Завьялов прохрипел нечто, отдаленно напоминающее "здрасьте, мне б попить...".
Девчонка заголосила так, словно Боря шел ее зарезать! Огромным мачете, как в низкопробных фильмах ужасов. Из разинутого рта девчонки несся оглушительный визг, через секунду из дверного проема показалась вторая голова. Мужская. Того самого парня, что девушку качественно взлохматил и халатик расстегнул.
Секунду поглядев на ковыляющего Борю, парень тоже проявил неадекватность. Громко выматерившись, схватил подружку поперек полуголой талии и втянул за дверцу, на которой, прищурившийся Завьялов прочитал табличку "Не входить. Служебное помещение".
А ну их на фиг.
За дверцей истерила ненормальная девица, глухо басил перепуганный мужской голос... Завьялов шел к цели.
На кране оказались через чур тугие ручки. Борису показалось, что он скончается от жажды, пока закапает вода... Облепив губами жадный кран, Завьялов всосал в себя первый ручеек, когда ручка наконец поддалась - едва не захлебнулся... Но пил и пил. Отфыркивался, прополаскивал под тугой струей раздувшиеся щеки, топил, промывал одеревеневший, ссохшийся язык, попутно думал. Холодная вода как будто промыла не только рот, но и извилины. Они шуршали все резвее и резвее: "Не вытрезвитель, - рассуждал Борис. - Больница. Мне стало худо... - Последним четким воспоминанием служило приемное отделение больницы, где Завьялов поджидал Косого. Потом..., он, кажется, подумал о том, что раз уж оказался здесь, не худо бы показаться отоларингологу, предъявить тому оглохшее правое ухо... Вроде бы, реально подходил к пожилой тетке в белом халате, спрашивал, где разыскать нужного специалиста... Дальше - провал. И пробуждение в темном коридоре. - В больничке не было свободных мест в палатах? - раздумывал Борис. - Меня сгрузили на каталке в коридоре?.. Странно. Точнее - коридор какой-то странный". Завьялов оторвался от крана, поднял голову...
Над умывальником висело зеркало. Из зеркала глядел старик.
Завьялов резко оглянулся!
В пустом коридоре не было никакого старика. Борис здесь был один. Стоял, опираясь руками об умывальник, по подбородку и шее медленно стекала ледяная вода.
Осторожно, боясь поверить в сумасшествие, в присутствие глюка в глубине полированного стекла, Борис скосил глаза на зеркало... В темном зеркальном провале шевелилась голова.
Но рядом этой головы не было! Был только Борис Завьялов в синих тренировочных штанах и такой же олимпийке! Поверх олимпийки Завьялов разглядел растянутый трикотажный жилет в полосках и оленях... Поднял глаза выше...
Лицо старика. С зеркально прищуренным глазом!
Борис поднял руку..., ощупал подбородок... Пальцы еще не встретились с дряблой щетинистой кожей, а Завьялов уже знал, ч т о он нащупает! Старик в зеркале в точности повторил его движение!
Рука обвисла и сама собой нашарила опору - холодный фаянс раковины. Горло схватил тугой, удушающий спазм... Секунд сорок..., или час, Завьялов смотрел на отражение.
Даже если представить, что в приемном покое Борис упал не в обморок, а сразу в кому, то это ничего не объясняет. Пролежи он в коме, хоть сорок лет, а потом очнись - э т и м стариком он быть не может! Из зеркала на Завьялова таращился ошарашенный дядька лет восьмидесяти с гаком, невысокого роста - не больше ста семидесяти пяти! - с вытянутым, куполообразным лысым черепом. Даже если предположить, что в коме Боря усох на двадцать с лишним сантиметров, такого черепа у него быть не может! не младенец, черт возьми, форму черепа уже не изменить какими-то колодками!
И нос. Чуть удлиненный, с выгнутыми хищными ноздрями.
А у Бори с младенчества - простой и мощный румпель.
Глаза... Дьявол побери, не видно какого они цвета! Но форма и разрез не те, глаза близко посажены...
Завьялов отпрянул от зеркала, руки потеряли керамическую опору... Будь коридор немного пошире, Борис упал бы навзничь. Но так лишь налетел спиной на противоположную стену и замер, тяжело дыша.
Старик в зеркале размылся, Завьялов боялся прищуриться и отчетливо встретить такого же одноглазого визави!
