– Проблем не было?

– Никак нет, они единственное условие поставили – своим раненным помочь. Конечно, мы же не дикари. Так они и лежат, наши и хансы, вперемешку. Охрану поставили, конечно, но эксцессов не было.

– Это хорошо, – кивнул генерал. – Что с пленными?

– Почти весь гарнизон, – неуверенно сообщил адъютант. – Кроме кабачка больше нигде и не стреляли.

– Чтонибудь интересное? – уточнил генерал почемуто в среднем роде, но адъютант его понял и оживился:

– Так точно, товарищ генерал. Альбионский офицер. Что он здесь делал – непонятно.

– Альбионец? Очень интересно. Яков Степанович, голубчик, а нука, пригласите его сюда…

Пленник не обманул ожиданий генерала. Точнее, его внешность. Он будто сошел с агитационного плаката… "Ну, к чему эти штампы?" – обругал себя Дюзенберг. Хотя верно, типичный Альбионец. Блондин, голубоглазый, метр восемьдесят пять минимум (у генерала было плохо с глазомером, на вершину командной цепочки его привели другие таланты), тонкие бледные губы (или это от холода? черт его знает!) Серая униформа с нашивками… все у этих буржуев не полюдски! Легко одет, покрасоваться решил. Если только бойцы не начали его раздевать. Надо будет проверить и наказать, если что.

Английского генерал Дюзенберг не знал, поэтому неуверенно спросил:

– Говорите пофранцузски?

Альбионец покачал головой.

– Понемецки?

– Немного, господин генерал.

("Черт, а он в наших званиях разбирается!")

– С кем имею честь?

– Лейтенант Джеймс Хеллборн, Альбионский Добровольческий Корпус.

– Наемник, – с легким презрением заметил Дюзенберг.

– Почтительно прошу с вами не согласиться, господин генерал, – сложносочиненная грамматическая конструкция далась альбионцу нелегко, однако Дюзенбергу было наплевать на его затруднения.

– Не будем спорить о семантике, лейтенант.

– Простите?… – моргнул Хеллборн, но Дюзенберг уже задавал следующий вопрос.

– В каком статусе находились на острове?

– Офицер связи Корпуса.

– Здесь есть еще ктото из ваших?

– Я не уверен, что знаю ответ на этот вопрос, – альбионец внезапно заинтересовался носками своих ботинок.

– Извините, товарищ генерал… – услышал Дюзенберг у себя за спиной.

– В чем дело, сержант? – генерал даже не пытался выглядеть рассерженным.

– Это он товарища старшего капитана… И товарища лейтенанта тоже.

– Вы уверены?

– Так точно, товарищ генерал, – убежденно заявил молодой очкастый сержантик. – Я его сразу приметил, форма у него была необычная, не данорвежская, и засмотрелся. А он как выхватил ствол и давай палить…

– Сержант, – недовольно поморщился Дюзенберг.

– Простите, товарищ генерал… Выхватил пистолет и открыл огонь. Два выстрела – и тут же под стол спрятался! А я в него стрелять не мог, товарищ лейтенант прямо на меня упал… – сержант шмыгнул носом.

– Отставить, – Дюзенберг повернулся к пленнику. – Этот солдат утверждает, что вы застрелили двух наших офицеров. Это правда?

Пленник пожал плечами.

– Не стану отрицать, господин генерал. Но это была законная самозащита. Ваши люди угрожали нам оружием, я имел право защищаться.

– Товарищ генерал, разрешите, мы его… – снова вклинился сержантик.

– Отставить, – покачал головой Дюзенберг. – Яков Степанович, разыщите капитана Суздальского. Похоже, это его пациент. Я и так потратил на него слишком много времени. Мы должны продолжать, еще далеко не весь архипелаг в наших руках.

* * * * *

Лейтенанта Стеллера не особенно обрадовал приказ капитана Суздальского, но и не расстроил тоже. Доставить двух пленников на материк и сдать в контрразведку штаба фронта. Подозрительный альбионец и риттмейстер из данорвежской Секретной Службы. Сделаем, не впервой.

Пленников усадили в два средних кресла шестиместного танкатера. Стеллер устроился рядом с водителем, задние кресла заняли два приданных бойца из морской пехоты. Легкораненые во время давешней перестрелки в таверне, они были злы и идеально подходили для такого поручения. Так, по крайней мере, решил капитан Жемчужников, сменивший на посту павшего Половцева. Суздальский и Стеллер не стали спорить с грустным морпехом.

