Выделенные разновидности формул подтверждают принадлежность текста романа к массовой литературе.

Лингвокультурологическая критика текста

Язык автора позволяет оценить текст романа как произведение среднелитературной речевой культуры [Сиротинина 1995; 2000].

В авторской речи и в несобственно авторской речи нет грубых отступлений от системно-языковых норм и качеств хорошей речи. Можно отметить лишь отдельные нарушения. Например: Надбайло на полном серьезе характеризовал его (следователя) как хорошего профессионала <…> Характер у него отнюдь не сахарный. Просторечное устойчивое сочетание на полном серьезе следовало бы заменить литературным словосочетанием без доли иронии или наречием всерьез. Кроме того, избыточным является употребление однокоренных слов характеризовал, характер. Неуместна в речи автора устаревшая грамматическая форма женского рода существительного: Глафира пулей выскочила из залы.

Вряд ли в речи персонажа целесообразно использование грамматически неправильного словосочетания и на этом все, тиражируемого в последнее время радио– и телеведущими:

– Андрей Степанович просил меня проконсультировать вас <…> И на этом все.

Не вполне уместны отступления от нормы в речи бывшего полковника МВД – даже если предположить, что они используются в тексте для стилизации речи персонажа: Надеюсь, вы не забыли того журналиста, молитвами которого мы поимели столько проблем на наши головы? Что накопал, то напечатали. Нам ведь без разницы, что он там на кого нарыл.

Автор воспроизводит характерную для современной русской речи стилистическую конфликтность, соединяя книжную, профессиональную и разговорно-просторечную лексику в одном линейном контексте. Подобные преднамеренные сочетания маркированных средств не отвечают высокому языковому вкусу: Наша правоохранительная система обожает спихивать вину за любое преступление на ранее судимых; Васенька давно уже пытается навалять мировой бестселлер: Сергей сейчас отрабатывает эти линию, ездит по местам, где тусуются коллекционеры и др.

Характеризуя авторский отбор языковых средств, необходимо отметить точное употребление юридической лексики (и не только в виде вкраплений) в нейтральный литературный контекст. В романе встречаются своеобразные цитаты из профессиональной юридической речи. Например, приводится фрагмент ответа А. Каменской на кандидатском экзамене по уголовному праву и криминологии: Если при исчислении среднестатистических показателей меня устроит погрешность в десять лет, то можно опираться и на тридцать пять процентов. Если же я хочу, чтобы погрешность была меньше одного года, то выборка должна составлять от пятидесяти до шестидесяти процентов массива <…> Главное в том, что выборка должна быть случайной, только в этом случае она может считаться репрезентативной <…> По статистическим данным мы можем судить только о выявленных преступниках и не имеем права распространять полученные выводы на весь массив.

Подобные «иностилевые» цитаты не имеют прямого отношения к конкретному детективному сюжету. Вместе с тем они уточняют речевой портрет героини, характеризуют ее как человека, владеющего научным стилем речи, вполне вероятно, готовят читателя данной детективной серии к переменам в карьере А. Каменской, которая может уйти из розыска, стать научным работником, и таким образом выполняют проспективную функцию.

В тексте встречаются профессионально-технические вставки: дверь в квартире Елены имела незахлопывающийся замок сувальдного типа, его ригель полностью утапливался в гнездо.

Технические детали расширяют представление о возможности проникновения преступника в квартиру убитой. Между тем слова узкого употребления (сувальдный, ригель) не разъясняются. Ясность речи нарушается. Тот же недочет замечаем при реализации без пояснений специальных слов: Два дня он толкался среди фалеристов и прочих коллекционеров (фалерист — «тот, кто коллекционирует значки»).

Профессионализмы, погруженные в разговорно-просторечную среду, создают речевой портрет персонажа «второго плана», помогают читателю составить представление о роде занятий данного персонажа:

– Я все комнаты проверил. Нигде нет аппаратов, только в прихожей. Я еще подумал, как это старый хрыч по всей хате скачет?… Короче, я клопа воткнул…:

– Одни ногти чего стоят: со стразами, с миниатюрной росписью. Работу такого уровня только лауреаты конкурсов делают.

В тексте достаточно широко представлены спонтанные разговорные высказывания. Приведем отдельные фрагменты реплик А. Каменской:

– А если не выпендриваться?

– Если по-человечески?

– Замоталась я совсем…

– Я еще поковыряюсь в бумажках.

В репликах персонажей встречаются новые слова и устойчивые сочетания, распространенные в современном обиходе номинации культурных концептов. Все это создает впечатление «речи дня»: Я придумал совершенно гениальную фишки <…> Просто потрясающая фишка: карьерные и честолюбивые устремления стать «крутым профи», которого и на кривой козе не объедешь; С Любой он (Богданов) чувствовал себя секс-героем и др.

Свои многочисленные версии Настя называет привычно бредовыми идеями, бреднями, бредом, бредятиной. Подобные харак-теризаторы употребляются во всех романах Марининой, становятся формульной приметой речевого портрета А. Каменской. Поэтому употребление аналогичных вариантов в речи Василия – одного из соавторов – можно расценить как неуместное, не соответствующее точности художественной речи: – Все, что я говорю, вы называете бредом… полным бредом или бредятиной.

Александра Маринина не злоупотребляет жаргонизмами. В тексте используется профессиональная жаргонная лексика, которая редко, но встречается в авторском повествовании. Например: Парень по имени Мишаня был хлипким, прыщавым и напрочь отмороженным. Сразу видно, что наркоман; Нужно было обратить внимание… на тех, кто немедленно появлялся, чтобы их «развести» или «разрулить». Кавычки в данном случае свидетельствуют о несобственно авторской речи.

Профессиональные жаргонизмы встречаются в речи персонажей из круга работников милиции: Он эксперт, а не сыскарь: Не у меня же висяк?

Значения жаргонизмов, как видим, не разъясняются, но внутренняя форма позволяет читателю понять общий смысл высказывания.

Более активно жаргонизмы употребляются в речи персонажей, представляющих современную молодежь и людей, связанных с криминалом. Автор отбирает слова общего жаргона [Ермакова и др. 1999] и высокочастотные жаргонизмы, маркирующие принадлежность персонажа к определенной социальной группе, например: У меня отец вообще долбанутый. Если меня с мужиком увидит, убить может. В двадцать лет ты тоже насчет прически и прикида с предками базарил. Ср.: – Ты меня за кого держишь? – надменно цыкнул зубами рыночный начальник <…> Ладно, пошли, перетрем базар. «Базар терли» недолго; А они там базарят насчет того, что тебя нельзя в аудиторию выпускать; Можно подумать, мне платят бешеные бабки. – огрызнулся Василий; А за твои хлопоты – полштуки баксов: Все уверены, что он (о муже) сам же ее (жену) замочил: На какой зоне Верка чалилась?: – А на хрена ж тогда хату вскрывать? Прослушку поставить?:Юрик попал в «обезьянник» за кражу, а мы его вытаскивали и платили ментам.

Употребляется в тексте и широко известная лексика из жаргона наркоманов: Ему помогли барыги: Дири с собой не было <…> Но насчет удовольствия он (наркоман Мишаня, по кличке Рыло) обломался.