Первым токование этих птиц описал географ и картограф Роберт Шомбургк, который в 1839 г. путешествовал в пограничных районах Гвианы. Он рассказывает:

"Странствуя по этим горам, мы видели изысканно красивых птиц кокоф-зе-рок, или скальных манакинов1, и мне представился случай наблюдать их своеобразнейшие прыжки; мне рассказывали об этих прыжках индейцы, но раньше мне трудно было поверить их описаниям. Услышав столь характерный для рупикола чирикающий звук, я вместе с двумя проводниками подкрался поближе к полянке вблизи тропы. Полянка была не больше полутора метров в диаметре, и казалось, руки человека повыдергали здесь все травинки до единой и выровняли землю. Здесь мы увидели, как один петушок совершал свои скачки, встречаемые явным одобрением других представителей вида. То расправит крылья и вскинет голову вверх или расправит хвост веером, то важно расхаживает кругом и роет землю, подпрыгивая; наконец он устал, проквохтал что-то, и его сменил другой. Так три птицы выступили по очереди и покинули арену с чувством собственного достоинства, занимая место на низко свисающей ветке".

1(Манакины - семейство мелких птиц, обитающих в тропических лесах Центральной и Южной Америки.)

Брат Роберта Шомбургка, Рикард, ботаник и орнитолог, примерно так же описал виденное им в горах Кануку в 1841 г.:

"На гладкой поверхности скалы исполняла свой танец стая изумительнейших птиц; многие орнитологи отказывались прежде верить в возможность такого спектакля, о котором я очень много слышал от индейцев.

С десяток птиц сидели в кустах вокруг токовища, издавая необычные звуки и как бы образуя восхищенную аудиторию, а один самец прыгал на ровном камне. То важно поднимет широко расправленный хвост, то опустит его, хлопает расправленными таким же образом крыльями и продолжает исполнять свои па. Наконец силы его очевидно истощились, и он вернулся в кусты, а его место занял другой самец".

В 1958 г. ботаник Николас Гэппи так писал о токовании скальных петушков:

"Внезапно один из них прыгнул в круг, распушил перья, наполовину расправил крылья и хвост и побежал вприпрыжку, то поднимая, то опуская голову. Миг - и он перекувырнулся, стал на ноги и прыгнул на ветку... потом затих, словно удивленный и озадаченный собственной лихостью".

И что поразительно в этих трех описаниях: хотя наблюдения, сделанные в разных местах, во многом совпадают, они так же далеки от действительности, как схватка борцов от па-де-де. Гэппи никак не мог видеть кувырков, о которых он говорит. Наверно, на него повлияли рассказы индейцев и записи братьев Шомбургк, да и собственная фантазия сыграла свою роль. В свою очередь, братья Шомбургк тоже находились под влиянием рассказов местных жителей, а также описаний глухариного и тетеревиного токования. Неверно говорить о каком-то "чирикающем звуке", о том, что скальный петушок вскидывает голову вверх и расправляет хвост. Данные о том, что несколько птиц по очереди выступают на общей арене, представляли бы немалый интерес - будь они верными. На самом деле такой порядок известен только у синеспинного манакина; два или больше самцов этого вида и впрямь исполняют нечто вроде хоровода. Индейцы всегда очень красочно описывают виденное ими, часто сопровождая рассказ имитацией слышанных звуков; не удивительно, что братья Шомбургк были введены в заблуждение.

Есть индейцы - взять хотя бы моего друга Атти, - которые поразительно много знают о разных животных и явлениях, но и они подчас допускают грубые ошибки. А то и нарочно сообщают неверные сведения. Я столько раз бывал обманут, что научился чуть ли не ко всем рассказам местных жителей относиться критически.

Одним из самых выдающихся и опытных орнитологов в мире был Томас Гийяр. Личные наблюдения он сочетал с фото- и киносъемкой и звукозаписью, это обеспечивает гораздо более надежную основу для последующих сравнений и проверок. То, что мне довелось увидеть и записать, почти полностью совпадает с данными, которые сообщает Гийяр.

