Тогда, в Женеве, думаю, что и мои подруги по команде: и Женя Рощина, и Лена Грошева, и Лена Долгополова – тоже были слишком взволнованны и возбуждены перед своим первым большим стартом. Но мы старались не показывать виду и своей растерянности. И надеялись исключительно на то, что сможем противостоять соперницам невероятной сложностью своих программ. Скажем, на бревне. И хотя все спортсменки выступали с набором достаточно сложных элементов, у каждой из нас были такие, которых тогда еще никто не решался делать. Мы совершали по тем временам огромный рывок вперед. К примеру, на бревне у нас троих был сложный элемент – «винт». А я делала его еще и с колеса. И ведь у нас не было страха перед исполнением, перед падением или возможной ошибкой… Хотя тогда, может быть, и не надо было так рисковать. Может быть, стоило выбрать упражнения постабильнее, которые были обкатаны и выполнялись максимально точно и технически выверенно. Но мы еще не знали, что на ответственных стартах лучше делать более отработанные комбинации, тем более на собственных смотринах, когда ты выходишь на международный помост в первый раз, когда только пристреливаешься, когда впервые видишь своих главных соперников и судей, а они впервые видят тебя… Но мы шли ва-банк и ничего не страшились. Так же, как и Аркаев, – он тоже на тех состязаниях, скорее всего, присматривался к положению дел в мировой и европейской гимнастике, оценивал ситуацию: кто из сильнейших еще остается в строю после Олимпиады, кто претендует на их место, кто на подходе и с кем нам предстоит бороться в наступивший олимпийский цикл.

А основными соперницами у нас тогда были румынские гимнасты. Они брали как раз стабильностью своих программ. У нас же, наоборот, на тот период была сложность, но еще не хватало уверенности. И хотя среди румынок тоже было много еще «зеленых» гимнасток, но остались еще и матерые мастера, такие как Джина Гаджан и Мила Милосович. Не просто гимнастки – живые легенды. И мы смотрели на них огромными и удивленными глазами, забыв про то, что теперь они для нас просто соперницы. А на спортивном помосте все сражаются на равных, ни перед кем не преклоняясь, никому не уступая и не отдавая предпочтений. Тогда мы об этом еще не знали. И были скованные, испуганные, зеленые новички. Ну и, естественно, наделали массу ошибок во время выступлений, попадали со снарядов. И медалей никаких не завоевали. Опыт поражений – это тоже опыт, который, если ты стремишься к спортивному росту, складывается со временем в копилку твоих будущих побед. Кроме того, мы увидели расстановку сил. Нельзя сказать, что мы ни капли не расстроились. Зато теперь уже точно знали, что нам делать и в каком направлении. Кроме того, мы показали свои новые программы, сделав тем самым достаточно серьезную заявку на будущее. И все теперь знали, что по сложности они значительно выше, чем у всего гимнастического бомонда на тот день, что нам нужно только нарабатывать стабильность их выполнения. А это уже вопрос времени. Во всяком случае, и мы, и тренеры были спокойны насчет будущего. И Аркаев в нас поверил.

И мы, окрыленные будущими планами, с головой бросились в работу. Конечно, с приходом Леонида Яковлевича Аркаева в команде многое изменилось. Ведь с развалом СССР в российской сборной первое время не было ничего: все же разрушилось и все пришлось создавать заново. Наконец-то появилась жесткая дисциплина. Тренировки четко в одно и то же время, опоздания без веских причин недопустимы, врачи постоянно были рядом. Я все-таки считаю, что для хорошего результата важнее не демократия, хотя без нее тоже нельзя, а четкая организация процесса. Ведь даже лошадь может пойти куда угодно, если всадник не будет направлять ее твердой рукой. И мы начали работать четко, по заранее составленным планам под руководством Аркаева. У нас появился график выступлений на внутренних и международных соревнованиях. И это быстро принесло свои плоды: результаты не заставили себя долго ждать.

Мы по-прежнему тренировались в Подмосковье, на базе «Озеро Круглое», где и сейчас находится спортивная база нашей сборной по гимнастике. Там очень живописные места, но любоваться красотами природы, как правило, некогда, потому что большую часть времени спортсменам приходится проводить в тренировочном зале. Еще тогда некоторые шутили, мол, на базе – как в монастыре. Но я так никогда не считала. Если человек выбрал для себя путь в большом спорте, то следует отдавать всего себя достижению поставленной цели. Тем более что там, на базе, для нас были созданы все необходимые условия, чтобы мы не чувствовали себя отрезанными от мира. Всегда в нашем распоряжении были и телевизоры, и видео-, и аудиосистемы. А еще нам не давали забывать об учебе, о школьных учебниках… Словом, скучать было некогда.

