– Я предоставлю вам подробный отчет, сэр…

– Это само собой. Но мне интересны ваши впечатления уже сейчас. В двух словах, в общих чертах…

– Не знаю, сэр… – задумался Хеллборн. – Меня одолевают двойственные чувства. Это была блестящая операция – и безумная одновременно. Вы понимаете, что они сделали?! Просто взяли побольше солдат и запихнули их в обычные дизельные субмарины. Набили до отказа, как банку креветками. Они там плыли стоя, как пассажиры трамвая в час пик. Экипажи были буквально прижаты к своим постам. Минимальный паек, без элементарных удобств. Попробуйте проделать такой фокус с английскими, альбионскими… с моряками любого флота Старого и Нового Света – и они обязательно взбунтуются! Теперь я вижу, что у русских подобные фокусы в порядке вещей. А ято считал полковника Горлинского старым болтуном и фантазером!

– Полковник Горлинский действительно фантазер, но коевчем его рассказы не были далеки от истины. Уж мнето вы доверяете? Я имел с ними дело в прошлую войну, – гросскоммандер задумчиво поднял взгляд с потолку, – и мне совсем не понравилось то, что я увидел… Их потери были велики? Я не имею в виду сражение, – уточнил сэр Натаниэль.

– Они потеряли как минимум одну субмарину, я слышал разговоры их офицеров на берегу.

– Они были расстроены этим фактом? – один из синих карандашей оказался короче других.

– И да, и нет, сэр. Не могу объяснить почему, – замялся Хеллборн, – но мне это не понравилось.

– Мне это тоже никогда не нравилось, – вздохнул Гренвилль. – И не только мне. Вот и сейчас. Короткий бросок и вся Европа в шоке. Одни в панике, другие в восторге. Правительство Его Величества выразило глубокое сожаление в связи с инцидентом. Данорвежский кабинет министров заседает круглые сутки, но не может принять решение. В Кристиании бурные демонстрации, "Копенгаген не способен удержать древнее национальное достояние".

– Древнее? – удивился лейтенант.

– Северяне раскопали в какойто саге упоминание о визите викингов на Свальбард. И на этом основании… Хорошо, что они не претендуют на Северную Америку или Новый Альбион! – рассмеялся Гренвилль.

– Вряд ли они навещали Альбион, сэр, – пожал плечами Хеллборн.

– Вам виднее, ведь это была одна из безумных теорий вашего учителя, профессора Лайнбрейкера.

– Профессор никогда не поддерживал эту теорию, напротив! Это его старый враг, профессор Стэнхоуп…

– Избавьте меня от этого! – Гренвилль выставил перед собой ладони в протесте. – Лучше скажите, что вы делаете сегодня вечером?

– Простите, сэр?… – моргнул Хеллборн.

– Я спрашиваю совершенно серьезно.

– Я только что с корабля; даже не знаю, где я буду сегодня ночевать, – развел руками лейтенант. – Уезжая, я вернул ключ хозяйке пансиона…

– Пустяки, Джеймс; оставайтесь в посольстве, в гостевых комнатах. Не имеет смысла снимать новую квартиру на… – гросскоммандер задумался и снял трубку телефона. – Мисс Блади, зайдите ко мне.

– Что вы хотели сказать, сэр? – не понял Хеллборн. Сэр Натаниэль не успел ответить, ибо на пороге оказалась мисс Блади, его секретарша, угрюмая дама двадцати пяти лет. Если бы не загадочный шрам, пересекавший лицо, ее бы тоже могли рисовать на плакатах. Форма сержанта ВМФ ей совершенно не шла. Еще она была вдовой, имела прескверный характер и работала в Лондонском отделе совсем недавно. На этом знания Хеллборна о сотруднице сэра Натаниэля исчерпывались.

– Прямой рейс только через три дня, сэр, – с ходу заявила мисс Блади. – Насколько мне известно, вы предпочитаете для наших сотрудников ("наших сотрудников" мисс Блади тщательно подчеркнула) прямые рейсы. Раньше ничего нет. Заказать билеты?

– Да, конечно. Ничего не поделаешь. Спасибо, мисс Блади. – Гренвилль бросил взгляд на браслет часов. – Вы можете быть свободны до вечера.

– Вы возвращаетесь домой, Джеймс, – продолжил сэр Натаниэль, когда дверь закрылась. – Здесь вам делать больше ничего. Главное Управление хочет иметь как можно больше свободных агентов поближе к дому.

