«Сделай, как хочет мама, Алиса, прошу тебя, мне абсолютно все равно как будет выглядеть твоя грудь.»

Серьезно!? Очень классный комплимент.

И в какой-то момент я потеряла смысл происходящего. Мне стало дико холодно рядом с ним.

Нет, он был все такой же красивый, такой же умный и безумно дорог мне. Но что-то во мне сломалось.

Пока он был в отъезде, я собрала чемодан, сняла квартиру за городом, написала ему, что мне нужно побыть одной. Быть может, мне просто была нужна его реакция! Ну хоть какая-нибудь!

Реакции не было. Он просто узнал адрес, прислал своих людей помочь и дал список инструкций. «У тебя неделя, Алиса. Не подведи меня.»

- Ты меня любишь, Давид?

- Конечно. Веди себя правильно.

В первую же ночь у меня случилась истерика. Я первый раз за много лет рыдала в подушку.

Макс…

Я быстро умылась, и держась за голову побрела обратно в комнату.

- Вызови мне такси, – пролепетала я. – Мне нужно…

- Алиса, – неожиданно обнял меня сзади Давид. – Ты обо все забыла? Твоя мама прилетает через два часа, нужно распорядится, чтобы приготовили комнату и встретить.

Я обреченно застонала.

Мама! Ужас какой… какой кошмар! Как я объясню им всем?А ей!? Я не могу оставить маму с этой горгоной!

- Успокойся, Алиса. Сдали нервы… я все понимаю. Перед свадьбой так бывает. Я мало уделял тебе внимания. Мама передавила... Собирайся, я пришлю кого-нибудь помочь.

Он развернул меня, заглядывая в глаза.

- Я сожалею, слышишь? – пальцы успокаивающе прошлись по моим волосам. – Всё будет хорошо… Приходи в себя.

Глава 18 Дура

Всю дорогу до аэропорта меня ужасно мутило. Я закрыла глаза, прислоняясь к стеклу лбом. Давид работал на планшете, иногда изредка поглядывая на меня. Рейс задержали и мама прилетела ближе к ночи.

Маме нравился Давид, хотя встретились они в первый раз. Но я много рассказывала ей и она следила за новостями. Обходительный Давид с шикарным букетом стилизованным под полевые цветы понравился ей еще больше.

- У тебя отменный вкус, Давид! – похвалила его мама, он улыбнулся.

Не у него, для этого есть специальный человек, – хотелось из вредности поправить мне. – У них для всего есть специальный человек!

- Девочка моя, – ахнула мама, разглядев мой поцарапанный лоб, – как же ты так?

- Разучилась кланяться… – буркнула я, чувствуя как Давид слегка дернул меня сзади.

Но мама уже отвлеклась на его учтивые речи.

На обратном пути она много рассказывала о папе и Олежке, которые прилетят только к самому торжеству. Так как брат учится, а папа на очередных сборах. Он у нас военный. Но билеты куплены и они передают нам привет.

Здорово, просто здорово… Я прямо представила, как завтра, когда все соберутся за завтраком, встану на табуретку и, вместо стиха, объявлю — а свадьбы не будет, господа, я безнадежно втрескалась в другого!

Пам-пам!

Интересно, метание десертных ножей входит в неохватный спектр навыков Тамары Францевны?

Мама умрет со стыда!

Разве я могу поступить с ней так?

И с Давидом.

Хотелось рыдать.

Но я просто смотрела в темное окно, не смея вырвать у него свою руку.

Давид успокаивающе поглаживал меня по ней. Я не могла смотреть ему в глаза. А он, наоборот, вдруг стал чутким и нежным. Ну почему же так поздно!? Ведь все могло пойти совсем по другому сценарию. А теперь я не хочу! Не хочу этих успокаивающих рук.

Хочу других… наглых, умелых, уверенных, пахнущих сигаретами рук.

Курить хотелось до умопомрачения. Почему-то мне как на репиде вспоминался один и тот же эпизод, как он забирает мою сигарету и затягивается ей. Губы, пальцы… Меня обдавало горячей волной от одного только воспоминания. Сотрите мне память!

Я смотрела на Давида, а видела Макса.

Мне было стыдно, очень стыдно и больно смотреть на тревожное хмурое лицо Давида. Ничего он такого не сделал, чтобы я так поступила с ним. Ну да – он такой, немного отмороженный, но я же знала! Я же согласилась с этим, приняла. Он доверял мне. От самой себя было тошно. Особенно когда я нечаянно натыкалась на его потерянный взгляд.

