Те, кто готов променять нашу свободу на тарелку супа общества благоденствия, заявили, что они знают, как прийти к миру без победы. Они называют свою утопическую политику «примирение». Они говорят, что, если только мы избежим прямого столкновения с врагом, он забудет свои дурные намерения и научится любить нас. Всех, кто не согласен с ними, они называют поджигателями войны. Они утверждают, что мы предлагаем простые решения сложных проблем. Что ж, быть может, это и есть простой ответ. Не легкий, а именно простой.

Было бы хорошо, если бы у нас с вами хватило смелости сказать избранным нами руководителям: «Мы хотим, чтобы в основе политики нашей страны было то, что мы считаем правильным с моральной точки зрения. Мы не можем совершить глубоко безнравственный поступок – то есть купить свою безопасность и избавиться от страха, быть погребенными взрывом бомбы, объявив миллиарду людей, которые томятся в рабстве за «железным занавесом»: «Оставьте ваши мечты о свободе, потому что мы, спасая свою шкуру, решили пойти на сделку с вашими рабовладельцами». Александр Гамильтон сказал: «Нация, которая перед лицом опасности позорно пасует, уже готова подчиниться властелину, – этого и заслуживает!». Давайте говорить начистоту. Никто не поможет вам сделать выбор между миром и войной, но есть один надежный путь к миру… вы можете обрести мир сейчас же… сдайтесь!

Безусловно, любой путь, за исключением этого, сопряжен с риском, но история учит, что еще больший риск заключен в умиротворении, а именно это наши доброжелательные либеральные друзья и не хотят понять. Они не хотят понять, что их политика примирения есть умиротворение, при котором выбирать приходится не между миром и войной, а только между борьбой и отказом от борьбы. Если мы будем продолжать примирение, продолжать отступать, нам неизбежно предъявят последнее требование – ультиматум. И что потом?

Никита Хрущев сказал своему народу, что он знает, каким будет наш ответ. Он сказал им, что мы отступаем перед натиском холодной войны и что, когда настанет время предъявить ультиматум, мы сдадимся добровольно, потому что будем ослаблены изнутри духовно, морально и экономически. Он верил в это, потому что слышал у нас призывы к миру «любой ценой» и «лучше красный, чем мертвый» или, как заявил один обозреватель, «лучше жить на коленях, чем умереть стоя». Вот здесь и лежит дорога к войне, потому что эти голоса не выражают нашего мнения. И вы, и я знаем и не верим, что жизнь может быть столь дорогой, а мир таким желанным, чтобы получить их ценой цепей и рабства. Когда возникли мысли о том, что нет ничего, за что стоило бы умереть, – только ли перед лицом этого врага? Или Моисей должен был сказать детям израилевым, чтобы они жили в рабстве у фараонов? А Христос – отказаться от креста? Мученики прошлого не были дураками, и наши доблестные герои, ценой жизни остановившие нацистов, погибли не зря! Где же в таком случае дорога к миру? Вот вам и простой ответ.И у вас, и у меня достанет смелости сказать нашим врагам: «Есть цена, которую мы не заплатим». Есть грань, которую они не должны перейти! В этом и заключается смысл фразы Барри Голдуотера: «Мир посредством силы». Уинстон Черчилль сказал, что «судьбу человека нельзя измерить простым подсчетом. Когда в мире действуют огромные силы, мы начинаем понимать, что у нас есть душа, что мы не животные». И еще он говорил: «Есть нечто, происходящее во времени и в пространстве и за пределами времени и пространства, что, нравится нам это или нет, называется долгом». Это наша судьба. И от нас зависит, сохраним ли мы нашим детям последнюю надежду выживания человека на Земле или оставим единственную возможность – сделать последний шаг в тысячелетнюю тьму.