– Только без глупостей, ребята, – тихо, но твердо сказал Стеллер перед посадкой в корабль. – Если он виноват – мы его в любом случае живым не выпустим. У нас на каждого врага пуля или веревка найдется.

– Это точно, – хмыкнул один из морпехов, – в этом вы мастера…

Стеллер не обиделся. На больных не обижаются, а раненый – все равно что больной. Контрразведчику не впервой выслушивать оскорбления окопных героев. Неприятный, но терпимый и неизбежный звуковой фон. Через некоторое время ты просто перестаешь его замечать.

Танкатер мягко загудел и отчалил от берега.

– Хорошая погода, – констатировал водитель. – В два счета доберемся и в лучшем виде! А что, товарищ лейтенант, – водитель решил сменить тему, – здорово мы им врезали?

– Это точно, – Стеллер машинально передразнил сидевшего позади морпеха, – в этом мы мастера…

– А что теперь, на Копенгаген пойдем?

– Это вряд ли. ("С кем поведешься!") Свое мы забрали, а чужого нам не надо. Не будут хансы выеживаться – так мир быстренько подпишем и конец фильмы.

– Нет, на Петроград пойдем, – несколько запоздало подал голос сидящий за водителем данорвежский офицер. Он неплохо говорил порусски. – И мир подпишем. В Зимнем дворце.

– Возьмите себя в руки, риттмейстер Браге, – полуобернулся к пленнику Стеллер. – Проиграли так проиграли.

– Война еще не закончилась. Она еще и не начиналась даже. Бандиты, террористы, никак от своих замашек не избавитесь. Как азиатские варвары, без официального объявления… – данорвежец изобразил суровое и презрительное выражение лица.

– Вы просто не в курсе, – мягко возразил русский лейтенант. – Наш посол вручил ноту вашему премьеру ровно в 23.00… прямо на новогоднем балу. А наши солдаты высадились в 23.05. На отдельных участках даже в 23.15.

– Я и говорю, типичное азиатское коварство. Самурайская дуэль.

Стеллер пожал плечами и ничего не ответил.

– Что такое "самурайская дуэль", товарищ лейтенант? – водитель оказался редким болтуном.

"Пусть вам риттмейстер объяснит", – хотел было ответить Стеллер, но вовремя спохватился. Этого еще не хватало! Мало того, что он с пленником болтает, так еще и простых солдат в это дело втягивать! Но лейтенант не смог выдавить из себя традиционное "разговорчики" – до российского берега было еще далеко.

– Про самураев слышал, ефрейтор?

– Вроде солдаты такие, – несколько неуверенно отвечал водитель. – Наемные. В Китае, кажется.

– Ну да, в Китае они тоже служат, но у дачников их больше. Так вот, если два самурая решили устроить дуэль – а дерутся они как правило на мечах – то закон и обычай требуют перед схваткой вежливо поклониться противнику. Поклонился – все, теперь хоть на куски его зубами можешь рвать, совесть твоя чиста и честь незапятнана. Только поединок на мечах между двумя сильными воинами – штука непростая, может повезет, а может и нет…

– Это точно, товарищ лейтенант, – неожиданно заговорил давешний морпех, – это как в штыковую ходить. Нет, с порохом сподручнее, предки не глупее нас были, когда саблю на пищаль сменяли…

– Ну так вот, – продолжал Стеллер, – некоторые самураи придумали способ, как обойти закон и не нарушить обычай. Фокус состоит том, чтобы выхватить меч в самое последнее мгновение, когда ты едва успел выпрямиться после поклона. И тут же ударить! Вот это и называется "самурайская дуэль".

– Азиаты, – снова пробурчал Браге. Но на этот раз Стеллер не успел ничего ответить.

"Блаблабла", – подумал Джеймс Хеллборн. – "Господь свидетель, теперь мои уши немного отдохнут".

Его руки были закованы в наручники, но длинная, в 7–8 звеньев, цепочка гарантировала оперативный простор и свободу действий. И когда она обхватила горло Стеллера, русскому офицеру оставалось только хрипеть и ломать ногти о каленую сталь.