Макс… Я уже не верила, что он был настоящим. Давид так настойчиво делал вид, что ничего не было, что мне реально начало казаться — померещился. Мне хотелось бросить все и всех, полететь туда, в наш снежный плен, чтобы убедиться, что он был. Был? Был ли?..

Мне хотелось остаться наедине с мамой и все рассказать ей. Мне нужен был совет. Очень! Сама я с трудом соображала, что происходит в моей жизни и что с этим делают взрослые умные люди.

Так уж получилось, что я не очень умная. Прямо скажем – дура полная! Хотя окружающие и считали иначе.

Но мама была уставшая и без ужина, сразу пошла спать.

Давид подхватил меня за талию и с усилием увел в нашу спальню.

Я была благодарна хотя бы только за то, что в этот тяжелый для меня день, Бог не пересек меня с Тамарой. Когда мы уезжали, ее еще не было, когда вернулись — уже спала.

На верху было восемь спален.

Тамары, наша, Софьи с мужем — старшей сестры Давида и Ирины — младшей сестры.

Ирка была практически своей! Позор матери – бунтарка и распи*дяйка. Единожды спалив ее накуренной еще подростком, Тамара презрительно до сих пор говорила о ней – «эта наркоманка» и прятала в закрытом английском пансионате. Чтобы не портить настроение нашей хозяйки, все в доме знали, что нельзя вспоминать про Ирину.

Но Давид уговорил мать, чтобы сестра приехала на свадьбу. Я пересекалась с ней один раз и мы сразу же сдружились к неудовольствию Тамары, изредка общаясь по сети.

Дверь в ее комнату была приоткрыта, я было дернулась туда, но Давид требовательно придержал меня.

- Пойдем спать.

Спать? – как много в этом слове, приводящего меня в ужас.

Ах, да. Я забыла еще про отца Давида — Марка Карловича. Разводов в семье Кац не бывает. Этим все сказано. Давно уже чужие люди, они спали с Тамарой в разных спальнях, но на публике услужливый Марк Карлович играл свою роль. В доме он был тенью, все решала хваткая жена.

Пара гостевых комнат остались пустыми и я подозревала, что нагрянет еще кто-нибудь из родни. Тамара решила, что самые близкие поживут перед торжеством здесь.

Ну а раз Тамара решила...

Мы зашли в спальню, Давид посадил меня в кресло. Сдернул покрывало с кровати.

Я как кролик на удава смотрела, как он снимает костюм.

Он снимал его аккуратно складывая. Когда-то мне нравилось наблюдать за этим, а теперь я практически впала в кому, понимая, что мы ляжем сейчас вместе. И, возможно, он захочет…

Меня начало подколачивать от понимания, что сейчас нам все-таки придется объясняться. Потому что я не смогу. Не смогу с ним теперь.

Потому что где-то там моя любимая сволочь спит в своей кровати один, без меня. И я хочу только в ту кровать, в его горячие руки. Что там надо для этого сказать? Мяу?

Тогда, бл*ть, мяу!

Кажется у меня истерика…

- Сделать тебе ванну? – внимательные карие глаза впились в меня.

- Да, пожалуйста… – мой голос предательски дрожал.

- Тебе плохо?

- Да.

- Врача?

Я отрицательно закрутила головой.

- Пойдем спать, – поднял он меня за руку с кресла, расстегивая пуговицы на рубашке.

Я как вкопанная смотрела на это и не могла остановить. Рубашка полетела на кресло, он расстегнул ширинку, позволяя брюкам сползти по моим ногам вниз. Его руки скользнули по моему телу, обрисовывая талию и он притянул меня поближе. Все это время внимательно наблюдая за мной.

В ушах у меня зашумело, я закрыла глаза. Легким поцелуем прикоснулся к моим губам. И мои нервы не выдержали. Из глаз потекли слезы.

Я чувствовала физически, как решает он сейчас эту задачу. Ему потребовалось меньше минуты.

- Я думаю, тебе нужны антидепрессанты.

- Антидепрессанты? – распахнула я глаза, уже не сдерживая рыданий. – Антидепрессанты, Давид? Что ты несешь?? Я была с другим мужчиной, Давид!

Он сделал шаг назад.