- Улетела! Ловите! Ах какая досада!

- Ни за что, ни за что! - закричала и запрыгала Лида. - Вот вам! Не хотели ее отпустить, так она сама улетела. Я очень рада!.. Вот вам-с!

Лида радостно завизжала и даже присела к земле от восторга.

- Какая вы смешная девочка, Лида! - сказал Лева, и ему вдруг сделалось совсем не досадно, а тоже весело и смешно. - Вы, верно, веселая, да? Я тоже веселый. А знаете, вы напрасно обрадовались за бабочку, - заметил он. - Она не далеко улетит и теперь все равно жить уж больше не будет.

- Отчего?

- Оттого, что я все-таки помял ее, стер пыльцу с крылышек, - толковал Лева. - У них ведь, у бабочек, крылья цветною пылью покрыты; они очень нежные, и если хоть немного помять их, то бабочка умирает.

Лева уперся ладонями в перекладину, прыгнул и уселся верхом на заборе.

- Какой вы большой! - глядя на него снизу, заметила Лида.

- Еще бы!.. Я - гимназист.

- Гим-на-зи-ист! - протянула Лида и уставилась еще пристальней, будто надеялась разглядеть что-то особенное в гимназисте.

- Я уже целый год был в гимназии. Как я умею в лапту играть важно!

- А откуда вы все про бабочек знаете? - спросила Лида.

- В своей книге прочел. У меня много книг. Мне мама подарила чудесную книгу.

- С картинками?

- Да, с картинками.

- Ах, покажите мне! Она у вас здесь? Покажите, пожалуйста!

- Хорошо, - согласился Лева. - Сейчас принесу. А то вот что, - прибавил он, - пойдемте-ка лучше к нам. Я вам все покажу, все свои книги и картинки и ящик для аквариума покажу. Я хочу себе здесь на даче аквариум сделать. Пойдемте!

Лева протянул руку. Лида рванулась вперед, но вдруг опомнилась и тотчас же отступила.

- Я вам Жука покажу, не букашку-жука, а большого Жука. У меня собака такая есть, Жуком называется. Он такой черный, лохматый, вот сами увидите.

Лида печально потрясла головой:

- Я бы пошла, только мне нельзя. Мне никак нельзя.

- Отчего нельзя?

- Никак нельзя: тетя не позволит, рассердится. Ведь мы с вами незнакомы. Это, пожалуй, и папа бы не позволил.

- Ну так я к вам приду. Подождите, сейчас принесу только книгу.

Лева прыгнул с забора, побежал было и очень удивился, когда Лида сказала, что и этого тоже никак нельзя.

- Да можно же! Мне мама везде позволила бывать, везде, где я захочу.

Лида подошла ближе к забору и тихим голосом, с печальным видом рассказала про решение тети за обедом.

Как же быть! Переговариваться через забор совсем неудобно. Леве вдруг непременно захотелось показать ей свои картинки, почитать, погулять вместе с этой маленькой, смешной, похожей на мальчика девочкой.

- Это очень жаль! А я бы вам Жука показал. Как же быть, Лида? Разве вы... Хотите, будемте на "ты"? - совершенно неожиданно, перебив самого себя, предложил Лева.

- На "ты"? Хорошо, - согласилась Лида. - Я тоже больше люблю говорить на "ты". Я всем говорю "ты" - и папе, и маме. Только тете не говорю, потому что тетя...

- Лида! Лида! - послышалось вдруг с балкона.

Лида разом остановилась и вздрогнула. Неужели уже так поздно? Неужели они воротились с прогулки?.. Лиде вдруг вспомнилось, что она не повторила перевода, что даже не принималась за музыку. Она пришла на минутку поглядеть дачу и совсем не заметила, как прошли два часа. В голове у Лиды вдруг что-то зашептало: "La petite fille... le petit garcon... la tante... la tante..."[9]. В ушах запели разные ноты: "До, си, соль..." Ей даже сделалось холодно.- Лида! Лида, где ты? - снова раздалось из окошка.

- Лида! Вас, кажется, зовут. Тебя зовут, Лида, - сказал ей Лева.

- Сейчас, сейчас! Ах, это тетя, - зашептала Лида, и невольное отчаяние послышалось в ее шепоте.

- Ты, верно, урока не выучила, боишься?

- Да.

- Она сердится?

- Нет, только она такая... - Лида не договорила.

Ровный голос тети послышался в третий раз.

