6 (м). Наконец, не входя в подробности, остановимся и на дактилической рифме Бродского и старших поэтов.

Из трех консонантных позиций в дактилической рифме финальная по большей части занята нулем звука (это особенность языка). У Бродского из 68 рифм только 6 раз на конце появляется согласный: 5 раз в точном совпадении (вечероМ — веероМ) и 1-й раз в усечении (кончится — контуроМ); несовпадений нет. На 1-й интервокальной позиции несовпадения согласных встречаются 23 раза (60 %): беззуБие — безуМия, фиНикам — хиМиком, фоРТочку — коФТочку — коСТочку. На 2-й интервокальной позиции — 7 раз (18 %): ужаСа — лужиЦа, баяЗНо — поеЗДа — пояСа. На 1-й и 2-й интервокальной позиции одновременно — 8 раз (22 %): праДеДа — праВиЛо, теМеНи — теРеМе, заРиЛась — заНаВес. Таким образом, неточность на 1-й интервокальной позиции резко преобладает. Это не само собой разумеющееся предпочтение. Точно так же предпочитают расшатывание 1-й интервокальной позиции Маяковский, Евтушенко и (в меньшей степени) Асеев; наоборот, Пастернак, Есенин, Сельвинский предпочитают расшатывать 2-ю интервокальную позицию. Для Маяковского характернее тип поРТится — безрабоТица, для Пастернака — наигрыВай — эпиграФом (Гаспаров, 1991). Бродский опять оказывается в компании с Маяковским, а не с Пастернаком. Восходит такое предпочтение в конечном счете к народной рифмовке, — например, в пословицах, где разнозвучия типа баТ’юшка — маТушка гораздо чаще, чем сило[й]ю — вилаМи. Русские народные корни у дактилической рифмовки Бродского — тоже, пожалуй, неожиданность.

7. Как сказано, мы в наших подсчетах не учитывали диссонансных рифм. Диссонансными называются рифмы с несовпадающим ударным гласным (пирамИды — громАды, поддЕлке — кривотОлки, побЕдах — развитых в зачинах начальных строф «К Евгению»). В общем своде стихов поэта они составляют ничтожно малую часть; как кажется, в поздних стихах их чуть больше, чем в ранних. Лишь однажды Бродский обыгрывает их в структуре стихотворения — в «Одной поэтессе». Стихотворение написано восьмистишиями с рифмами: классицизмом — сарказмом — капризным — служа — железным — разном — трезвым — ножа; дружбе — тяжбе — службе — другой — тем же — так же — пемзе — рукой и т. д. Поначалу кажется, что женские рифмы здесь — диссонансные. Но это не так. Строфы в стихотворении построены на «правильных» (недиссонансных) рифмах по схеме ABAcDBDc (лишь в двух строфах — отступления АААЬСССЬ и ABCdABCd). Обман слуха вызывается тем, что рифмический ряд А (классицизмом — капризным) и рифмический ряд В (сарказмом — разном) относятся друг к другу как диссонансы. Такой прием — диссонансная перекличка обычных рифмических цепей — встречался и в прежней поэзии: наиболее известен сонет Вяч. Иванова «Италии», где переплетаются рифмические цепи «лазурны — Либурны — урны — бурны» и «светозарно — Арно — благодарно — коварно» (и т. д.).

8. Оглядываясь на результаты нашего описания, попробуем перечислить те аспекты неточных рифм Бродского, которых нам пришлось коснуться, и напомним, какие сходства между ним и старшими поэтами удалось нам установить.

а). Общее число неточных рифм. Бродский сдержан: по экономии мужских неточных рифм он опережает свое время, но экономии женских неточных держится наряду с весьма умеренными старшими поэтами.

б). Соотношение неточности в мужских закрытых и открытых рифмах (пожаР — бежаЛ или вчеРа — чеЛа) — сходство с Маяковским.

в). Смягчение неточности в мужских открытых рифмах (скоТы — саДы, а не оГо — всеГо («Как ты жил в эти годы? Как буква ‘г’ в ‘ого’» — таким образом, здесь рифмуются — ho и — vo]) — сходство с Маяковским, меньше — с Цветаевой.

г). Соотношение разнозвучий 1:1, 1:2 и т. д. в мужских закрытых рифмах (слеП — слеД или шеСТЬ — шеРСТЬ) — сходство с Цветаевой, меньше с Пастернаком.

д). Заполнение разнозвучий 1:1 в мужских закрытых рифмах (пожаР — бежаЛ, пыЛ — пыЛЬ или веК — свеТ) — слабое сходство с Пастернаком.

е). Соотношение неточностей в интервокальных и финальных позициях женских рифм (поРу — поЛу или плевеЛ — севеР) сходство с Маяковским.

ж). Смягчение неточностей на финальных позициях женских рифм (плевеЛ— севеР или щебеНЬ — щебеТ) — отчетливых сходств нет.