Люди. Здесь где-то были люди...
Извиваясь словно червяк, прижимаясь плечом к холодному кафелю, Борис двинулся к служебному помещению. Расстояние в несколько метров преодолевал, как марафонскую дистанцию, с одышкой, помутившимся рассудком. Добрел до двери... Рука не поднялась, чтобы удариться о полотно...
Из-за двери доносился быстрый шепот:
- Дурочка, дурочка, ну успокойся! Если нас здесь застукают, тебе просто влетит, а меня жена и тесть порвут! Давай, перестань реветь, ласточка моя, утри слезки...
Удивляясь, что еще способен здраво мыслить, Борис отметил, что отлично слышит правым ухом. Оно конкретно ближе к двери, недавняя глухота бесследно испарилась...
"Может быть, я все же добрался до отоларинголога... Тот мне вколол чего-то не того, и я теперь глюков ловлю?.."
- Наслушалась Мишкиных историй про оживших мертвецов..., перепугалась, дурочка..., - Мужской голос за дверью продолжал вешать ласковую увещевательную лапшу на девичьи ушки. - Подумаешь - бомж ожил! Впервые, что ли? Привезли по скорой, внимательно не осмотрели, свалили к мертвякам... У меня завтра сложная операция, а ты тут нюни разводишь...
Впечатлительная девица громко хлюпала носом. Завьялов наконец-то смог поднять руку и поскрестись о дверь.
- Кто там?! - перепугано взвизгнуло сопрано.
- Я..., - глухо представился Борис.
- Пошел вон, бомжара долбанный!! - прорычал баритон изменщика жены и тестя.
- Мне..., как бы..., - продолжил Завьялов, - помощь нужна...
- Пошел вон, я сказал!! Сейчас закрою в холодильнике и вправду околеешь!!!
Баритон явно отдавал предпочтение Гименею, а не Гиппократу. Завьялов мысленно пожелал прелюбодею попасться на горячем грозному тестюшке, заставил плечо оторваться от дверного косяка и поплелся по коридору, увлекаемый стрелочкой над надписью "Выход". Здесь ему никто не поможет. Надо добираться до н а с т о я щ и х лекарей.
Стрелочки довели Бориса до огромной железной двери, запертой изнутри на плоскую задвижку. Зажмурившись, чтобы лишний раз не натыкаться взглядом на грязные старческие руки с траурными каемками под ногтями, Завьялов нашарил выступающий рычажок, потянул щеколду вправо...
Еще недавно ему казалось, что "бомж" он слабосильный. Едва способный справиться с вентилем на водопроводном кране. Но рука с неожиданной легкостью выполнила задачу; Борис вышел в широкий, хорошо освещенный коридор. Оглянулся на дверь. И совсем не удивился, прочитав на ней табличку "МОРГ".
Приемное отделение больницы, куда залетел Косой с прыщом, Завьялов узнал сразу. Просторный современный холл с огромными окнами и сплошь стеклянной, широченной дверью. За конторкой из светлого (якобы) дерева чистенькая медсестричка, презрев компьютерный монитор, уткнулась носом в журнал регистрации, напротив нее налег грудью на стойку тучный господин с лицом обеспокоенного родственника. За господином очередь из нескольких подобных ему родственников.
Над столом регистрации висело электронное табло, красные циферки высвечивали с е г о д н я ш н е е число, время сообщало, что обговоренная встреча с Косолапым должна была состояться два часа назад!
Бориса заштормило, огненные цифры слились в единый штрих...
Когда в холле появился пошатывающийся замызганный субъект, посетители дружно наморщили носы. Хотя никакого гнусного запаха "бомж" Завьялов от себя не ощущал, сработал стереотип: грязные треники, растоптанные, когда-то весьма приличные кроссовки (из помойки) и растянутые оленьи рога и морды, не могли вызвать иной реакции в стерильном помещении больницы.
А может быть и запах был... Естественные собственные запахи почти не регистрируются обонянием...
Завьялов даже не попытался приблизиться к очереди и пристроиться ей в хвост. Скукожив плечи, он засунул в карманы руки и побрел на выход. Не лишним будет постоять на свежем воздухе, пока посетители не разойдутся. Ходить по больничным коридорам и требовать к себе внимания - абсолютно бесперспективная задача. Дальше холла не пропустит амбал охранник с чугунной рожей...