- Мне надо идти поскорей. Ах, что это я хотела вам сказать?! Ах, забыла! Ну, все равно, после... Ну, прощайте! Ну, прощай, Лева!

- Прощай.

"Какая смешная девочка! На бабочку, на стрекозу похожа. Такая же попрыгунья-стрекоза, позабыла приготовить свои уроки. А отчего она так испугалась? Неужели ее будут наказывать? Ведь она такая худая, и у нее такие маленькие руки..." Лева поглядел на свои широкие ладони с крепкими, гибкими пальцами и подумал, что, если бы он был Лидина тетя, он ее не стал бы наказывать. Он когда и большой вырастет, никого не станет наказывать. Его мама ведь никогда не наказывала.

Лева спрыгнул с забора.

В саду потемнело. В ящике еще шевелились крылышки, лапки и усики. Водяной жук-плавунец дрыгал пушистыми ножками; блестящая бронзовка трепетала нарядными крылышками; божья коровка дрожала, и все жучки, букашки и коровки поднимали кверху, к Леве, головки и усики, будто хотели спросить Леву, чем же они перед ним провинились, за что их так наказал Лева.

Что же это такое? Как же быть? Верно, им в самом деле очень больно? Конечно, больно. Им и всегда было больно, только Лева никогда не думал об этом. Он бы и теперь не подумал, если бы не девочка Лида.

Лева решил подробно расспросить маму. Мама все знает. Мама, наверное, сумеет пособить горю, устроить как-нибудь так, что им не будет так мучительно больно.

Лева направился к дому, а Лида...

Бедная девочка Лида! Боже, как несчастливо кончился Лидин счастливый день!

Лида лежала на постели ничком, закутавшись с головой в простыню, уткнувшись в подушки лицом. Люба крепко спала, Коле ничего не было слышно, но Лида горько плакала.

"Да, она была виновата, она это знала, но все-таки... Разве она ленилась? Нет, она не ленилась. Она пошла поглядеть дачу. А потом, она никогда не видала, как собирают букашек; а потом она заговорилась с этим мальчиком Левой..."

Она играла гаммы целый вечер. Ее позвали чай кушать, а она не пошла. Тетя сказала, что она капризничает, а она не капризничала, ей совсем не хотелось пить чай. Потом она снова играла. Потом тетя пришла ее слушать и сказала, что игра никуда не годится; позвала папу, прослушал и папа и согласился, что точно никуда не годится. А Лиде весь вечер казалось, что по клавишам ползли мохнатые букашки, жуки. На нотах сидела бабочка махаон, заслоняла их желтыми крыльями и мешала смотреть...

Они сказали, что маме напишут, расскажут, какая она ленивая, нехорошая, непослушная девочка. Что же она тогда станет делать? Они непременно, непременно напишут. И няня узнает, и Мила...

Ах, когда же она будет хорошая девочка, не будет лазить по заборам, а будет смирно сидеть и прилежно учиться: "La petite fille... le petit garcon... la tante... la tante..."

Лида еще раз легонечко всхлипнула, повернулась на бочок и заснула.

Глава XII

- Тетя!.. Где тетя?

Коля кричал так громко и вбежал так шумно, что даже удивил всех.

- Что с тобой, Коля? А я думала, что одна Лида умеет производить шум.

Лида, бледная и красноглазая после вчерашних слез, сидела на этот раз очень тихо за тетрадкой у окна, подле Любочки.

- Тетя, письмо! От мамы письмо! - запыхавшись весь, объявил Коля.

Мигом все вскочили и окружили тетино кресло.

"Ее высокоблагородию Екатерине Петровне... в Москву, на дачу..." Лида с Любой три раза успели прочитать адрес, а тетя все еще разглядывала конверт: из какого места послано, какого числа, когда получено в московском почтамте. Наконец она взяла деревянный ножичек и аккуратно подрезала сверху. На колени ей выпали толстое письмо и тоненькая записочка с пунцовой облаткой.

- Нам, нам! Это нам, тетя! - закричали дети.

Коля схватил записку и высоко поднял в руке.

- Тише! Не мешайте читать, - заметила тетя.

- Пойдемте в уголок, я вам прочту, - шепотом предложил Коля.

- Нет, ты опусти письмо, нам не видно. Ты вон большой какой вырос, Коля! Мы тоже хотим смотреть. Ты опусти руку-то! - пищали Лида и Люба.