Вторая строфа в черновом варианте включала строку «Но голос бодрый и веселый», вместо которой появилось: «Быть может, юноша веселый». Мысль о будущем читателе воплощается у Блока в образе веселого юноши, которому словно бы принадлежат слова из последней строфы.
Третья строфа стихотворения начиналась стихом: «Пусть он живет иным – не это…», который впоследствии обретает совершенно иной смысл: «Простим угрюмство – разве это…». Уточнялся не только психологический портрет лирического героя, мысль поэта концентрировалась на одном, доминантном признаке его художественного мышления, и по сути определялось восприятие его личности и творчества теми, кто, вполне возможно, оказывался слишком далек от переживаний автора. Сравнение белового варианта с черновым позволяет проследить эволюцию мысли Блока, более глубоко вчитаться в окончательный текст произведения.
Таким образом, текстологический комментарий нередко являет собой обширную и глубокую исследовательскую работу прежде всего историко-литературного характера. Текстологическое примечание зачастую вырастает в своеобразное микроисследование, связанное с различными сторонами поэтики.
Текстологи составляют и реальный комментарий, о котором шла речь во 2-м разделе. Текстолог должен указать на источники приведенных в произведении цитат и реминисценций, раскрыть особенности аллюзий.
Между первой публикацией литературного произведения и началом текстологических исследований обычно проходит несколько десятилетий. Так, первые публикации практически всех шедевров русской литературной классики XIX в. приходятся именно на это столетие, а их текстологическое изучение и выход в свет научно комментированных изданий связаны с XX в.
Беспрецедентный характер литературного процесса в советской России определил и специфику развития той области текстологии, которая занимается изучением текстов, созданных в советское время. Многие произведения этой поры либо не были опубликованы вскоре после их создания, либо после первой публикации были запрещены не только для переизданий, но и для выдачи читателям в библиотеках.
На рубеже 1980—1990-х годов идет оживленный процесс «возвращения» многих текстов к массовому читателю. К нам приходят произведения, не напечатанные в свое время на родине, но опубликованные за границей (В.В. Набоков, И.С. Шмелев, Б.К. Зайцев, А.М. Ремизов, Е.И. Замятин, М.А. Алданов, В.Е. Максимов, А.И. Солженицын и др.).
Ныне изданы многие сочинения, которые прежде всего в силу идеологических соображений не могли увидеть свет сразу после их создания. Такие тексты публикуются чаще всего на страницах ежемесячных литературно-художественных журналов, причем, как правило, без указания на необходимые источники. Можно с полным правом утверждать, что текстологии как науки не существовало вплоть до 1990-х годов по отношению к тем писателям, чьи произведения сами по себе представляли неафишируемый акт гражданского мужества. Тщательная работа с такого рода произведениями текстологами начата совсем недавно.
Однако даже тексты с более удачной издательской судьбой, неоднократно публиковавшиеся в Советском Союзе и включенные в собрания сочинений писателей, далеко не всегда оказываются серьезно осмысленными текстологически. С теперешней точки зрения крайне бедные историко-литературные и реальные комментарии представлены в наиболее полных собраниях сочинений М. Горького (в 30 т.), В.В. Маяковского (в 13 т.), А.Н. Толстого (в 15 т.), М.А. Шолохова (в 8 т.) и других изданиях классиков советской литературы. Одна из главных причин неполноты текстологических объяснений кроется в сложившихся за годы советской власти идеологически зависимых концепциях биографии и творчества большинства писателей.
Недостатки текстологических изысканий советского времени искупаются опубликованными в 1980—1990-е и 2000-е годы бесценными источниками, воссоздающими подлинную картину литературного процесса: такими как «Дневники» и рукописный альманах «Чуккокала» К.И. Чуковского, дневники И.А. Бунина, Б.К. Зайцева, М.М. Пришвина, А.Т. Твардовского, К.М. Симонова, письма М.А. Булгакова, В.Б. Шкловского, Б.Л. Пастернака, М.И. Цветаевой, дневники и письма В.А. Каверина и многое другое. Высочайшее качество текстологической работы продемонстрировано в публикации документальных материалов, помещенных в «Ежегодниках Рукописного отдела Пушкинского Дома», в «Альманахе библиофила», в сборниках Российского государственного архива литературы и искусства «Встречи с прошлым», в альманахах «Минувшее» и «Лица» и ряде других изданий.
Профессия текстолога требует энциклопедических познаний во многих научных областях, поскольку источниками для текстологических комментариев служат не только различные варианты текста и его черновики, но также дневники и переписка писателя и его современников, всевозможные справочно-энциклопедические издания, архивные документы и музейные экспонаты, отклики критики. Текстолог должен детально представлять эпоху, в которую создавалось произведение, владеть информацией о личных и творческих связях писателя, свободно ориентироваться в особенностях языковой культуры определенного периода.
Качество работы текстолога зависит не только от его научной компетентности, но требует особой настойчивости и целеустремленности. Не случайно текстологов наряду с библиографами называют подлинными подвижниками науки. Дочь Л.Н. Толстого, хранитель музея-усадьбы в Ясной Поляне, Александра Львовна Толстая в 1918 г. вместе с группой энтузиастов готовила для книгоиздательства «Задруга» первое полное собрание сочинений писателя. «В одной из больших зал Музея (Румянцевского), где мы меньше всего мешали стуком машинок, нам поставили несколько столов. Музей не отапливался, – вспоминала А.Л. Толстая. – Трубы лопались, как и везде. Мы работали в шубах, валенках, вязаных перчатках, изредка согреваясь гимнастическими упражнениями»[16]. Неизданные произведения Л.Н. Толстого были уложены в двенадцати желтых ящиках. Забывая про голод и холод, пытаясь согреться кипятком, настоянном на сушеной моркови и земляничном листе, группа упорно и плодотворно работала, разбирая рукописи, сопоставляя варианты и черновики. «Брат Сергей и я проверяли дневники, – пишет дочь Толстого. – Сначала он следил по тексту, затем я. Мы привыкли к почерку отца, но все же нам приходилось прочитывать одно и то же бесконечное число раз, находя все новые и новые ошибки. Мы особенно торжествовали, когда находили такие ошибки, как, напр., Банкет Платона, как было напечатано в дневниках издания Черткова, который оказался Биномом Ньютона»[17]. Впоследствии эти сверенные, перепечатанные на машинке и отредактированные рукописи послужили источниками многих текстов для 90-томного (Юбилейного) Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого.
Важную роль в работе текстолога играют исследовательская интуиция и литературный вкус. Именно эстетический критерий считал необходимым для текстологических штудий крупнейший специалист по пушкинским рукописям Сергей Михайлович Бонди (1891–1983).
Образцовыми для филологов оправданно считаются ценнейшие издания, подготовленные в большой и малой сериях «Библиотеки поэта» (основана в 1931 г. М. Горьким) и «Литературных памятниках» (выходят с 1948 г. по инициативе тогдашнего президента академии наук СССР С.И. Вавилова), отличающиеся тщательностью и полнотой текстологического исследования.
На занятиях, посвященных литературоведческой текстологии, студенты должны познакомиться с различными типами книжных изданий, таких как «брошюра», «монография», «сборник», «альманах», «антология», «хрестоматия», «собрание сочинений», «полное собрание сочинений», «энциклопедия».
Литературоведческое источниковедение комплексная дисциплина, занимающаяся выявлением, систематизацией историко-литературных источников, разработкой методов их использования.