Как-то в свободный вечер, после очередного выступления, мы с моей подругой Юлей Бордовских решили поужинать в одном знаменитом лозаннском ресторане. Идти нужно было по набережной красивого озера, а я была одета слишком легко для вечернего променада. Но меня это не очень испугало: пойдем быстрым шагом, не замерзну. И вдруг Юля увидела своего приятеля и спросила меня:

– Ты не против, если я приглашу вон того симпатичного молодого человека в нашу компанию?

– Да с удовольствием, – рассмеялась я. – Мужчина наше общество только украсит. А ему еще и позавидуют, что он пришел поужинать сразу с двумя симпатичными дамами.

Кирилл оказался не только приятным компаньоном, но и галант-ным джентльменом: как только мы оказались у озера, он набросил на мои озябшие плечи свое легкое кашемировое пальто. В ресторане мы тут же заказали себе согревающего глинтвейна и стали живо обсуждать предстоящую презентацию. После ужина, раскрасневшиеся, сытые и довольные, вернулись в отель.

На следующий день мы неплохо выполнили свою задачу, но молодая Россия тогда была еще не в состоянии потянуть такой груз, как Олимпиада. И хотя я блестяще выступила с пламенной речью на чистом английском языке, право провести юбилейные Игры предоставили стране, где Олимпиада зародилась, – Афинам. Тогда я, конечно, не предполагала, что именно Афины станут последней ступенькой в моей спортивной карьере.

К сожалению, в Лозанне мы должны были расстаться с моим новым знакомым. Он улетал в Санкт-Петербург, где тогда жил и работал. А я возвращалась в свои пенаты – на «Озеро Круглое». Тогда же в Лозанне Кирилл сделал мне сумасшедший по тем временам подарок – мобильный телефон, чтобы в любую минуту, когда мне понадобится его помощь или просто моральное участие, я могла с ним связаться. Таких благородных ухаживаний в моей жизни до тех пор еще не было.

Мы часто созванивались, при любой возможности он прилетал в Москву, чтобы поддержать меня на чемпионатах и Кубках России, бывал в группе поддержки на чемпионате Европы в Питере и Москве, а потом и в коварном Сиднее. Он всегда оказывался рядом, как в самые трудные, так и в самые счастливые мгновения моей спортивной жизни.

Хотя лично я в то время, как никогда, активно занималась делами спортивными, а не амурными. Смех смехом, но мы понимали, что уже не за горами чемпионат мира в швейцарской Лозанне. И я четко осознавала, что именно в Швейцарии должна сделать сверхмощный рывок, показав гимнастическому миру, что вернулась и готова к бою. Мои соперники тоже не дремали. Но козыри, которые мы заготовили с Пилкиным, придавали мне уверенности.

В командных состязаниях мы стали вторыми, и я завоевала право выступать в абсолютном первенстве. Вместе со мной это право получила Лена Продунова, воспитанница Аркаева. Перспективная была девчонка, очень прыгучая и с шикарной шевелюрой. Жаль только, что в голове у нее был ветер, и эта легкомысленность все время выбивала ее из тренировочного графика. Она как-то несерьезно ко всему относилась, не осознавала своих возможностей. Но тогда я думала, естественно, не о ней, а о своем собственном выступлении. Я была готова к жесткой борьбе, и дело было лишь за жребием.

И вот в «абсолютке» мне выпало начинать с бревна. А бревно для девушек – самый коварный вид состязаний (у мужчин это конь, на котором исполняют упражнения на руках и всевозможные махи). Бревно требует предельной собранности и концентрации внимания. Стоит на секунду отвлечься – и все. В лучшем случае – ты на полу, стоишь под ним и обнимаешь, как родного человека. Поэтому главной задачей для меня было пройти бревно. Я видела преимущество в том, что с него начинаю: голова свежая, борьбой не утомленная, можно сконцентрироваться и пробежать его на одном дыхании. У меня на бревне был фирменный элемент – фляк 360, который я выполнила первой в мире (об этом все знают, но моим именем его почему-то не назвали). И я его сделала, так же как и все остальное, – на одном дыхании. Хотя по результату я оказалась не в первых рядах, вольные, где я исполняла еще один авторский козырь – прыжковый элементик (махом одной ноги вперед с поворотом на 540 градусов в лежку на живот), тоже названный моим именем, приподняли меня в протоколах чуть выше. Отрыв от лидеров был вполне приемлемый. Я рассчитывала преодолеть его на последнем снаряде, поэтому большого значения этому не придавала, зная, что заканчиваю брусьями. А на брусьях у меня почти гарантированная фора в две десятых балла. Я четко прыгнула свой именной прыжок – 4101 – и переместилась уже на третью позицию. Оставались только брусья, где были сплошь мои фирменные элементы. И я отработала их просто супер, впервые став абсолютной чемпионкой мира. Затем выиграла еще одно «золото» на брусьях, «серебро» на бревне и «бронзу» в вольных.