– А сегодня вечером, сэр?… – напомнил Хеллборн.

– Ах, да. Будет большой прием в посольстве Транскавказии. В честь Нового Года.

– Не поздновато ли? – удивился лейтенант.

– Разумеется, – продолжал сэр Натаниэль, – в честь настоящего Нового Года был большой прием в МИДе для всех дипломатов и глав государств; их много в эти дни в Лондоне. Но транскавказцы желают в очередной раз громко напомнить о себе; особенно этот их премьер с непроизносимой фамилией. Как всегда, нас ждут двести или триста сортов вин – только ради этого стоит заглянуть.

– Но почему Новый Год?

– Транскавказцы – ортодоксы; по крайней мере, премьер и посол. Их церковь до сих пор пользуется византийским календарем, вот и выпадает у них Новый Год на 13е число. По крайней мере, так мне объяснили, – развел руками гросскоммандер. – У вас есть парадный мундир?

– Он остался гдето в Бергене. Все, что у меня есть – это костюм, любезно предоставленный сэром Уолтером. Иначе бы мне пришлось возвращаться в Лондон прямо в грязной полевой униформе, – добавил Хеллборн.

Гренвилль порылся в ящике стола и извлек на свет визитную карточку.

– Вот, зайдите в "Аберкромби и Финч", у нашего посольства там открытый счет. В их гардеробе можно найти мундиры всех флотов и армий планеты. Они живо подгонят один из них под ваш размер. Здесь сто фунтов, на всякий случай, на такси и прочие мелочи.

– Мелочи, сэр?

– Лондон попрежнему дорогой город, – кивнул сэр Натаниэль. – Встретимся вечером.

* * * * *

Примерка подходила к концу, когда к Джеймсу обратился прежде незамеченный клерк.

– Мистер Хеллборн?

– Совершенно верно.

– Вас просят к телефону.

– Магрудер, – сказал голос в трубке. – Через двадцать минут в сквере напротив посольства Литбела.

– Я вернусь за мундиром чуть позже, – сказал Джеймс, повернувшись к продавцу.

– Конечно, мистер Хеллборн. Мундир будет вас ждать.

* * * * *

Посольство Литбела находилось в том же квартале, что и посольство Транскавказии, как и еще две дюжины посольств. Это был совсем новый район, заново выстроенный после Великой войны. Впрочем, тогда четверть Лондона лежало в руинах. "Воздушные волки" графа Цеппелинамладшего постарались от всей души.

В уютном скверике нашлось немало пустых скамеек. Лондон первой половины января не располагал к неспешным прогулкам и посиделкам в парке. Не с точки зрения чистокровного альбионца, разумеется.

В центре сквера возвышался памятник маршалу Веллингтону, еще один из многих. На этот раз Железный Герцог возвышался на боевой колеснице древних кельтов. Копыта лошадей попирали римского легионера в униформе Новой Империи. Легионер лежал на животе и его лицо было направлено к зрителям, так что каждый мог без особого труда узнать "маленького декана". Скромная надпись на постаменте гласила: "Спасителю Британии".

Джеймс полюбовался памятником и развернул газету, захваченную на журнальном столике в ателье. Судя по всему, ее не положили туда владельцы для развлечения клиентов – но ктото из клиентов ее (газету) забыл. Плохая бумага и нечитабельный азиатский язык с маленьким алфавитом на 70–80 знаков. Ясное дело, боевой листок какойто мелкой партии борцов за свободу. Оставалось рассматривать фотографии. Маленькие смуглые люди в рваной одежде чегото требовали, а большие белые и смуглые люди избивали их дубинками и прикладами. Фотографии были крупнозернистые, плохого качества; таким образом, действие могло происходить в любой из великих азиатских империй к востоку от Суэца.

– Вам не стоило так рисковать, Хеллборн, – сказал голос у него за спиной.

Джеймс на всякий случай обернулся; голос принадлежал именно тому человеку, которого он ожидал здесь встретить.

– Не понимаю, о чем вы, – нарочито равнодушным голосом ответил альбионец.

– Я про ваши подвиги в Ледовитом океане.

– Простите, а что я должен был делать? Добровольно отправиться в Сибирь – или вообще в расстрельный подвал? Я не понимаю ваших претензий, бразза…