянул на Риса.

— И чтобы никакой крови. Ясно?

Фоко кивнул:

— Слушаюсь, государь.

Затем настал черед Рионна испытать на себе раздражение Стефана:

— А вы проследите, чтобы все трое следовали моему приказу.

— Будет исполнено.

— Вот и хорошо, — Стефан направился к двери. — А теперь давайте оставим Рионна наедине с дочерью.

Дождавшись, когда трое мужчин покинули комнату, лорд Болдуин повернулся к Лионесс:

— Держи ухо востро, доченька. Если ты ошибешься с выбором, я вряд ли смогу тебя защитить.

— Мой выбор сделан давным-давно.

Рионн стиснул плечи Лионесс.

— Послушай меня. С Гийомом что-то не так.

— Отец…

— Нет! — он встряхнул дочь, оборвав тираду в защиту Гийома. — Лионесс, я не знаю в чем дело, но что-то тут не то. Я обязательно выясню, что именно меня тревожит. А до тех пор ты забудешь все, что знала об этих рыцарях.

— Забуду? — Как же ей забыть о Фоко? — Это невозможно.

— Возможно, — Рионн отошел от дочери, обтирая лицо рукой. — Лионесс, мне остается лишь догадываться, чем вы там занимались с графом Фоко по дороге в Рионн.

Девушка залилась румянцем и смущенно отвернулась — не пристало обсуждать такие вещи с отцом.

Граф приподнял согнутой ладонью подбородок дочери. Ей показалось, что отец видит ее насквозь, и Лионесс зарделась еще сильнее.

Граф тихо рассмеялся. Лионесс крепко зажмурилась. Отец отстранился от нее, внимательно посмотрел на дочь, а потом заявил:

— Ты боишься того, что чувствуешь к Фоко.

— Ты ошибаешься.

И когда ее родитель успел стать таким наблюдательным?

— Святые небеса, жаль, что с нами нет твоей матери. Не мое дело рассказывать тебе о таких вещах, Лионесс. Ты, чего доброго, еще решишь, будто я рехнулся.

Ага, вообще-то она уже решила, но сочла, что благоразумнее промолчать.

— Думаешь, я ничего не вижу? Считаешь, я настолько стар, что ничего не помню?

Ее отец говорил загадками.

— Отец, что тут видеть? Нечего.

— Глупышка, ты же захватила в плен могучего Сокола.

— Я отдаю себе полный отчет в своих деяниях. Не надо мне напоминать об этом.

— Однако ты стоишь передо мной. Живая и невредимая. Как ты мне это объяснишь?

Лионесс не знала, что ответить и выдала единственное, что пришло ей в голову:

— Он принес клятву верности мне и Таньеру.

Рионн закашлялся. Усевшись в кресло, что прежде занимал король, он поинтересовался:

— Поклялся в верности тебе?

— Да. В ту ночь, когда на замок чуть не напали, мы стояли на крепостной стене, и Фоко поклялся защищать меня и Таньер.

— Он сделал это прилюдно?

Почему у отца такой странный голос? Отчего он уставился на нее, словно у нее отросла вторая голова?

— Да, само собой, — Лионесс улыбнулась, вспомнив то мгновение. — Он даже колени преклонил.

Рионн захохотал:

— Как забавно! — он буквально захлебывался от смеха. — Фоко на коленях перед моей дочерью. Да он отродясь ни перед кем не склонялся.

Граф больше не мог сдерживаться и расхохотался во всю мочь.

— Отец, ради бога, это же пустяки. Я боялась его. Испугалась, что его люди нападут на Таньер. Он лишь хотел успокоить мои страхи и унять моих людей.

Отец захохотал еще громче. Наконец Рионн утер выступившие от смеха слезы и прокашлялся.

— А сейчас ты его боишься?

Лионесс сложила руки на груди. Она не собиралась стоять тут и переливать из пустого в порожнее. Даже с отцом.

Отодвинув от себя кресло, лорд Болдуин встал в полный рост.

— Лионесс, будь твоя матушка жива, ей удалось бы образумить тебя куда быстрее, чем мне. Ведь я всего-навсего мужчина. Отец, которого не оказалось рядом, когда его дитя в нем отчаянно нуждалось, — он поднял ладонь, не позволяя Лионесс его опровергнуть. — Но я все-таки мужчина. И мне доводилось испытывать страсть к женщине. Не бойся Фоко и не страшись своих чувств к нему, — граф притянул Лионесс к себе и обнял. — Доченька, клянусь могилой твоей матери, он не причинит тебе вреда.