Кстати, до сих пор редкие гимнастки включают некоторые из моих именных элементов в свои программы. На бревне делают, а на вольных нечасто, разве только прыжок, даже еще усложняя.

А вот брусья, увы: чтобы делать мои элементы, нужно обладать супертехникой и легкостью исполнения, а также разобраться в схеме моих элементов на брусьях. Вот это, как оказалось, самое сложное. Понять, как это делается, просто нереально, хотя делается вообще-то легко – в этом как раз и состояла хитрость моего наставника.

Собрав такой богатый урожай медалей, я задумалась: а ведь на самом деле Аркаев был прав, сказав, что я не раскрылась. И этот вывод чрезвычайно повысил мою веру в собственные силы, в то, что я действительно только в начале своего большого спортивного пути. Тогда я с еще большим усердием, чем перед Олимпиадой в Атланте, отдалась работе. И как будто открылось второе дыхание: ничто уже не могло остановить меня на пути к новым спортивным вершинам. Кубки, чемпионаты России шли своей чередой, став проходящими контрольными стартами, где я по традиции представляла и обкатывала свои новые элементы.

Но, пожалуй, стоит остановиться на одной мрачной странице, датированной 1998 годом. Тогда в Нью-Йорке проходили Игры доброй воли. Именно там гимнастка-китаяночка сломала себе шею, и ее унесли с помоста на носилках… Мы потом анализировали, размышляли: почему произошла эта трагедия? Думаю, все дело в том, что она во время исполнения опорного прыжка немного растерялась. Мой тренер постоянно твердил мне: никогда не останавливайся на полпути и не передумывай. Лучше делай все до конца. Любые остановки и размышления во время исполнения сложных упражнений чреваты серьезными последствиями. Жалко девочку. У нас тогда все, слава богу, обошлось, мы получили свой комплект медалей, а я в очередной раз выиграла брусья. И моя победная серия продолжилась на чемпионате Европы, этапах Кубка мира. Честно говоря, я уже даже не помню, сколько раз становилась обладательницей Кубка мира, – раз «сто», наверное. Мне проще сказать, где я проигрывала, – это как-то еще помнится. Вообще этот год стал моим безоговорочно. А вот следующий – 1999 год, когда мировое первенство проходило в Китае, стал смотром основных сил перед Олимпиадой в австралийском Сиднее.

С самого начала спортивной карьеры меня полюбили журналисты. Может быть потому, что я всегда была открыта для прессы и никогда никому не отказывала в интервью. Но для всех было непререкаемое правило: все разговоры с масс-медиа только после соревнований. Я всегда говорила журналистам:

– Ребята, до соревнований даже не пытайтесь меня о чем-то спрашивать, я вам ничего не скажу. А вот после завершения состязаний – хоть на части меня рвите!.. Буду отвечать на любые вопросы и ровно столько, сколько вам нужно. И говорить о чем угодно, хоть до ночи. Но до старта и во время состязаний – не трогайте меня! Мне нужно сконцентрироваться и качественно сделать свое дело, а не отвлекаться. И сразу после финиша мне тоже необходимо какое-то время, чтобы прийти в себя от накала борьбы.

И это правило распространялось на всех без исключения. Бывало, что кто-то попадался мне под горячую руку, и я очень резко отвечала. Но на меня не обижались. Да и правильно, сами нарвались.