Лева по-прежнему почти все время проводил с нею. Над ними сияло горячее июльское солнце, у ног расстилался целый ковер полевых цветов, и девочке казалось, что этому чудному лету не будет конца. Теперь, когда Лева был с нею, мысль о его близком отъезде уже не волновала девочку.

"Ведь это еще так не скоро будет! - думала Иринка. - Только осенью, когда холодно станет и все цветы завянут".

Но в семье Субботиных, очевидно, думали иначе и все чаще и чаще теперь поговаривали о предстоящем отъезде.

Впрочем, пока говорили об этом только бабушка и Надежда Григорьевна, так как молодежи совсем не до того было.

К концу сезона дачная жизнь в Муриловке значительно оживлялась.

Приезжие к этому времени уже успевали перезнакомиться между собою и устраивали совместно всевозможные любительские концерты, спектакли и даже базары с благотворительной целью, причем местная молодежь принимала, разумеется, самое деятельное участие во всех этих хлопотах.

Теперь и Лиза уже больше не жаловалась на их скучный дачный муравейник; она совсем завертелась и среди всей этой кутерьмы, казалось, окончательно позабыла о своем близком отъезде в Петербург.

Разумеется, Назимова и Кокочка всегда были с нею, благодаря чему в доме Субботиных стояла все время такая страшная сутолока, что Лева уже с раннего утра забирал свои книги и спешил поскорее уйти к Иринке, в знакомый нам тихий уголок над оврагом.

В этом году было решено между дачниками устроить большой благотворительный базар в пользу приходской церковной школы, о которой особенно хлопотал сельский священник отец Гаврила.

Базар был назначен на шестое июля, в день рождения Иринки, и должен был состояться в три часа дня на небольшой лужайке за оградою церкви.

Эти хлопоты сильно занимали и волновали все местное маленькое общество Муриловки.

Для большего эффекта решено было устроить на лужайке фантастические киоски, причем продавцы и продавщицы должны были явиться в костюмах.

Оставалось теперь решить, кто и чем будет торговать и в каком костюме.

Вопрос не только сложный, но и щекотливый, так как участвовать в продаже желали почти все молодые и даже не совсем молодые дамы, а между тем приходилось выбирать среди них наиболее подходящих и интересных.

Назимова и Лиза, как самые хорошенькие, были назначены продавать цветы, шампанское и конфетти.

Кокочка вызвался помогать им.

Среди молодежи закипела работа; многие семьи даже выписали своих портных из города. Уборные и будуары дам превратились в настоящие склады всевозможных лент, кружев и кисеи.

Молодые люди то и дело летали в город за покупкой необходимого материала для устройства и украшения разных киосков и палаток, и всем было ужасно весело, и в глубине души каждый старался отличиться и перещеголять другого.

К немалому удивлению Лизы и Милочки, Лева также пожелал принять участие в устройстве базара и объявил, что он и сам будет продавать и даже для этой цели уже придумал себе совсем необыкновенный киоск, о котором, впрочем, заранее никому не скажет.

- Ах нет, Левочка, мне, мне вы непременно должны сказать, ну, хоть по секрету, на ушко, на ушко!.. - кокетничала Назимова.

- Не слушай его, он, наверно, все врет, только чтобы подразнить нас! - уверяла Лиза. - Где такому увальню раскачаться! Да и продавать-то ведь разрешено только в костюмах, а уж он, конечно, не станет возиться с этим!

- А вот и ошибаешься, матушка! - смеялся Лева. - Обязательно в костюме буду продавать, у меня и костюм уже готов, только ты-то вот ничего о нем не узнаешь!

- Левочка, давайте продавать вместе! - приставала Назимова.- Я буду Ундиной, вся в бледно-голубом, и распущу волосы, а вы будете рыцарем, в средневековом костюме, - это так пойдет вам.

Но Лева серьезно уверял, что в таком случае он предпочел бы сам быть Ундиной и даже мог бы для этой цели нарочно заказать себе парик из пакли, - этим он ужасно изводил Милочку.