з). Соотношение разнозвучий 1:1, 1:2 и т. д. в интервокальных позициях женских рифм (троПы — сугроБы или знаКу — наизнаНКу) — слабое сходство с Цветаевой.

и). Заполнение разнозвучий 1:1 в интервокальных позициях женских рифм (троПы — сугроБы или груБость — близоруКость) — сходство с Маяковским.

к). Заполнение разнозвучий 2:2 в интервокальных позициях женских рифм (лаМПу — даМБу или ОрдыНКу — обниМКу) — сходство с Пастернаком, меньше — с Маяковским.

л). Заполнение разнозвучий 1:2 в интервокальных позициях женских рифм (наБок — яБЛок или ЛеТа — леПТа) — сходство с Маяковским.

м). Дактилические рифмы (беззуБие — безУМия или ужаСа — лужиЦа) — сходство с Маяковским.

Мы видим: из десяти признаков, по которым удалось заметить какие-то сходства между Бродским и тремя старшими поэтами, мы обнаруживаем:

— с Маяковским — 6 сильных сходств, 1 — слабое;

— с Пастернаком — I сильное сходство, 2 — слабых;

— с Цветаевой — 1 сильное сходство, 2 — слабых.

Конечно, «сила» и «слабость» этих сходств определялись нами покамест лишь на глаз (но так, чтобы читатель всякий раз мог проверить наши определения). Вероятно, в дальнейшем их можно будет измерить количественно и предъявить гораздо более четкую картину. Однако уже сейчас ясно: по «дифференциальным признакам» неточной рифмы (если можно так выразиться) Бродский стоит приблизительно вдвое ближе к Маяковскому, чем к Пастернаку или Цветаевой.

Это наблюдение неожиданное. Маяковский, как кажется, не принадлежит к числу любимцев Бродского, упоминаний о нем Бродский избегает (тогда как Цветаевой посвящает великолепные анализы). С читательской точки зрения тоже можно сказать, что между Маяковским, экстравертом и горланом для масс, и Бродским, интровертом и автором «тихотворений» для элиты, расстояние — как между небом и землей. Однако факт остается фактом: на молекулярном, так сказать, уровне строения рифмы Бродский оказывается близок именно к Маяковскому. Сходства и несходства между ними на других уровнях поэтики здесь теряют значение. «Я дикий человек: люблю хорошие рифмы», — сказал однажды Бродский в конце интервью «Независимой газете». Речь шла о рифмах Высоцкого — поэта, также весьма мало похожего на Бродского. Как кажется, рифмы Маяковского Бродский любит таким же образом, — может быть, подсознательно.

Эта заметка для собрания статей, посвященных поэтике И. Бродского, по случайному стечению обстоятельств писалась в год, когда филологи отмечали столетний юбилей Маяковского. «Бывают странные сближения…»

Жирмунский В. М.

1923 Рифма, ее история и теория. Пг., Academia. (Перепеч. в кн.: Жирмунский В М. Теория стиха. Л., 1975).

Гаспаров М. Л.

1984 Эволюция русской рифмы — В сб.: Проблемы теории стиха (Ред. Д. С. Лихачев и др.). Л., Наука.

1991 Фоника современной русской неточной рифмы. — В сб.: Поэтика и стилистика 1988–1990 (Ред. В. П. Григорьев). М., Наука.

1992 Рифма Цветаевой, — В сб.: Marina Tsvetaeva: One Hundred Years. Papers from the Tsvetaeva Centenary Symposium. Amherst College, Amherst, Mass. 1992. — Berkley Slavic Specialties, 1994.

Самойлов Д. С.

1982 Книга о русской рифме. Изд. 2. М., Художественная литература.

«Hugo с товарищи, друзья натуры, его гулять пустили без цезуры», — писал Пушкин в отброшенных строках «Домика в Коломне» о французском александрийском стихе. Конечно, он понимал, что выражается не вполне точно. Французские романтики отменили в александрийском стихе не цезуру как таковую: словораздел в середине строки, после 6-го слога, продолжал соблюдаться неукоснительно вплоть до прихода Верлена и Рембо. Французские романтики отменили только синтаксическое главенство словораздела после 6-го слога: прежде он должен был быть сильнее, чем предшествующие и последующие словоразделы в строке, теперь он мог быть и слабее их. До сих пор 12-сложный стих со словоразделами после 4, 6 и 8-го слогов фразировался только как 6+6, теперь он мог фразироваться и как 4+4+4 («александрийский триметр»). Во французском языке с его господством фразового ударения словоразделы ощутимы на слух только тогда, когда они подчеркнуты синтаксически. Поэтому разрушение синтаксической цезуры во французском александрийце казалось разрушением цезуры вообще — это и выразилось в терминологии тогдашней критики, которой последовал и Пушкин.