— Ох, батюшка, если я тебе поверю, все станет намного сложнее. Тогда мне и вправду придется выбирать.

Лорд Рионн чуть отстранился от Лионесс:

— Повторяю еще раз, я приказываю тебе забыть все, что знаешь — или думаешь, что знаешь — об этих двух. С этого момента они для тебя незнакомцы. Чужие люди, с коими тебе следует познакомиться заново и научиться доверять. Поторопись.

Устав спорить с отцом, девушка согласилась:

— Я попытаюсь.

— Ты не просто попытаешься. Ты решишь, кто из двух станет лучшим владельцем Таньера. Человек, который станет добрым хозяином замка и господином для твоих вассалов, будет и тебе хорошим мужем.

— А как же любовь, отец? Разве любящий мужчина не станет Таньеру лучшим хозяином?

— Нет. Если мужчина твердит о любви, не прожив с тобой ни дня, не разделив с тобой ложа и не взвалив на свои плечи твои тяготы, то этот человек лжет, Лионесс. Тебе и самому себе.

Как ни странно, в его словах был определенный смысл. Отец погладил Лионесс по голове.

— Подумай о том, что я тебе сказал и выбирай по-умному. Тебе несказанно повезло, Лионесс. Король сам даровал тебе возможность выбора. Как только ты его сделаешь и вверишь себя и Таньер в руки твоего мужа, я мало чем смогу тебе помочь в случае беды.

Его устами глаголила истина. За кого бы она не вышла, король отдаст Лионесс и ее замок в полное распоряжение этого рыцаря.

Даже в случае ее смерти Стефан и то вряд ли разрешит ее отцу напасть на Таньер. И отговорка будет у короля всегда под рукой — он же даровал ей невиданную свободу выбора.

— Я, как следует, подумаю над тем, что ты сказал, отец. Клянусь.

Лорд Болдуин поцеловал дочь в лоб.

— Уверен, что ты так и сделаешь, доченька, — он шагнул назад и остановился. — Просто запомни, Лионесс: они мужчины, и каждый из них пойдет на любую уловку, чтобы убедить тебя выбрать именно его.

Гийому своими мольбами ее тронуть вряд ли удастся. И хотя она искренне ему сочувствовала, беды дю Пре остались в прошлом — скоро он перестанет ныть и снова станет самим собой.

А вот Фоко прекрасно известно, как заморочить ей голову. Из этих двух он — самый опасный.

— Отец, этим людям меня не перехитрить. Я вижу насквозь все их уловки и выберу по-хозяйски.

Рионн было открыл рот, но потом, словно передумав, закрыл его. Вместо этого он лишь кивнул, а затем все же решился и сказал:

— Если тебе когда-нибудь захочется поговорить о них… — он уставился в потолок, а потом снова посмотрел на дочь. — Если тебя смутят их уловки, пожалуйста, не стесняйся и обращайся ко мне.

Лионесс ни за что на свете не стала бы обсуждать с отцом мужские заигрывания. Она и представить не могла, как ей обратиться к отцу и спросить у него: почему ее сердце так бешено бьется от одного взгляда Фоко, почему мысли путаются от его прикосновений и почему она теряет голову и у нее живот сводит от его поцелуев. Нет. Ни в коем случае.

Лионесс улыбнулась отцу и кивнула:

— Конечно, батюшка, я так и сделаю.

Копье Риса пронзило деревянный щит на перекладине точно посередине и расщепило поверхность мишени; от удара чучело завертелось на столбе, точно волчок. Фоко предпочел бы отработать свои навыки на живом сопернике, но Мелвин больше не хотел падать с лошади и оставил Риса тренироваться в одиночестве.

По правде говоря, Фоко уже порядком надоело тешиться ратными забавами. Однако безопаснее места для секретных бесед со своими людьми, чем это учебное поле, ему было не найти. Три дня назад Рис отправил два отряда на поиски самозванца, который напал на Таньер, и сегодня утром его люди должны были возвратиться. Его следующий шаг зависел от их сообщений. Рис намеревался либо прекратить поиски до тех пор, пока не сможет уехать из Рионна и выяснить все лично, либо отправить еще два отряда.