Скальных петушков привлекают мелкие углубления в почве среди кустов с длинными вертикальными прутьями, напоминающими годичные побеги вербы. Углубления вовсе не выкапываются птицами, образование их обусловлено совсем другими факторами. Во время дождей на токовище ложатся мокрые скользкие листья. В эту пору петушки, хотя они весьма активны задолго до брачного периода и после него, не токуют, во всяком случае, на землю не спускаются. Когда же наступает засушливая пора, листья высыхают, и птицы, тормозя в воздухе крыльями перед приземлением, разметывают их в стороны. Ни Гийяру, ни мне не довелось видеть, чтобы скальные петушки скребли землю лапами; кстати, лапы у этого вида устроены так, что крепко обхватывают и вертикальные, и горизонтальные ветки, причем когти длинные и острые, почти как у хищников.

Я проверил на себе хватку молодого скального петушка, посадив его на свою руку; он цеплялся куда сильнее, чем сова или хищная птица таких же размеров. Клюв тоже не участвует в уборке листьев, взмахи крыльев достаточно эффективны. За три сезона наблюдений на одном и том же току я убедился, что каждый год ямки перемещаются, иногда чуть-чуть, иногда довольно далеко. Это и понятно при таком способе расчистки. Зато уж когда петушок облюбует себе место, он остается ему верен; хотя до площадки соседа будет всего два десятка сантиметров, он остается именно на облюбованном для себя месте.

Понятно, число самцов на току варьирует, однако их редко бывает больше десяти. На току, где я наблюдал, было всего пять птиц. Индейцы много раз уговаривали меня перенести наблюдения на другое место, дескать, там скальные петушки собираются десятками. Но я не сомневался, что от поисков "другого места" выиграют только проводники, я же потеряю драгоценное рабочее время. Ведь и Гийяру индейцы-проводники сулили по меньшей мере пятнадцать - двадцать токующих птиц; на самом деле из его описания явствует, что он видел не больше пяти самцов в брачном наряде.

Ритуал петушков каждый день один и тот же.

Около восьми часов утра, когда лучи утреннего солнца дотягиваются до скал и переливаются на трепещущих листьях в птичьем танцзале, можно услышать свистящий шорох крыльев и сразу затем громкое, многократное "кавао". Первый самец дает знать, что он прибыл на место и готов уделить внимание как соперникам, так и благосклонно расположенным самкам. Словом, звучит сигнал сбора.

Один за другим слетаются к токовищу другие самцы. Первый приветствует их, щелкая клювом, - словно ломается сухой сучок. Похоже, этот звук служит "паролем" у половозрелых самцов.

Самка щелкает так лишь в том случае, если ее потревожат на гнезде, причем она не трогается с места. А у самцов щелканье сопровождается серией молниеносных движений, которые кинолента позволяет различить. Образуемый хохлатой головой круг движется слева направо, затем спускается к самым ногам, одновременно смыкается клюв; на все это уходит полсекунды. Щелканье клюва в мире птиц - демонстрация готовности дать отпор: "Я начеку, без боя не отступлю!"

Снова и снова щелкая клювом, самцы этап за этапом приближаются к своим площадкам. Садятся на тонкие прутья, раз-другой взлетают повыше, опять спускаются вниз. Вот один опустился на корень в нескольких сантиметрах над площадкой и щелкает. Сильно взмахивает крыльями, так что листья разлетаются в стороны, и замирает в своеобразном положении - будто самка, которая приготовилась лечь на яйца. При этом "балетные пачки" расправлены. Однако хвост не задирается кверху, как у глухаря или тетерева, напротив, он подогнут, почти как у дятла. На самой площадке все агрессивные действия прекращаются, здесь петушок не щелкает клювом. Казалось бы, углубленная площадка, центр активности самца, - желанный объект, за который не грех и подраться, но это не так. Поединки никогда не происходят на площадках, только на прутьях, да и то речь идет о ложных боях, самцы не касаются друг друга и не теряют ни пушинки. Сколько я ни рыскал по токовищам (обещал семилетнему сыну прислать перо "золотого петушка"!), ни одной пушинки не нашел, только два - три маховых пера. Словом, в отличие от глухарей и тетеревов у скальных петушков до потасовок дело не доходит.