Раздразнив таким образом вконец обеих барышень, Лева обыкновенно спокойно уходил вместе с Иринкой в комнату бабушки, и там втроем они начинали о чем-то долго и таинственно совещаться, после чего Иринка появлялась в столовой с сияющим личиком и загадочно поглядывала то на Лизу, то на Милочку...

Все это ужасно интриговало обеих девушек, особенно с тех пор, как они заметили, что Лева действительно несколько раз съездил в город и всякий раз возвращался оттуда с разными пакетами, которые все так же таинственно складывал в комнате бабушки.

"Что бы там могло быть и какой такой костюм придумал себе Лева?" - ломали голову подруги, однако им так и не удалось узнать, в чем дело; Лева и Иринка только молча посмеивались, а бабушка категорически объявила всем: "Много будете знать, скоро состаритесь!"

Но вот наконец наступил и знаменательный день шестого июля, день открытия базара в пользу муриловской школы.

Молодежь еще накануне собралась за церковной оградой, чтобы там на месте все устроить для следующего дня.

Левы, однако, между ними не было; и пока все остальные суетились и хлопотали на лужайке, устанавливая свои столики и украшая разноцветными флагами и гирляндами киоски, юноша как ни в чем не бывало преспокойно зачитывался своим Достоевским в "Саду Снегурочки".

Зато на другой день Лева проснулся чуть свет и уже с восходом солнца тихонько вышел из дому в сопровождении своего дворника Ивана и знакомого столяра.

Все вместе они направились к церковной ограде и там втроем, трудясь не покладая рук, что-то долго устраивали.

Юноша вернулся к себе только к десяти часам, когда в доме уже все отпили утренний чай и самовар давно остыл.

Он казался усталым и вошел в столовую раскрасневшийся, запыленный, в измятой рубахе и с засученными снизу брюками.

- О Боже, в каком ты виде, откуда вы, принц-невидимка?! - изумилась Лиза. - Бабушка, я не понимаю, как это вы позволяете ему являться к столу таким растрепой!

Лиза сидела вся в папильотках, в хорошенькой розовой matinee и прилежно подшивала кружева к батистовому передничку своего костюма цветочницы.

Серые глаза девушки с презрительным возмущением оглядывали небрежный костюм брата.

- Бабушка, я безумно устал и страшно есть хочу! - не обращая на нее внимания, объявил Лева.

По-видимому, бабушка находила своего любимца всегда одинаково прекрасным, так как вместо ожидаемого Лизой строгого выговора она заботливо усадила внука в свое мягкое кресло, велела поскорее заварить ему свежего кофе и затем все время старательно подливала в его стакан самые густые пенки.

- Прямо возмутительно, до чего у нас балуют этого противного мальчишку! - обрушилась Лиза. - Подумаешь, какое несчастье, он устал, видите ли! Мы с Милочкой за последние дни еще и не так уставали, просто с ног сбились, можно сказать, а вот нам никогда такой чести не было!

- То вы, а то я! Большая разница, матушка! - наставительно замечал Лева, поддразнивая ее и в то же время с аппетитом уплетая горячие булочки и крендельки, которые ему подсовывала бабушка.

Лиза хотела что-то ответить, но передумала - сегодня не следовало слишком сердить брата, сегодня у нее были виды на него.

После базара был назначен танцевальный вечер у Субботиных, и Лева еще заранее должен был обещать Лизе взять на себя обязанность дирижера; в этом отношении ее брат не имел себе равных, и даже великолепный Кокочка далеко уступал ему в искусстве дирижировать танцами.

Девушка поэтому благоразумно замолчала и, собрав свою работу, направилась в спальню; однако перед уходом она не вытерпела и уже в дверях несколько сухо заметила брату:

- Пожалуйста, не засиживайся за кофе и не вздумай потом бежать в овраг; помни, что к часу распорядители уже должны быть на месте и в костюмах.

- Ладно, ладно, сама-то не запаздывай только, тебе ведь еще локоны закрутить надо! - смеялся Лева и снова подал бабушке свой пустой стакан, уже третий.

Маленькая Иринка также волновалась в этот день с самого утра.