Об уличных беспорядках

(Из речи Р. Рейгана на собрании по сбору средств в колледже Эйзенхауэра. Вашингтон, 14 октября 1969 года)

…Заканчивается второй век нашей истории. Говорят, что дни демократии сочтены, когда желудок берет верх над рассудком. Когда менее обеспеченные ощущают стремление нарушить заповедь и возжелают добра ближнего своего, более обеспеченного, они оказываются перед искушением использовать свое право голоса для немедленного удовлетворения своих желаний. И тогда равные возможности на старте становятся гарантией того, что к финишу они придут одновременно. Руководствуясь эвфемизмом «наибольшее благоденствие наибольшему числу людей», мы разрушаем систему, которая только что добилась этого, и идем к управляемой экономике, связывающей свободу и делающей долги, с которыми придется расплачиваться будущим поколениям.

Студенческие волнения в Америке в 1960-е гг.

Мы знаем, что такое уличные беспорядки. Растет наркомания, особенно среди молодежи. В студенческих городках проходят демонстрации с требованием освободить учебные заведения от участия в защите страны. Мы не гуляем больше по вечерам ни за городом, ни по городским улицам, опасаясь за свою жизнь. Подростки, не достигшие и 18 лет, составляют половину тех, кто нарушает закон, а половина преступлений совершена в полубессознательном состоянии с целью добыть денег на наркотики.

Все мы обеспокоены тем, что студгородки заражены этим вирусом, и можем рассказать друг другу множество жутких и неправдоподобных историй. Не проходит и дня, чтобы в почте не оказалось очередного свидетельства бунта в студгородке – будь то прокламация «Нужно бороться с полицией» или листовка с инструкцией по применению взрывчатки.

Однажды я слушал магнитофонную запись так называемого студенческого собрания, на котором обсуждались планы разгрома студенческого городка. Давались точные инструкции о поджогах, и в результате в течение одного дня было зарегистрировано 50 пожаров в зданиях. На пленке было и такое воззвание: «Если вам придется убивать – убивайте».

Охватывает ощущение нереальности, нереальности того, что это вообще происходит, но что пугает еще больше, так это наша готовность воспринимать все как нормальный ход событий. Груднички доктора Спока выросли, что, пожалуй, мы не можем сказать о нем самом. Конечно, он приносил больше пользы, когда занимался вопросами детского питания и развития у детей привычки проситься в туалет.

В прошлом году в студенческих городках Калифорнии ущерб от поджогов и вандализма составил миллион долларов, зафиксировано три убийства. Двое молодых людей ослепли и лишились рук. В одном случае двадцатилетняя девушка забирала почту в конторе администрации колледжа, когда взорвалась бомба. В другом – молодой человек девятнадцати лет на рассвете пытался подложить бомбу – символ его злобы и ненависти.

Когда и как все это началось? Это началось тогда, когда кто-то, достаточно взрослый, чтобы понимать такие вещи, объявил, что нарушение закона в знак социального протеста не является преступлением. Начало было положено теми, кто объявил, что во имя свободы науки студенческие городки обладают правом экстерриториальности и на них не распространяются законы и правила, по которым живем мы. Начало было положено теми, кто решил, что во имя перемен и прогресса можно разрушить мудрость, накопленную человечеством на его долгом пути от болот к звездам. Достаточно просто объявить, что все моральные ограничения, все традиции – это мертвые руки, хватающие живого, и отказаться от них.

Св. Фома Аквинский предупреждал учителей, что им не следует рыть перед учениками яму, которую сами они не могут заполнить. Порождать сомнения, постоянно искать и никогда не находить – значит противостоять образованию и прогрессу. Свободное обсуждение любых проблем со всех сторон без исходных ценностей ведет к появлению поколения неинформированных болтунов. Наш долг – помочь молодым людям познать истину и свое предназначение, найти себя и определить цель.

Я говорил о тех, кто примкнул к восстанию с дубинкой в одной руке и с факелом – в другой. Предполагается, что их немного. Но волнение охватило значительное большинство молодых людей. Они предъявляют претензии, и претензии справедливые. Они хотят, чтобы их энергия и идеализм служили делу, в которое они верят. Они не желают стать просто цифрами в памяти компьютера на своего рода фабрике дипломированных специалистов, где их лишают индивидуальности и каждые четыре года выбрасывают с конвейера с клеймом «образованный»… При этом никто толком не знает, кто они и что делали все эти четыре года. Эти молодые люди хотят пересмотра приоритетов, чтобы самым важным было обучение, а только потом соображения типа «опубликуйся или исчезни» и научная работа.