Хеллборн взирал на это представление с великим недоумением. Он внезапно понял, что впервые командует людьми. Офицерские звания, которые Джеймс носил уже несколько лет, совсем не подразумевали то или иное количество подчиненных. Да, он исполнял обязанности командира еще в Академии, но ведь то было "ненастоящее" командование – школьное, игрушечное. Потом была подлодка "Президент Гамильтон", где он исполнял обязанности курьера Секретной Службы, передавая приказы и забирая пакеты у агентов и резидентов в нейтральных портах. В Гренландии Джеймс был одним из "рядовых" сводного офицерского батальона; на Свальбарде – "сам себе господин", "телефонист с погонами". Минимум ответственности. Он отвечал за бумажки, железяки, эфирные волны, но совсем не отвечал за живых людей. Сто тысяч треугольных китов, ему нравилась такая служба. Похоже, сегодня ей пришел конец.

Коппердик наконецто закончил распекать нерадивого матроса и почтительно повернулся к своему новому командиру.

– Через пять минут, – повторил Хеллборн. – Старшина, составьте список людей, назначьте дежурного по казарме и присоединяйтесь к нам. Это все, джентельмены.

– Смирно! Вольно! Разойтись! – относительно складно отбарабанил Беллоди.

– Подойди ко мне, моряк, – Джеймс поманил пальцем парня с шишкой. – Как голова? Не болит?

– Пустяки, сэр, – смущенно улыбнулся "раненный". – До вечера заживет.

Разумеется, он имел в виду альбионский вечер.

– Еще не вечер, – машинально отозвался Хеллборн. – Хорошо, солдат. Береги себя. Свободен.

"Боже мой, какой идиот, – подумал Хеллборн. – Эти люди чудом спаслись с раздолбанного и торпедированного корабля. Я должен был сразу расспросить каждого о самочувствии. Не контузило ли кого, например? Вот меня точно контузило, если я забыл о таких элементарных вещах! Хорошо хоть догадался приказать выжать и высушить одежду. Спросить сейчас? Выставить себя на посмешище? Уронить пока еще нулевой командирский авторитет?" Он осторожно оглядел матросов, столпившихся в кружок вокруг Коппердика и офицеров, уже бредущих по направлению к душевой. Снаружи вроде все целы. Мелкие царапины у того, шрам – явно старый шрам у этого… Джеймс вспомнил одного парня, который в Гренландии упал с танка, как ни в чем не бывало встал и вернулся к работе, пожаловался на острые боли утром следующего дня и умер от повреждения внутренних органов только через сутки. Вспомнил, но все равно смалодушничал. Не в первый и не в последний раз за этот день. "Спрошу потом", – решил он. – "Вечером или завтра, когданибудь. Потом".

– Все в сборе? – спросил Хеллборн несколько минут спустя, восседая на деревянной решетке в позе турецкого султана.

– Так точно, сэр, – уже привычно отозвался Беллоди.

Джеймс кивнул, протянул руку и осторожно приоткрыл кран. Из трубы закапала вода.

– Зачем это, сэр? – первым удивился Флойд.

"Хм, офицеракустик – и не знает о таких вещах?" – подумал Хеллборн. Ну что ж, это была совсем свежая инструкция Секретной Службы.

– Капающая вода – один из самых простых и в то же время эффективных способов сбить с толку подслушивающие устройства, – пояснил Джеймс. На лицах коллег отразилось совсем легкое удивление. – Не забивайте себе голову. Поверьте мне на слово.

– Мы не такие важные птицы, чтобы нас подслушивать, сэр, – заметил Флинт, но тут же поправился. – Конечно, дополнительная страховка никогда не помешает!

" Молодец, парень. Далеко пойдет, если доживет доживет до конца войны".

" А кто из нас доживет?" – уточнил другой внутрений голос, но Хеллборн приказал ему заткнуться.

– Вы составили список, старшина? – Джеймс повернулся к ветерану.

– Так точно, сэр. Прошу прощения, другой бумаги у меня не было… – Коппердик продемонстрировал крошечный полиэтиленовый пакет, из которого выглядывал совсем миниатюрный блокнот с огрызком карандаша. Хеллборна снова атаковала совесть. Он отдал приказ, совершенно не забивая себе голову такой ерундой – где насквозь промокший и обысканный человек достанет бумагу и письменные принадлежности? Ты уже начал превращаться в идеального начальникадуболома, Джеймс? " Сбегай на край света – принеси то или это – такую сякую, а как – меня не волнует"? Хороший подчиненный ему попался, повезло.