На протяжении нескольких лет я жила в одном номере с моей подругой Леной Грошевой. И несмотря на то что очень долго жить в номере с одним и тем же человеком психологически очень сложно, я до сих пор удивляюсь, как легко мы с ней находили общий язык. Тем не менее был период, когда мы решили пожить врозь. Не потому, что поссорились, а просто обоим захотелось новых впечатлений и эмоций. И какое-то время я пожила в комнате с другой девочкой. Но потом мы снова сошлись вместе, пока в 1997 году моя Ленка меня бросила, завершив свою спортивную карьеру. Какой-то период мы жили в номере с Леной Продуновой, а уже после 2000 года я уже предпочитала жить одна, в собственном отдельном номере.

Жизнь спортсмена на протяжении многих лет подчинена жесткому графику и распорядку дня. Отработали тренировку, приняли душ, поели, сделали уроки, почитали книгу, легли спать, чтобы к следующей тренировке быть отдохнувшим и бодрым. Потом можно посмотреть «видик» и снова спать. В другой день можно попеть караоке, чем я особенно любила заниматься. Ну, естественно, нужно еще сходить на восстановительный массаж, попариться в бане, поплавать в бассейне или в озере, зайти к доктору, поболтать по телефону с родными… Если я вдруг начинала чувствовать психологическую перегрузку, брала плеер, надевала наушники и отправлялась гулять в лес. Слушала все подряд, что в тот момент было созвучно времени и состоянию моей души. Я любила и классику (кстати, многие мои вольные упражнения проходили под классическую музыку), и современную эстраду… Наши мальчишки всегда четко отслеживали музыкальные новинки, и у нас в сборной команде всегда было очень много дисков. Обычно я прослушивала все новое, что появлялось, а то, что нравилось, могла слушать еще и еще… Иногда мне хотелось вырваться куда-нибудь на дискотеку, в ночной клуб, где играют громко и весело, чтобы «оттянуться». Могла наслушаться музыки до одурения. Такое тоже иногда было нужно, правда очень редко. Но чаще мне хотелось одиночества, возможности побыть в тишине. Особенно перед соревнованиями. В самом начале спортивной карьеры Борис Васильевич советовал мне: «Останься одна, подумай, разберись, настройся, не суетись, не балабонь, растрачивая эмоции и энергию зря…» Подходили старты, и я замыкалась. Многие девчонки этого не понимали, даже обижались на меня. Но я всегда говорила им, что по-другому не могу. Мне это нужно было для накопления внутренней энергии. Со временем к этому привыкли, и ко мне уже никто не подходил. Все знали, что в то время, когда я настраиваюсь, меня лучше не дергать. Зато после финиша я была душой компании, и посмеяться любила, и покуролесить…

А когда перестала тренироваться, настолько забросила всю свою музыкальную коллекцию, перестала следить за новинками, что сейчас даже и не знаю, что можно назвать модным, а что нет… Слушаю то, что хочется душе и не режет ухо.

После возвращения из Женевы мы с Борисом Васильевичем старались больше смотреть записи и трансляции выступлений сильнейших гимнасток мира. И он мне всегда говорил: «Света, смотри на китаянок!..» Он обращал мое внимание на все снаряды, где работали спортсменки из Китая… Мы делали ставку на брусьях, и он показывал мне, как они исполняли композиции на брусьях, вытаскивал из программ отдельные элементы, заслуживающие внимания. А что они вытворяли на бревне! Какой это был потрясающий уровень: там и чистота была, и классика. И они как пушиночки на нем! Китаянки настолько органично работают на бревне, что создается впечатление, что они на нем родились… Ну очень красиво! Я настолько четко научилась распознавать школу китайской гимнастики, что вы можете обрядить китаянку в купальник любой другой страны, загримировать до неузнаваемости, я все равно по стилю ее работы скажу, что это выступала китайская спортсменка. Шикарную китайскую работу ни с чем не спутаешь. Румынки работают более жестко. Борис Васильевич всегда говорил: «Учись стабильности у румын, а красоте и качеству – у китайской гимнастики.