– Спасибо, старшина, – кивнул Хеллборн, принмимая вырванный из блокнота такой же крошечный листок. Но для пяти имен и фамилий, выполненых аккуратным почерком, места хватило. Джеймс отодвинул занавеску. Один из моряков стоял у запертой входной двери по стойке " между смирно и вольно" – тот самый, смутьян. Остальные разошлись по ближайшим лежакам. Хеллборн покосился на список. Черт побери, старшина Коппердик читал мысли! Он отобрал у Джеймса листок и быстро набросал под списком схемку – кто где сидитстоитлежит.

– Еще раз спасибо, старшина. – "Не слишком ли часто я его благодарю?" – Вильсон, Стрэнг, Уотерсон, Остин, Розинделл. Хорошие ребята?

– Самые лучшие и самые худшие, лейтенант, – поведал Коппердик.

Хеллборн кивнул. Это всегда так. Когда корабль внезапно идет ко дну, спасаются самые лучшие и самые худшие.

Самые лучшие – самые опытные, профессиональные, подготовленные. Они точно знали, что делать, куда идти, как себя вести – и потому уцелели.

Самые худшие – самые наглые, бессовестные, трусливые. Ктото самовольно покинул пост, ктото не выполнил приказ, ктото наплевал на присягу, ктото оттолкнул товарища или даже отобрал у него спасательный жилет. И потому уцелел.

Иногда эти две категории пересекаются. Интересно, а к какой категории относится лейтенант Джеймс Хеллборн?

Он чист перед законом. Исполнявший обязанности капитана штурман Воллмэйкер приказал всем покинуть мостик. И Хеллборн выполнил приказ. Затем он открыл внешний броневой люк. Он имел право это сделать, и должен был это сделать – вонючий дым заполонил все вокруг, поврежденная вентиляция не справлялась. Ударная волна отправила его за борт – в этом нет его вины. Он не покидал корабль самовольно. И всетаки…

Джеймс был счастлив, когда услышал последние слова Воллмэйкера. И даже не подумал оглянуться назад. Не подумал, что комуто может понадобиться его помощь. Что это было? Трусость? Минутная слабость? Равнодушие? Все может быть. Он почти не знал этих людей. Капитан был всего лишь холодной машиной, деталью корабля. Старпом Лонгмайл был на редкость неприятным и грубым типом. Но к тому времени они были уже мертвы. А вот Кассельман был отличным парнем, они могли подружиться. И Воллмэйкер тоже. Он мог быть лучшим капитаном корабля, чем СентОлбанс. А теперь они покоятся… черт, как пафосно – нет, они гниют, разлагаются, служат пищей для морских созданий гдето на дне Южного Океана.

И если Джеймс Хеллборн даже не подумал помочь им – за что он сражается?

"За что мы сражаемся"?

…

К дьяволу. Угрызения совести и оплакивание погибших – слишком большая роскошь, которую Джеймс Хеллборн не может себе позволить. Не сейчас. После взрыва под мостиком корабль был обречен – и только это имеет значение. А он остался жить, чтобы выполнить свой долг. Родина, раса, религия и все такое. Только живой сможет отомстить за "Матильду". Рано или поздно…

– …С вами все в порядке, сэр?

– А? – поднял голову Джеймс. – Извините, я задумался. Продолжим. Джентельмены, искренне надеюсь, рано или поздно мы вернемся домой. Но мы должны быть готовы ко всему. Не про нас будет сказано, но может случиться так, что вернутся не все. Или одни вернутся раньше других. Так или иначе, "возвращенцам" станут задавать вопросы, на которые они будут обязаны ответить. Поэтому я предлагаю прямо сейчас провести расследование причин гибели корабля. Неполное и без протокола, но это будет лучше, чем ничего. Мы обязаны это сделать.

Возражений не последовало.

– Итак… Начнем с вас, мистер Беллоди. Коротко, своими словами, поменьше бюрократизмов, – уточнил Хеллборн.